Война в Кедровой Долине

Тропа стала узкой и труднопроходимой, поэтому разговор пришлось прекратить. Трент почувствовал возбуждение; оно охватывало его всякий раз, когда он приближался к этому месту. Они въехали на вершину продуваемого ветрами плато среди высоких сосен. Трент натянул поводья и остановил коня — он всегда делал так, чтобы полюбоваться прекрасным видом, открывавшимся отсюда.

С одной стороны до самого горизонта расстилалась огромная горная страна, и Кедровая долина казалась крошечным пятнышком этой панорамы. Над горными хребтами, теснившимися вдали, висела голубая дымка. Здесь же воздух был так чист и прозрачен, что каждый пик отчетливо вырисовывался на фоне неба и пространство казалось бесконечным.

Обогнув вершину, Трент и его спутники подъехали ко второму месту, где он тоже всегда останавливался. К западу и югу отсюда, насколько ему было известно, простиралась огромная необитаемая территория. Даже индейцы избегали этих мест: одна часть территории представляла собой пустыню, а другая, большая, — нагромождение скал и лавовых потоков. Вздыбленная, расколотая на куски силами, которые человек не может себе даже представить, эта земля была перерезана руслами давно исчезнувших рек, кратерами и каньонами такой невообразимой глубины, что дно их можно было увидеть, только подойдя к самому краю. Лишь очень сильный человек мог перебросить камень через каньон, глубина которого достигала двух тысяч футов. Это была дикая, неприступная страна, пересечь которую не отваживался ни один человек.

Как-то раз один индеец рассказал Тренту, что его отец знал дорогу через эту пустыню и даже говорил, что по дну самого глубокого каньона можно проехать на лошади. Но никто из ныне живущих этого не делал. Люди чурались здешних мест, но Трента они притягивали, возможно из-за его любви к одиночеству.

Часто над этой местностью висела такая плотная дымка, что трудно было рассмотреть детали, и все же Трент постоянно приезжал сюда и любовался раскинувшимися внизу просторами, игрой света и тени, заходами и восходами солнца, столь причудливо преображающими этот ландшафт.

Вдали вгрызались в небо зубчатые красноватые вершины гор, похожие на сломанные зубы. «Когда-нибудь, — пообещал себе Трент, — я обязательно пройду по этим местам, хотя они и похожи на раскаленную пасть дьявола».

Въехав во двор, они сразу же увидели Парсона Хэтфилда и всех его четверых рослых сыновей, вооруженных длинными винтовками системы «Кентукки».

— Привет, Трент. Честно говоря, я ожидал других гостей. Неспокойно стало в нашей долине.

— Люди Хейла убили Моффита. Ты ведь знаешь Салли и Джека. Думаю, ты приютишь их. Мне неудобно — я один, и поблизости ни одной женщины.

— Ты правильно подумал, сынок. Нечего надеяться на Бога, надо самим помогать друг другу. Под крышей дома Хэтфилда всегда найдется место для детей друга.

Старший из сыновей, Куинс, подошел к ним.

— Па, а ты рассказал ему про Лезерса?

— Лезерса? — Зная могущество Хейла, Трент догадался, о чем пойдет речь. — А что с ним?

— Он нам теперь ничего не продает. — Куинс сплюнул и крутанул свою винтовку. — Значит, нам придется тратить три дня, чтобы съездить за необходимыми припасами, да еще тайком, чтобы Хейл не пронюхал, когда и куда мы ездили.

— Да, похоже, он всерьез взялся за нас, — кивнул Трент. — У него два варианта — либо выжить нас отсюда, либо убить. Что же вы собираетесь делать?

— Да ничего особенного. Решили, что надо держаться всем вместе и разработать план дальнейших действий. Я пошлю одного из своих парней за Смизерсом, О'Харой и молодым Бартрамом. Соберемся и потолкуем, как жить дальше. — Он почесал свою массивную челюсть, в его голубых глазах появилась лукавинка. — Знаешь, Трент, мне всегда почему-то казалось, что ты неплохой стрелок. И еще мне кажется, ты непременно пустишь в ход то оружие, которым обвешан, если Хейл все-таки наскочит на нас.

Трент улыбнулся.

— Парсон, я миролюбивый человек и приехал в эти горы, потому что здесь тихо и спокойно. Я хочу одного — чтобы меня оставили в покое.

