Сумасшедший план-2 (СИ)

- Дракоша теперь профессор, скажите, пожалуйста! – восхищается Антонин.

- А-а-а, это он тогда зелья оставил открытыми, когда вы меня по школе водили, - вспоминает его дочка.

Я вспоминаю, что девчонка тогда с ходу определила исландский мох и пчелиные жала, банки с которыми разгильдяй Драко бросил открытыми в лаборатории.

- Мисс Екатерина, профессор Малфой – прекрасный преподаватель, только несколько несобранный, - уверяю я девочку и предлагаю Долоховым. – А что если Екатерина сразу поступит в ученицы зельевара к Драко? Тогда к третьему курсу она сможет получить звание Мастера Зелий.

У меня свой расчёт. Во-первых, девчонка очень способна, пусть сразу работает над сложными зельями. Во-вторых, аккуратная Екатерина проследит за порядком в лаборатории не хуже Гермионы.

- А это не скажется на остальных предметах? – осторожничает Долохов.

- Ты ей поможешь в учебе, - говорит Олеся. – Чем раньше она станет Мастером Зелий, тем раньше сможет самостоятельно готовить зелья на продажу. Из школы выйдет с готовой профессией.

На этом и порешили.

Спать меня кладут на мягкую перину. Сергуня суетится возле меня, предлагая почесать пятки, спеть колыбельную, покачать кровать. Я от всего отказываюсь. Тогда он накладывает на открытое окно заклинание от комаров и удаляется. Сплю крепко, просыпаюсь от кукареканья петухов, опять засыпаю. Потом мне приснился Дамблдор, угощающий меня лимонными дольками. Я просыпаюсь и решаю вставать. Хватит нежиться в кровати, а то ещё приснится шеф в прежнем змеином обличии.

На следующее утро стол ломился от блинов, сметаны, густых сливок, домашних йогуртов и продукта под названием «простокваша», который мне особенно понравился.

- Сюда бы Фенрира, вот бы он отвел душеньку, - сказал я.

Любовь вожака стаи оборотней к молоку и молочным продуктам стала притчей во языцех.

- А почему он не заведет корову? – спрашивает Олеся.

- Была у него корова, да с ней что-то случилось, - хохочет Долохов. – По-моему оборотни её съели в полнолуние.

- А у нас волколаки держат стада коров. Всё молочное производство у них, - рассказывает Олеся. – Они у нас арендуют луга под выпас, а платят своей продукцией. У нас оборотней называют волколаки.

- А как же они в полнолуние управляются с коровами? – удивляюсь я.

- Во-первых, они все поголовно пьют волчье зелье. А потом, в эти дни нанимают из близлежащего села магов. У них давняя договоренность. Хорошо, что Драко изобрел это зелье, которое надо пить раз в три месяца. Наши волколаки так обрадовались, - рассказывает Антонин.

- А стать людьми они не хотят? Драко и другое зелье изобрел, которое в человеке убивает волка.

Оказывается, не хотят. В человеческом обличии волколаки хорошо чувствуют коров, могут лечить их, понимают, если, что не так. А став просто человеком, они эти способности теряют.

А потом весь день меня водили по поместью и показывали хозяйство.

Белые павлины, подаренные Лордом, расплодились, теперь все окрестные маги стоят в очереди на цыплят.

На пасеке домовик, в бороде и шевелюре которого копошились пчёлы, вынес нам на блюдечке куски пчелиных сот с мёдом.

Смотрел я на огромные картофельные хранилища, где поддерживался свой микроклимат, знакомился с несколькими волколаками, которые пасли коров на лугах Антонина.

Показывали мне и орловских гиппогрифов. Ох, и красавцы! И у самочек и у самцов ярко выраженные бакенбарды на голове, обрамленной аккуратной шапкой перьев. Окрас у них называется либо ситцевый, либо бархатный. Прямая осанка, очень мрачный взгляд из-под мохнатый бровей, и абсолютно смирный нрав. Дерутся самцы только между собой. На людей ещё никто из них не нападал.

Я невольно вспомнил того дурацкого гиппогрифа, который укусил Драко на третьем курсе. Надменный Люциус тогда прибыл в школу, сурово отругал сына и удалился через камин в моём кабинете. А мне пришлось долго успокаивать заходящегося в плаче мальчишку.

