Do you think you know everything about hospitals? (СИ)

- Пап, это я.

- Вайолет, милая, как ты? Все хорошо? – В его голосе слышалось облегчение.

- Да, я… мне нужна куртка и ботинки… и шарф наверное… нам разрешают гулять, так что…

- Без проблем, – Прервал ее отец,- я все привезу, но… я смогу только завтра… ты протянешь без этого день?

Вайолет злилась. Она хотела гулять, дышать воздухом. Она не была эгоисткой, но отец ведь не был ничем занят!

- Сеансы?

- Ээ… да, тут как-то навалились все…- Вайолет слышала, как отец чешет затылок и двигает ногой какие-то ведра, но расспрашивать не стала. Не было смысла. – Как ты?

- Я хорошо. Все хорошо. Приезжай, как сможешь.

- Отлично, детка, до завтра.

Бэн повесил трубку. Вайолет еще некоторое время слушала монотонные гудки, затем резко хлопнула трубкой по корпусу и вернулась к Инес.

- Моя соседка сказала, что я могу гулять, но надо отметиться у тебя, это так?

- Да, к тебе приедут?

Вайолет замешкалась.

- Нет, не сегодня.

- Тогда мне нужно будет тебя провести в другое крыло. Возьми какую-нибудь кофту и приходи ко мне… у тебя же есть теплая одежда?

***

«Теплая одежда? Какая еще теплая одежда? Инес явно не знает моего отца!» - рылась в сумке Вайолет. Майки, кофты, книги, нижнее белье - отец явно не подумал о том, что его дочери будет разрешено гулять. Это конечно можно списать на стресс, пережитый родителем, но Вайолет было все равно. Даже вязаные свитера и те были в дырочку, так что от ветра не спасут. Взгляд упал на единственную плотную вещь - мамину джинсовую безразмерную рубашку. Натягивая ее поверх свитера, Вайолет думала о том, насколько тихо сейчас в палате, когда все три девушки-соседки рассредоточены в разных местах больницы. Если бы не любимая погода за окном, она бы точно осталась здесь, углубившись в какой-нибудь рассказ, наслаждаясь тишиной и отсутствием постоянно нарывающейся на скандал Гвен и ее вечно поддакивающей ручной светловолосой собачки.

- Все, я готова, – выпалила Вайолет, все еще никак не заканчивающей с расставлением баночек Инес. Рядом пристроился Эрик, облокотившись локтем о поверхность стойки, второй рукой похлопывая по крышечкам.

- Ну, тогда пойдем, - улыбнулась та. - Закончишь за меня? Я скоро вернусь, - обратилась та к Эрику.

- Безусловно, - медбрат широко улыбнулся. Вайолет обернулась и, увидев как Эрик провожает Инес взглядом, полным то ли вожделения, то ли обожания, еле сдержала довольную ухмылку.

«Гвен пришла бы в ярость…»

- У тебя нет вещей потеплее? – прервала ее мысли медсестра, спустившись с Вайолет на лифте и заводя ее в другое крыло здания.

- Отец завтра привезет.

- Хорошо. Это хорошо.

- Сколько мне можно гулять?

- Хоть до отбоя, но я бы тебе советовала все же прийти на обед и ужин, – улыбнулась та. – Как себя чувствуешь?

Вайолет лишь немного приподняла кисти рук.

- Ясно. Главное, что боль не очень сильная. Ты же следишь за дорогой? Тебе еще назад возвращаться.

- Да, да… – Вайолет старалась запоминать путь по любым возможным отличительным знакам вроде огнетушителя в красном футляре на стене или большой голубой стрелке на полу с надписью «Хирургия». Вскоре Инес довела ее до широких дверей, ведущих во внутренний двор.

- Вот и пришли. Дыши, гуляй, но, Вайолет, - Инес бросила строгий взгляд. – Постарайся особо не говорить с теми, кто не из твоего крыла, окей?

- Постараюсь.

Медсестра скрылась, мягко постукивая каблучками балеток. Недолго думая, Вайолет толкнула тяжелую дверь. Поток свежего холодного октябрьского воздуха как водой окатил ее бледное личико. Волосы разлетелись по сторонам. Стараясь посильнее запахивать рубашку и согревать себя руками, девушка принялась за осмотр территории. Слева тянулась высокая каменная стена, покрытая плющом с какими-то мелкими голубыми цветочками, справа было подобие сада или давно заброшенного кладбища: абсолютно повсюду растения, деревья, своими кронами задевающие каменный балкон корпуса, скамеечки и мини фонтанчики, какие-то статуэтки, причем все это с отвалившимися тут и там камнями, узенькие тропинки, высокие арки, сохранившиеся, казалось, со средневековых времен. Все это захлестнуло Вайолет в водоворот мыслей и чувств, ощущение того, что это один из крупнейших городов в штате и что сейчас вообще двадцать первый век пропадало полностью. Здесь было уютно, настолько насколько это возможно в психиатрическом крыле. Сутулый мужчина задел ее плечом, проходя мимо, двигаясь, словно зомби. Вайолет оступилась и, чуть не упав, спрыгнула с дорожки на влажную жухлую траву. Здесь не было зеленого газона как возле ее корпуса. Он был и не нужен. Серые тряпочные кеды в момент покрылись холодной влагой. Вайолет издала звук, похожий на возмущение, и поспешила вернуться на более менее сухую землю.

***

Десяти минут прогулки хватило, чтобы полностью прийти в себя от успокоительных, растворов и всего прочего, чем ее пичкали. Свежий воздух заставил девушку проснуться, а щеки постепенно приобрели розоватый оттенок, теперь как нельзя лучше сочетающийся с розово-синим контуром глаз. Но Вайолет совсем не хотелось покидать этот тихий, спокойный мирок. Сидя на одной из каменных лавочек, на более-менее сухом месте, Вайолет наблюдала за остальными пациентами, заложив руки между ногами, стараясь согреть их, втянув голову в плечи. Вокруг не было ни единого санитара или медсестры, казалось, что все эти люди были предоставлены сами себе. Одна женщина, поддерживая старушку под руку, прохаживалась с той вдоль зарослей низких кустарников, еще двое пожилых мужчин сидели рядом друг с другом на скамейке недалеко от Вайолет, молча перелистывая страницы какой-то книги. Периодически один из них медленно отрывал одну из страниц и складывал ту, пока не получался миниатюрный квадратик. Еще один пациент пытался расстелить какое-то покрывало на мокрой жухлой траве и прилечь, а откуда-то взявшаяся женщина старалась его остановить, дергая того за края непромокаемой куртки. Здесь все были одиноки, но в тоже время, окруженные людьми с таким же внутренним миром, с такими же проблемами, они находились среди родственных душ, хоть многие этого и не понимали. Многие старались помочь друг-другу: кто-то, придерживая за руку, помогая прогуливаться по тропинкам, а кто-то просто молчаливым взглядом, наполненным пониманием и сочувствием. И пусть почти никто из них этого не понимал, факт оставался фактом- здесь царило единение душ. И несмотря на то, что это были пациенты психиатрического отделения, Вайолет же чувствовала себя здесь самой одинокой, самой потерянной и брошенной. Знает ли мама о том, что она здесь? Скорее всего нет. А может быть и да, но просто не хочет впутываться в историю с проблемной дочерью, желая, чтобы все само разрешилось, как это делает отец. Вайолет замерзла сидеть на холодном камне. Убрав назад падающую прядь волос, девушка, встав, прошла вдоль стены корпуса, желая подняться по лестнице на каменный балкон. Рука повторяла выпуклости мраморной холодной ограды. Здесь никого не было. Пройдя в угол, Вайолет провела рукой по листьям огромной ивы, распластавшей свои ветви по балконной ограде. Легкие капли воды посыпали на землю, шумя, словно мелкий град. Видимо внизу кто-то сидел, так как раздался тихий писк и послышался быстрый топот ног.

- Простите, - виновато проговорила Вайолет, перегнувшись через бортик. Внизу так зелено, так свежо, ветер треплет листья кустов, оставшиеся цветы на клумбах. Ее собственные волосы, периодически развевающиеся в разные стороны, закрывали обзор густой темно-русой пеленой, щекоча нос и щеки. Вайолет улыбалась, убирая их назад. Было что-то волшебное в сочетание погоды с тем видом, который открывался перед девушкой. Это ее мир, мир спокойствия, мир, в котором никому нет дела до того кто она, или кем была, никому из присутствующих сейчас в этом саду не важно, насколько она больна, половина из них и о своей проблеме-то не знают. Здесь ты забываешь о внешнем мире. Вайолет тоже забывала. Но ненадолго. Что-то все равно давило тяжким грузом, словно на голову капали холодной водой. И это раздражало. Может прервать это все? Разом, резко, словно «Щелк», и нет проблем, нет проблем у родителей, на которых это давит и ударяет по бюджету, нет собственных переживаний. Вайолет представила как она встает на ограду, как ветер подталкивает ее к прыжку, мощный поток несет вниз, все ближе, ближе к мокрой сырой земле. Не слишком ли низко? Сейчас проверим.