— А если тебя не оставят в покое? — задумчиво спросил Парсон, жуя табак.

— Если они начнут приставать ко мне и убивать моих друзей, я буду очень огорчен. Вы, парни, хотите спокойно трудиться. Я, как и вы, тоже хочу работать, но все-таки не прочь иногда посидеть спокойно и посмотреть, как вьется дымок над печной трубой моей хижины.

Хэтфилд пожал худыми плечами.

— О тебе, Трент, я не беспокоюсь. Но я знаю, как по-разному ведут себя люди во время всяких стычек. О'Хара да и молодой Бартрам будут бороться. Что касается Смизерса, он, конечно, храбрый человек, но ему никогда не приходилось стрелять. Он будет крепко стоять на своем, но я не уверен, как он поведет себя, когда дело дойдет до стрельбы. А вот мои младшенькие — стрелки от рождения. Думаю, они покажут себя не хуже, чем мои старшие когда-то в Канзасе.

— А как же насчет женщин? — спросил Трент. — Может, их укрыть где-нибудь в глуши, пока не началась пальба? Нас ведь немного, а Хейл, по слухам, может собрать до пятидесяти бойцов.

— Да… — мрачно протянул Хэтфилд. — Это он может. Но, по мне, лучше сразиться с пятьюдесятью бойцами, чем сказать Ма, что она должна спрятаться. У тебя нет жены, Трент, вот ты и представить себе не можешь, во что превращается самая покладистая жена, когда ты говоришь ей, что она должна покинуть тебя, не важно по какой причине. Ма заряжала для меня винтовки и в Кентукки, когда у нас были разборки, и в Канзасе, где нам пришлось драться с индейцами. Ма не боялась выстрелов, а когда нужно, и сама стреляла. Такие же жены у Куинса и Джесса. Эти девчонки жили на самой границе и привыкли быть рядом с мужчинами и в работе, и в драке, и во время стрельбы.

Трент пожал плечами.

— Ну, тебе лучше знать, Парсон. Но одно хочу сказать — нам нужно убедить всех соседей объединиться. Если каждый из нас будет защищать только свой дом, нам не выстоять. Все должны оставить свои дома и собраться здесь, и вместе мы дадим им взбучку. Иначе каждому из нас придется по отдельности противостоять дюжине, а то и двум дюжинам бойцов, которых выставит Хейл. — Трент повернулся к своему коню. — Парсон, я собираюсь съездить в Седар и переговорить с Лезерсом. Нужно знать его позицию. Если он все-таки откажется продавать нам товары… придется искать другие пути.

Худое лицо Парсона посуровело.

— Хейл схватил нас за горло. Если мы не достанем продуктов, нам не выстоять. Конечно, можно охотиться, но одной охотой не прокормишься.

Трент поднял руку в знак прощания и свернул на тропу, но не на ту, по которой ездили все, а на известную лишь немногим старую индейскую тропу. Он понимал, чем рискует — ведь, похоже, война уже началась. Дик Моффит убит, а он сам получил предупреждение. Теперь бойцы Хейла будут сеять в этих горах смерть. А может быть, если поговорить с Хейлом, еще удастся предотвратить надвигающуюся беду? Вдруг он не знает о том, что происходит?

Парсон Хэтфилд проводил взглядом Трента и сплюнул в пыль.

— Куинс, возьми Джесса, седлайте лошадей, поедете за этим парнем. Он наверняка влипнет в какую-нибудь историю.

Несколько минут спустя два рослых горца на чубарых мустангах выехали на тропу. Эти серьезные, неразговорчивые молодые люди, жующие табак, жили ради своих семей и своей фермы.

— Куинс, как ты думаешь, почему Па послал нас за ним? Мне кажется, этот человек не из тех, кто нуждается в помощи.

— Да, но он один, а врагов много. Может, Па думает, что ему придется удирать из Седара, и тогда лишняя пара винтовок не помешает. Просто чтобы разогнать кого надо.

— Ну, пороху и патронов я прихватил достаточно. До смерти не люблю убегать, когда кто-нибудь желает отправиться на тот свет.

На землю спустилась одна из тех ясных лунных ночей, когда на фоне светлого неба деревья кажутся совсем черными, а в лощинах собирается густая темь.

В такую ночь хорошо охотиться на енотов или выслеживать врага. Впрочем, в такую ночь и самому легко стать добычей.