След Кайова

Я взял Кэйт за руку, и мы вышли на улицу. В сопровождении эскорта из наших парней добрались до фургона, Кэйт села в него. Дельгадо привел лошадей из стойла, и ковбои один за другим, не сводя глаз с противников, вскочили в седла.

В какой-то момент я встретился взглядом с Талькотом. Огонек алчности в его глазах заставил меня насторожиться. В левой руке я нес тяжелую сумку с золотом. То, что выражал взгляд Талькота, мне не понравилось.

Положив сумку рядом с Кэйт в медицинский фургон, я сказал:

— Ну все — поехали.

Плотной группой мы стали выбираться из города.

Те ребята остались на месте, но, когда наша группа достигла середины улицы, они увидели, как кто-то спрыгнул с крыши, другой вывел двух лошадей из-за домов.

Тод Муллой и Ван Кимберли были вооружены и оттуда, где они сидели в засаде, держали под прицелом своих ружей шестьдесят ярдов улицы.

Оставив лошадей под прикрытием домов, они наблюдали за людьми Талькота. О чем никто из этой компании до самого конца даже не подозревал. Узнать, что тебя уже добрых десять минут как взяли на мушку, — чувство не из приятных, после него трудно избавиться от ощущения опасности, подстерегающей за каждым темным углом.

Мы уже подъезжали к окраине, когда я услышал возглас Кэйт и увидел Линду Макдональд, которая спускалась с крыльца единственного здесь охотничьего магазина, последнего строения в городе, и держала в руках изящный маленький зонтик. Том Ланди остановил лошадь прямо перед ней, девушка подняла глаза, и их взгляды встретились.

Без сомнения, она была великолепна. У меня язык не поворачивался, чтобы в чем-то винить Тома. Конечно, ему никогда не приходилось видеть подобной красоты на одиноких ранчо, где прошла большая часть его жизни.

Однако… Возможно, я смотрел на нее сейчас глазами Джона Блэйка и Мойры? За ангельской внешностью сквозила холодность, напряженность, что-то такое, чему я не доверял.

— Твой отец сообщил мне, что ты сегодня никого не принимаешь. — Том говорил сдержанно.

Она посмотрела на него с легкой улыбкой на губах.

— Разве это мои слова?

— Нет, но…

— Мой отец очень резкий человек. — Линда типично женским движением закрыла зонтик. — Я так и думала, что ты его испугаешься.

— Я не боюсь его! — коротко отрезал Том. — Мне неприятно посещать дома, где меня не рады видеть.

— Наш дом, — как бы поддразнивая его, произнесла она, — все еще стоит среди тополей в дальнем конце улицы.

Не спеша девушка повернулась и пошла прочь, манерно двигая плечами и немного качая бедрами.

Том развернул лошадь и хотел последовать за ней, но тут заметил мое присутствие. Его щеки вспыхнули.

— Мог бы и не подслушивать! — воскликнул он раздраженно. — За кого ты меня принимаешь?

— За техасца в городе, где не любят техасцев, — ответил я спокойно. — Смотри!

Через улицу, натянув поводья, ехал Тод Муллой, держа в руках винчестер.

— Извини, — стушевался Том и пристроился ко мне с большой неохотой, а Тод последовал за нами. Почти всю дорогу обратно мы не проронили ни слова, но у самого лагеря Том первым завел разговор: — Кон… мне нужно пойти туда сегодня! Обязательно нужно!

Хуже всего было то, что я знал, каково ему сейчас, понимал, какие чувства он испытывал по отношению к этой красотке и ее отцу, поскольку Макдональд вел себя оскорбительно и вызывающе.

Такие передряги порой круто меняют судьбы людей.

Что касается меня, в подобных ситуациях жизненный опыт подсказывал отступить, но как быть ему, в его возрасте?

И смог бы я отступить, будь рядом Кэйт?

Глава 3

В лагере мы застали Дика Хардемана с тремя погонщиками. Темнело, и гнать стадо было уже поздновато, но их появление свидетельствовало о том, что в городе неспокойно.

— Подумал, нам лучше забрать скотину да смотаться сейчас, миссис Ланди, — рассудил не отличавшийся красноречием Хардеман. — Зачем лишние неприятности?

— Что, все так серьезно? — Свои обязанности Кэйт всегда исполняла до конца.

