Горизонты (ЛП)

— Так получается Ядро оно… живое что-ли? — спросила Твистер со скептической и немного нервной улыбкой.

— Никтооо не знааает, — жутким голосом протянула Рейнбоу Дэш, прежде чем закатить глаза. — Что я знаю, так это то, что за все предыдущие двести лет я никогда не видела его таким. Что-то там случилось.

Она откинулась назад и как бы между прочим спросила генерала:

— Итак, каков твой план, Шторми?

Генерал фыркнула, от чего вино брызнуло через ноздри.

— Не называй меня так! Мне почти пятьдесят. Меня так звали сорок с гаком лет назад.

— Ну, а я почти в пятеро старше тебя, Шторми. Так что вопрос прежний: что ты собираешься делать.

Шторм Чайзер вздохнула и поболтала стаканом.

— Если бы мой капитан был здесь, он бы попросил разрешения говорить свободно, а затем спросил бы меня, какого хрена я думаю, просиживая жопу здесь на мёртвом корабле, когда есть работа, которую нужно сделать.

Пегаска прикрыла глаза и вздохнула.

— Просто я никогда и мечтать не могла, что увижу падение Анклава в своей жизни.

— Как и все мы, — торжественно согласилась Твистер.

— Ха, я сомневалась, что увижу это и за три жизни, — криво ухмыльнулась Рейнбоу. Её потрёпанные крылья ухватили бутылку и она снова наполнила стаканы.

— За что выпьем? — спросила она, возвращая бутылку Твистер.

— За пегасов! Пусть отныне они летают в ясном небе, — предложила Твистер.

Серая пегаска уставилась в стакан.

— За павших, — произнесла Шторм Чайзер более сдержанно. — Пусть их жертвы помнят и чтут.

Рейнбоу Дэш, как и генерал, опустила глаза.

— За друзей. Пусть они всегда возвращаются.

В тусклой корабельной каюте три стакана чокнулись вместе.

* * *

В этом городе было лишь одно направление: вниз. Это подтверждала каждая капля воды. Они бесконечно стекали по твёрдым поверхностям, просачивались в трещины чёрных стен, брызгали из водосточных труб, разбивались о лепнину и срывались с лестниц. Холодные водопады каскадами обрушивались по шахтам лифтов, и реки вырывались из дверей вестибюлей. Улицы служили дождю каналами, пока его потоки не исчезали среди растрескавшегося асфальта, ввинчиваясь в бездны ливневых стоков и срываясь в тоннели метро с вечным шумом тяжёлого вздоха. Поток никогда не заканчивался. Всё ниже. И ниже. Вниз.

Сбежать было невозможно. Искривлённые улицы вели только внутрь и даже самые согласованные попытки уйти будут остановлены при достижении мрачных стен, ярус за ярусом поднимающихся вокруг всего города. Монолитный барьер, удерживающий Пустошь от проникновения внутрь. Дорожные знаки на перекрёстках никогда не указывали в направлении, ведущем из города. Карты в придорожных киосках заканчивались у этих стен, будто Эквестрии за их пределами никогда и не существовало.

Пустошь была монстром холодным, допускающим, признающим возможность побега сегодня, ну, или завтра, или когда-нибудь, когда вам это потребуется. Это же место было другим. Оно жаждало. И каждая капля дождя стремилась в этом неизбежном и неумолимом направлении. Вниз.

* * *

Шорох дождя перемежался раскатами грома, избавляя от необходимости соблюдать скрытность и боязни, что их могут услышать те, кто расположился в лагере возле свалки магичских отходов. Красные и жёлтые метки на Л.У.М.-е могли бы сделать других самоуверенными, убедив их в том, что, в этом лесу, именно они являются охотниками, поскольку помогали обнаруживать вооружённых и облачённых в броню отродий Койотла, стоящих на страже. В дополнение ко всему, туман давал ощущение, что они, наблюдающие как грязные зебры и пони закатывают в повозки оранжевые и жёлтые бочки, находятся здесь в полной безопасности. Тем не менее, Лансер выказал удивительную сдержанность, когда ему под ухо упёрся кончик копья и голос с мягким эквестрийским акцентом произнёс:

— Я могла бы убить тебя прямо сейчас, предатель. Я должна убить тебя немедленно.

— Но ты не станешь, Адама, — так же тихо ответил Лансер. — Как и не станешь поднимать тревогу.

