Идеальный треугольник (СИ)

— Пошла нахрен, дура крашеная! — взъярилась Карин, и ярость придала ей сил. Драка началась по второму кругу и закончилась переломом ноги красноволосой куноичи.

— Сакура-чан, ты чего причёску портишь? — послышался из коридора голос Наруто. — Орочи-сан нас за беспорядок не погладит.

— Ничего, я уже написала объяснительную, — пропыхтела Харуно, прижимая сопротивляющуюся девушку к полу.

— А… А вы чего поругались?

— Саске делим, — деловито отозвалась Сакура. — Точнее, я не хочу делиться.

Карин как раз продемонстрировала очень интересную технику самовосстановления, и Харуно очень захотелось устроить ей еще несколько переломов, а потом зафиксировать, как именно она лечится.

Интересно, если Орочимару попросить, он разрешит поиздеваться над своей помощницей пару дней? А если попросить с тортиком и запеченным мясом?

— А что, она претендует?..

— А то! Прямо как я с Ино сразу после Академии!

— Дай попинаю…

Сакура даже обернулась удивленно — чтобы лапочка Наруто захотел кого-то попинать, а не стал уговаривать простить с аргументами вроде «она не виновата, ну это же Са-а-аске, как на него можно не запасть?»

— Что? — пожал плечами Узумаки. — Наш Саске, вздыхать, так уж и быть, разрешено. Издали.

— Ваш-ш-ш? — натурально прошипела Карин, успевшая залечить перелом. — Это мы ещё пос-с-смотрим!

Наруто желания подраться не испытывал. Вообще чакра шинигами настраивает на лирический, чуточку меланхолический лад. Поэтому он просто сконцентрировал остатки этой чакры в руке и отвесил злобной пылающей куноичи оплеуху.

Та рухнула на пол.

— Что ты с ней сделал? — осторожно спросила Сакура.

— Понятия не имею, — легко отозвался Узумаки. — Проверь, что вышло…

Затрещина прилетела теперь уже джинчурики, но по меркам Сакуры так вообще ласковая, после чего куноичи склонилась над Карин. Шосен, диагностирующие техники — все они показывали одно и то же.

— Ничего не понимаю. Ей… Хорошо. Хорошо и спокойно.

— Интересно… Потащили в лабораторию? Там и диагностирующее оборудование есть, и крепкие ремни. Потом отчёт Орочи-сану напишем…

Карин разулыбалась успокоено и свернулась калачиком на обломках стола.

====== Освобождение от боли ======

— Орочимару-сан, можно попросить вашей помощи?

Змей обернулся, удивлённо вскидывая брови. В формулировке не было ничего необычного, если бы не один факт: это произнёс Наруто. Уже одно это было подозрительно и беспрецедентно, а его тусклый взгляд и вялые движения просто кричали о том, что ему очень, очень нужна помощь.

— Да, конечно. Что-то случилось?

— Хочу пройти полное обследование. Узнать, как повлиял на меня сен-мод смерти.

Орочимару кивнул, отложил записи и повёл своего самого перспективного ученика в диагностическую комнату.

— Есть конкретные жалобы? — поинтересовался Орочи, настраивая печати.

— Да, — отозвался Узумаки бесцветно. — Ощущение, что я скоро умру.

Змей поджал губы, но паниковать раньше времени не стал. Конечно, когда работаешь со смертью, это вполне и вполне закономерный результат, но… Если узнать, как это технически происходит, можно будет поставить карме палки в колёса. Мириться с судьбой стоит только для того, чтобы узнать, где у неё слабое место.

Орочимару методично, следуя плану расширенного обследования, изучил каждую клеточку организма Наруто, но никаких странных патологий не нашёл. Здоровый джинчурики шестнадцати лет от роду, кровь Узумаки, склонность к ветру… Казалось, сен-мод не оставил никаких следов на организме, даже лёгких мутаций, что часто бывают при классическом сен.

— Расскажи симптомы, — попросил Змей, перепроверяя результаты и оборудование.

— Жить не хочется. Нет вкуса жизни. Рамен невкусный. Шоколад тоже. Не хочется поцелуев, прикосновений… Только уйти в тихий уголок, чтобы никто не видел. И умереть.

— Хм… А что останавливает?