— Да, сударыня, серьезно. — Хардеман выглядел мрачным. — На вашем месте я уехал бы отсюда пока еще светло… и оставил костры гореть.

— Думаешь, они сунутся? — спросил Том недоверчиво. — Но что им здесь делать?

— Эрон Макдональд, — вздохнул Хардеман, — самолюбивый и мстительный. Доживи хоть до ста лет, и у последней черты он не забудет тебе пощечины, Кон. Ты нажил себе смертельного врага.

— Он ее заслужил.

— Согласен. — Он помолчал, а затем спросил: — Правда, что ты служил у Шеридана?

— Конечно… Ребята знают. Ран Прист сражался за федералов. Но для нас война кончилась.

Когда затих грохот копыт отгоняемого стада, мы собрались вокруг костра. У нас оставалась одна смена лошадей, да два фургона Кэйт — медицинский и продуктовый.

— Последуем совету Хардемана, — решила Кэйт. — Переберемся вон на тот холм. Чуть пониже есть небольшая ложбина, там и заночуем.

— Вернусь-ка я в город, — разозлился Рул Карсон, — и отстрелю задницу этим молокососам!

— Успокойся, — спокойно остановила его Кэйт. — У нас и без того проблем — хоть отбавляй. Я не хочу захламлять фургоны пустыми седоками на пути в Техас.

— Меня там никто не ждет, — огрызнулся Рул.

— А твоя постель на ранчо «Тамблинг Б», Рул? — улыбнулась миссис Ланди, и дружный гогот раздался со всех сторон. Карсон и в самом деле любил поспать.

Краснокожий Майк взял ружье и удалился от костра на ночное дежурство. Тод Муллой и Дельгадо отправились к лошадям, стреножили их на ночь и поставили в тени холма, которая делала их темные силуэты неразличимыми со стороны города. Затем, очень медленно, увели сменных лошадей.

Солнце еще не зашло, когда два наших фургона отправились на новое место, а через час весь переезд был закончен.

— Хотите знать, — заметил Краснокожий Майк, устраиваясь у огня, — Талькот только и думает, что о золоте в вашей сумке, мэм.

Кэйт, склонившаяся над небольшим костерком, который мы успели сложить, подняла голову, но тему развивать не стала.

— Кон, — окликнула она, — дай команду всем, кто не дежурит, лечь спать. За четыре часа, оставшиеся до полуночи, можно неплохо отдохнуть.

Когда трое первых дозорных отправились на свои посты, мы с Кэйт уселись у догорающего костра.

Возможно, выбор Тома Ланди и не очень удачный, но в конце концов не он первый, не он последний связал свою судьбу не с той женщиной. Зато уже никто не станет отрицать, что его избранница настоящая красавица.

Заваруха могла разгореться и без того. Когда взаимная вражда имеет под собой такие глубокие корни, любой пустяк становится причиной большой неприятности. Некоторые техасские парни, носившие в сердцах горечь поражения южан, только и ждали, как бы дать волю своим кольтам. И всегда находились горячие головы, чтобы им ответить.

Такие педанты, как Макдональд, с их ограниченным взглядом на мир, могли не знать, что означает для молодых, кипящих злобой людей любая возможность выпустить пар из котла. Вот уже почти три месяца они шли по маршруту, глотая дорожную пыль, преследуя отбившихся животных, воюя с индейцами, укрощая стада бизонов и табуны лошадей, просыпаясь до зари и падая в изнеможении после наступления темноты. Малейший повод — и они дадут волю своим чувствам. Однажды я слышал, как один погонщик спросил другого, как выглядит продуктовый фургон, и тот ответил: «Откуда мне знать, я никогда не видел его днем!»

Бог свидетель, я не находил ничего, в чем мог бы винить Тома. К тому же я и сам поставил себя в дурацкое положение, сорвавшись в банке, и не чувствовал за собой права на нравоучения. Если бы Макдональд дал нам тогда спокойно уйти, инцидент, возможно, был бы уже исчерпан. Теперь же вот-вот прольется кровь. И когда еще все встанет на свои места.

Равнина погрузилась в ночь, природа замерла. Только койот, изливая душу чутким звездам, робко нарушал безмолвие, но его заунывный вой, казалось, делал тишину еще более полной.