Western по-русски

Вообще Союз Народов был обязан легендарной личности. Алексей считал, что будь это в его время, аборигены дали бы миру, одного из величайших пророков в истории человечества, идеи которого, на несколько веков, предвосхитили создание Организации Объединенных Наций.

Этот пророк — Деганавида, законодатель Союза.

Предание гласит, что он родился в племени онтваонвесь (виандотов), но появился на свет чудесным образом. С юношеских лет Деганавида, выражаясь современным языком, выступал с антивоенными речами, за что был изгнан из родного племени.

Он долго скитался по лесам, посетил многие племена и еще больше укрепился во мнении, что самым страшным злом является война. Однажды во сне Деганавида увидел огромное дерево, которое своими ветвями и корнями словно обнимает все народы земли в неразрывном единстве. Так родилась у него идея Великого Мира.

К реализации этого грандиозного замысла Деганавида приблизился после знакомства с вождем онондагов Хайонватой (Гайаватой). Их встреча была предсказана шаманами, но чтобы она состоялась, Хайонвата тоже должен был стать изгнанником.

Один из колдунов погубил семь дочерей вождя онондагов, после чего тот сошел с ума и удалился в леса. Во время скитаний Хайонвата обрел чудесный талисман — вампум (впоследствии вампумы стали использоваться как средство хранения и передачи информации). Деганавида исцелил разум Хайонваты, и два мудреца стали соратниками.

Они победили врага мира, злобного Атотархо, созвали совет четырех племен и учредили их союз — Великую Лигу. Свод ее законов был основан на принципах мира, равенства и народовластия (многие из этих законов удивительно напоминают Устав ООН). Одна из речей Деганавиды, перед вождями Лиги, потрясает до глубины души — создается впечатление, что говорит высокодуховный человек ХХІ века, а не лесной странник, не имевший никакого понятия о цивилизации и христианских ценностях.

Легенда (они величают пророка Великим Миротворцем) так передает слова Деганавиды:

' — О вожди! Костер Великого Мира должен теперь зажечься для всех народов Земли. Вместе мы возьмемся за руки и образуем круг, столь прочный, что и падающему дереву не поколебать его. Мы скажем им: у нас теперь одна душа, одна голова и один язык, ибо народы мира имеют общий разум. Пусть никто не сможет сказать более: вот лежат тела убитых на войне! О вожди! Думайте не о себе и не о поколении своем, но о тех еще не рожденных, чьи лица уже пробиваются из земли…'

То, что ему рассказывали индейцы, потрясало до глубины души. Эти 'дикари' были куда более думающими людьми, чем многие из знакомых Алексея в его времени. Ведь полно было парней, кто на вопрос, а зачем тебе голова? Отвечал: — я в нее ем.

Предстоящего совета Алексей не боялся. За прошедшее время, он вполне обжился. Заслужил своей работой и полезными придумками, уважение племени. Старшая дочь Вождя уже во всю посматривала на него. Алексей, погоревав о потерянных жене и дочери. За полгода, немного отмяк. Природа требовала своего, а дочка вождя, была очень даже ничего, по его меркам. А по меркам этого народа, так вообще, числилась красавицей, глаз не оторвать. Хотя один из военных вождей во всю за ней ухаживал. Ссорится, не хотелось. Алексей, решил не обращать внимания на девушку. В общем, жизнь налаживалась, Алексей вполне с ней свыкся.

Тем более что народ Кайюга был вполне себе мирный. Хоть конечно и дикари. Но уважали честность и силу. А после пары учебных, так сказать разминочных, рукопашных боев, войны все как один, решили, что бледнолицего, лучше не трогать. Тягаться с ним в бою, можно было разве что, из лука стреляя. Да и то. Алексей тоже сделал для себя лук. Под свои размеры естественно. Заготовил стрел. Научился стрелять. Вот только сила его лука была столь велика, что добивал он, почти вдвое дальше, чем могли выстрелить, самые сильные войны. Но в лесу был, что дитя малое. Вся его подготовка была тут бесполезна.

Сначала его думали, конечно, учить, и изрядно натаскали. Но вот на охоту не брали. Мол, для войны еще сойдет, а вот для чуткого зверя лесного, неуклюж больно. По самолюбию это конечно било, но не шибко.

Оглядываясь назад, Алексей мог смело сказать, что потратил время с толком. И был уверен, что в скором времени, принесет еще больше пользы своим соплеменникам. Хотя они его в племя и не принимали. Но так уж получилось. Они его приютили. Они теперь его племя. Да и не может человек быть один. Свихнуться можно. Кроме того, ну если не платить добром за добро, то разве можно считать себя мужчиной?

Глава 5. Как они там живут?

День в деревне начинался рано. Женщины вставали еще затемно, готовили завтрак. Поесть с утра да поплотнее, мужчины любили. А вот ужином тут почти не кормили. Каждая семья готовила для себя. Мужчины на охоту ходили, как на работу. Что принесешь, то и будешь есть.

Поля с кукурузой раскинувшиеся по полянкам, вокруг деревни, обрабатывали все вместе. Урожай делила Великая мать. Причем раздавала женщинам в зависимости от их труда на полях.

Алексея и еще двух индейцев, которых притащили войны из похода месяц назад, не принятых в племя и не замученных в ритуальной пытке у столба, кормили из общего котла. Котлом ведала та же старушка, что и урожай раздавала. И как уже успел понять Алексей, пользовалась она авторитетом не малым.

В общественном сознании аборигенов, накопительство воспринималось как позорное, недостойное настоящего воина занятие. Скряга, прятавший по углам дорогие вещи, презирался всеми соплеменниками, от мала, до велика. Даже вожди чаще всего были бедны, поскольку традиция предписывала им быть щедрыми. Если человек хотел стать вождем, ему недостаточно было воинских заслуг и ораторских способностей. Он обязан был лично помогать вдовам и сиротам, делиться с нуждающимися соплеменниками, своим имуществом.

По сути дела, у них тут вообще, был матриархат. Женщины выбирали вождей, их в деревне было аж 3 штуки, они решали большинство споров и вопросов.

Мужчины вели другой, довольно занятный образ жизни. Охотились, воевали. Строили. Все по-честному. Женщины тыл, мужчины наступательная и ударная сила. Войнами были все. Буквально. Получая звание охотника, юный туземец, практически сразу становился воином.

Среди мужчин существовало негласное, но почетное соревнование за подвиги. Алексей еще не достаточно хорошо понимал язык, но твердо уловил, что просто воином, должен быть каждый.

Но воином, совершившим подвиг, быть почетно. Алексея безумно удивляло то, насколько это примитивное общество, было социально ориентированным. Общественное мнение, почет и уважение, то, что и как о тебе говорят соплеменники, здесь было высшей ценностью.

Если кто-то совершал неправедный поступок, то его предавали такому жесткому игнорированию, куда там инквизиции с ее анафемой. Это было похуже. Но было одно качество, которое ценили даже больше, чем воинскую доблесть. Это ораторское искусство. Как и в древних демократических Афинах, где только красноречие и умение выступать в народном собрании, позволяло политику быть избранным на государственный пост, в местном обществе, хорошие ораторы, пользовались среди соплеменников огромным авторитетом.

В отличие от большинства вождей, составлявших военную элиту, мастера красноречия являлись интеллектуальной элитой племени и пользовались репутацией мудрецов, к словам которых прислушиваются все.