— Саске. Сакура. И вы, — проговорил Наруто, отворачиваясь. — Вы так радовались, что у вас наконец-то появился толковый ученик… А я вас подвёл. Ничего. Перетерплю. Не знаю, сколько смогу ещё держаться…

Орочимару заскрипел зубами, оглядывая оборудование гневным взором. Оно упорно твердило, что Узумаки должен радоваться жизни и строить планы на размножение, а не сидеть тут, опустив голову, и тусклым голосом пояснять, почему не умер.

Хотя…

Было одно исследование, которое Змей ещё не занёс в общий план. То самое духовное зрение. Как сейчас, с уменьшением размера, получится, он не знал, но стоило попробовать.

На восстановление навыка ушло более получаса. Наруто за это время даже не пошевелился. Это было жутко. Даже более жутко, чем его недавние признания.

Орочимару открыл «духовные глаза» и…

— Твою ж мать! — ругнулся маленький доктор, сбивая концентрацию.

— Что там? — поинтересовался пациент.

— Да так, удивляюсь, чего ты ещё жив-то… Я сейчас пойду кое-что проверю, а ты пока посиди тут, ладно?

— Хорошо.

Орочимару кивнул и выбежал из лаборатории, спеша найти других обитателей базы. Через полчаса теория подтвердилась. Ни у кого из обитателей, даже у Гурен, не было ни малейшего сгустка концентрированной боли*.

Зато по венам Наруто текла чистая чернота.

*Что это такое и с чем его едят, можно узнать в «Бег от шинигами».

— Это вполне логично, — задумчиво сказал Орочи Саске и Сакуре, с которыми обсуждал ситуацию в отдельном кабинете. — Это то, что делает смерть — забирает боль. Проблема только в том, что Наруто ещё живой… И стремится завершить этот цикл.

Сакура закусила губу. Излечить боль физическую она могла, но вот такую… Которую даже увидеть невозможно… Саске коротко, но сильно приложился лбом о столешницу.

— Но когда он успел?

— Этому можно как-то помочь? — более практично спросила куноичи. Но в глазах горела такая надежда…

— В принципе-то, конечно, да… — задумался Орочимару. — Саске, постучись об стенку, она прочнее. Полагаю, Наруто просто достиг критического уровня собранной боли… Но смерть — не единственный выход. С ней можно справляться и живым… И Наруто справлялся, вообще-то, и даже очень хорошо. Я проверял на нашей ознакомительной пьянке, для сироты с не самой лёгкой судьбой у него было подозрительно мало консервированной боли. Если уж он со своим справился, то мог бы и с чужим… Но, видимо, хлебнул лишку. Расширилась зона покрытия, что ли?..

Учиха, словно выполняя совет Змея, приложился лбом уже к стене. Сакура одарила его обеспокоенным взглядом, прикидывая, не пора ли искать успокоительное.

— Биджу, — все-таки поделился пониманием Саске. — Он просил не обижать его биджу.

— Оу… Тянуть боль из биджу… Они ребята крупные…

— Так что нам делать сейчас? — Сакура не давала сбиться с самого важного вопроса. — Это можно как-то нивелировать? Заглушить хорошими впечатлениями, например?

— Места нет, — качнул головой Змей. — Тут либо попытаться её вытянуть обратно — хотя сомнительно, что Наруто отдаст хоть каплю. Либо заставить его выпустить боль. Пережить её. Справиться с ней так, как справляются живые. Есть у меня для этого дела специальный ритуал… Надеюсь, он его переживёт.

— А разве сейчас он ее не переживает? — Саске подобрался. Это уже было похоже на план действий.

Это… Давало надежду справиться.

— Слышишь крики, плач и попытки чего-нибудь сломать? Нет? Ну, значит не переживает, а прячет. Сдерживает. Он в таком состоянии долго может находиться… И кто знает, сколько он уже так…

Сакура зябко поежилась:

— Когда начнём? Ведь чем скорее, тем лучше? Медик для подстраховки должен присутствовать?

— Не медик, — Орочимару печально покачал головой. — Друг. Не стоит переживать это в одиночку.

Он открыл внутреннюю дверь, проходя в лабораторию. Наруто сидел с тем же печальным видом и, казалось, не сдвинулся ни на миллиметр.

— Всё плохо? — тихо спросил он, не поднимая головы.

У Саске защемило в груди. Почему-то вдруг вспомнилось, как весь мир был для него серо-алым, не было ни радости, ни вкуса жизни… И как он сам пытался покончить с этим. Не потому ли стало легче, что Наруто забрал себе эту гнусь?