Он рискнул оглянуться на сильную кобылу-зебру с длинным зазубренным копьём в копытах. Её полоски были почти волнообразными, а на крупе, казалось, складывались в какое-то морское существо.

— Как ты меня услышала? — спросил он.

— Атоли могут выследить акулу на глубине трёх метров под поверхностью волнующегося моря, — самодовольно заявила зебра. — К тому же, твоё понячье устройство издаёт слабый писк, когда намокает.

— Я боялся, что ты это расслышишь. Тем не менее, с ним невероятно удобно ориентироваться, — признался жеребец.

Адама фыркнула.

— Ты в изгнании, Лансер, — сказала она, прищурив аквамариновые глаза. — Что ты здесь делаешь?

— Может мне просто захотелось снова тебя увидеть? — предположил он.

Взгляд зебры тут же стал сердитым.

— Наши отношения закончились с твоим изгнанием. Я должна убить тебя.

— Ты всегда так говоришь, — возразил он. — Ты знаешь, что творится что-то неладное, Адама.

— Всё неладно. Этот город проклят, не забыл? Мы прокляты уже потому, что находимся здесь, а ты проклят вдвойне, — угрюмо проговорила она.

— Это напомнило мне очень забавную историю, — произнесла кобыла, выходя из пелены дождя с длинным бамбуковым шестом, закинутым за плечи. Адама взволнованно вздохнула, но была недостаточно быстра. Разбрызгивая капли дождя, шест взметнулся и ударил её в горло, затем развернулся и отбил копьё от Лансера и, наконец, подсёк её ноги, сбивая её с копыт. Зебра рухнула в грязь как раз с раскатом грома, скрывшим шум от её падения. Затем шест перевернул её лицом вверх и Адама замерла, хрипя, кашляя и не сводя глаз с конца палки.

— Пожалуйста, не заставляй меня убивать тебя, прежде чем я её расскажу.

— Ты не единственный, кто не ходит в одиночку, — прохрипела Адама, затем взглянула в сторону, где двое жеребцов-зебр стояли, медленно покачиваясь под дождём. Пошатнувшись, оба они рухнули без сознания. Из спины каждого торчало по десятку оперённых игл. На пеньке позади них уселась маленькая кобылка-зебра и помахала перепачканной грязью кобыле духовой трубкой.

— Бетсвана, — пробормотала Адама и перевела взгляд на Лансера. — Что тебе нужно?

— Две вещи. Во-первых, я хочу знать, что задумал мой отец. Почему вы здесь? Почему вы заставляете своих же зебр работать как рабов?

— Не буду я отвечать на твои вопросы, предатель. Атоли верны своим клятвам Последнему Цезарю.

Сверху к тройке зебр и их пленнице медленно опустился небесный фургон, запряжённый вымокшей пегаской-гулем. Её крылья напоминали раскисшие метёлки из перьев и при виде неупокоенного пегаса Адама чуть попятилась.

— Я хочу домой. Я хочу заботиться о детишках. Здесь слишком много молний, чтобы безопасно летать. Господин Вэнити велел мне позаботиться о детях, — прохрипела она, замерев в оцепенении.

Маленькая зебра оттолкнулась от земли и приземлилась на крышу фургона.

— Вы заботитесь обо мне, мисс Хаприка, — пропищала она, погладив размокшую гриву пегаски.

Пегаска-гуль неуверенно улыбнулась.

— Да. Верно. Мы должны вернуться домой, пока ты не простудилась на смерть.

— Это напоминает мне о другой истор… — начала Секаши.

— Хватит! — прошипела Адама, в замешательстве переводя взгляд с одной зебры на другую. — Я не предательница. Заберите свою ложь с собой и убирайтесь.

— Я ведь ещё даже не начала рассказывать тебе мою историю, разве нет? — вздохнула Секаши и, встав рядом с Лансером, протянула свой шест. — У некоторых зебр нет времени на знания.

Адама осторожно поднялась из грязи, поглядела зебр, затем оглянулась на лагерь.

— Я не стану преда… — начала Адама, утираясь от грязи, а затем перед ней появилась кобылка, устроившаяся на конце вытянутого шеста. Балансируя на кончиках копыт, она разглядывала суровую зебру своими ярко-зелёными глазами и тепло улыбалась.

— Эм… привет?

— Здравствуй! — пропищала она. — Я — Маджина.