Отдохнув после обеда, к вечеру идем прогуляться в ближайший лесок. Алекс нашел куст спелой малины и набивает рот. Антонин палкой сшибает мухоморы, чисто ребёнок!

- О, заячья капуста! – Антонин палкой подцепляет гриб оранжевого цвета.

- Стой, стой! – ору я. – Мне нужен этот гриб.

- Да, пожалуйста, - Антонин срывает лист лопуха, заворачивает гриб и подаёт мне. – Кому нужна заячья капуста? Нет, он вообще-то съедобный…

- Не заячья капуста, а спарассис курчавый, - со знанием дела говорит Екатерина. – Усиливает свойства многих зелий. Ой, вон ещё один.

На пару с отцом она притаскивает мне целую гору этих ценных грибов, потом руками делает движения, как будто оглаживает её. Уменьшившиеся в размерах грибы я легко заталкиваю в фарфоровую банку для ингредиентов, которую я на всякий случай захватил с собой.

Потом она находит несколько сухих дождевиков, которые я тоже упаковываю. Пыльца, содержащаяся в сухом грибе – незаменимое средство при мелких ранах.

Антонин, соскучившись глядеть на наши заготовительные работы, высвистывает какой-то мотивчик. На плечо к нему садится синичка и что-то свистит в ответ. Долохов заметно мрачнеет.

- Извини, Северус, у меня тут жалоба на нашего лешего, я отлучусь, - говорит он.

Но мы все увязываемся за ним. После десятиминутного продирания сквозь сплошные заросли мы вываливаемся на крохотную полянку. Посреди неё стоит огромный пень. Нет, не пень. Это какое-то существо, похожее на трухлявый пенёк, со злобными глазками и шевелюрой из мха. Вероятно, это и есть леший. Он деревянной культяпкой держит за хвост перепуганную молоденькую белку и сопит. Алекс тихо переводит мне весь разговор.

- Поймал и доволен? – строго спрашивает Антонин. – Что она тебе сделала?

- Она мне спать мешает, - скрипит леший. – Шастает туда-сюда. А сегодня вообще три раза мне на голову прыгала. Я только задремлю, а она бряк! И всё старается закопать под меня какие-то припасы.

- Белка молодая, неопытная. Она боится, что зимой не найдёт своих тайников. А ты приметный, вот она под тебя и закапывает. Тебе должно быть лестно, что она тебе доверяет, а ты ворчишь.

- Лестно? Хм-м…

- Ведь сам вечно ноешь, что зимой тебе скучно, никто не приходит, а сейчас к тебе белка будет заскакивать за припасами. Будет с кем поболтать.

- А и впрямь… Только я её теперь напугал до смерти… - растерянно скрипит леший.

- Я её успокою. Ты уж впредь будь с ней поласковей.

Антонин осторожно берёт белку в руки и успокаивающе оглаживает её. Дрожащий зверёк замирает.

Долохов смотрит ей в глаза, по-моему, накладывая легкий Обливейт, и отпускает. Белка взлетает на дерево и начинает громко цокать на нас.

- Уходим, уходим, не ругайся, - добродушно говорит ей Антонин.

За ужином дети наперебой рассказывают Олесе про лешего и белку.

- Вот вредный старый пень, - она качает головой.

Я пью чай с вареньем, слушаю разговоры и отдыхаю душой, забывая и мерзкий Орден Феникса, и Дамблдора, и свои директорские заботы.

На следующее утро я подписываю с Антонином трудовой договор. Потом он под мою диктовку пишет заявление о приеме его дочери в Хогвартс. На всякий случай я достаю бланк ученического договора и подписываю его у Екатерины. Дома я дам подписать его Драко. Тогда с первого сентября он вступит в силу. Алекс вручает мне своё прошение об отставке для передачи Лорду.

Ну, вроде всё! Многословно прощаемся, обнимаемся, присаживаемся на дорожку по русскому обычаю. Отсюда я могу аппарировать прямо в Хогвартс, что я и делаю.

Сразу прохожу в подземелья в свой, тьфу Дракошин, кабинет, оставляю банки с грибами на столе, написав записку для Драко.

Потом иду мимо лазарета. Что такое? Слышны стоны и спокойный голос мадам Помфри: