Собрание сочинений. Том 6

Ужасная мысль, что шериф в любой момент может послать его рыскать по прерии вместе с констеблем, а сам останется дома с его женой, заставила Айру покориться. И все же ему до смерти хотелось спровадить куда-нибудь Сью на то время, что шериф пробудет у них… Однако ближайшие соседи жили в пяти милях. Единственное, что оставалось Айре, это вернуться вместе с незваными гостями и не спускать глаз с жены. Как ни странно, эти события внесли явное и даже не лишенное некоторой приятности оживление в унылую жизнь мистера Бизли. Есть натуры, для которых внезапно пробудившаяся ревность столь же живительна, как и сама любовь.

По возвращении домой одно пустячное обстоятельство, на которое час тому назад флегматичный Айра едва ли обратил бы внимание, с новой силой возбудило его страхи. Сью сменила манжеты и воротничок, сняла грубый передник и тщательно причесалась. Вспомнив, как ярко блестели ее глаза, Айра твердо уверился, что причина этих перемен — визит шерифа. Было также совершенно ясно, что и сам шериф не менее очарован красотой миссис Бизли, и, хотя прием, который она оказала шерифу, никак нельзя было назвать сердечным, Айра подумал, что сдержанность и принужденность, появившиеся в ее манерах, были своего рода кокетством. О женском кокетстве он вообще имел весьма туманное представление, а во время недолгого ухаживания за Сью не замечал за ней ничего подобного. Никто не стоял между ним и бедной сиротой с тех пор, как она попала прямо в его объятия, выскочив из отцовского фургона; ему не пришлось ни с кем соперничать, не пришлось ухаживать, хитрить. Айре с его ленивым, бедным воображением и в голову не приходило, что кто-нибудь, кроме него, может понравиться Сью. Их союз представлялся ему незыблемым. Если бы две его коровы, которых он купил на свои кровные деньги и сам откормил, вдруг вознамерились отдавать свое молоко кому-нибудь из соседей, Айра и тогда не удивился бы больше. Но ведь коров-то можно было привести на веревке домой, не испытывая при этом сердечного трепета.

Подобные чувства в кругу людей менее непосредственных проявляются лишь в преувеличенной любезности да завуалированных колкостях, но мужлан Айра попросту онемел и впал в столбняк. Он то слонялся с потерянным видом по комнате, прихрамывая сильнее обычного, то вдруг в изнеможении опускался на стул и застывал, терзаемый смутным подозрением, что между его женой и шерифом что-то происходит, и тупо ждал… сам не зная чего. Айре казалось, что вся атмосфера их дома как-то неприятно наэлектризована. Из-за этого загорелись глаза Сью, из-за этого не в меру разыгрались приезжие, а сам Айра словно прирос к стулу, судорожно вцепившись руками в спинку. Однако он все же сообразил: чтобы жена не переглядывалась с гостями или, хуже того, не начала болтать с ними о разных разностях, ее нужно занять каким-нибудь делом. И Айра велел ей принести чего-нибудь закусить.

— Куда это виски подевалось? — полюбопытствовал он, пошарив в буфете.

Миссис Бизли и бровью не повела.

— Я хотела сварить кофе и напечь лепешек, — проговорила она, слегка тряхнув головой, — но если вам, мужчинам, не по вкусу мое угощение, ступайте в ближайший трактир и заказывайте там свое «горячительное». Если вы предпочитаете даме трактирщика, то так и говорите.

Эти слова, произнесенные с дерзким вызовом, совершенно обворожили гостей и успокоили на время Айру, который сам мечтал, чтобы жена чем-то занялась. Миссис Бизли с победоносным видом удалилась на кухню, где, сняв манжеты, сразу принялась за дело, и очень скоро снова появилась на пороге, неся поднос с лепешками и дымящимся кофе. Так как ни она, ни Айра не дотрагивались до еды (им обоим, очевидно, было не до того), гостям пришлось приналечь на угощение. А солнце между тем уже склонялось к горизонту, и, хотя лучи его, протянувшиеся над самой землей, осветили всю равнину, как мощные прожекторы, близились сумерки, и времени на поиски беглеца почти не оставалось. Но гости не спешили.

Айра оказался перед новым затруднением: пришла пора гнать домой корон и принести им сена из сарая, а ведь жену тогда придется оставить в обществе шерифа. Не знаю, догадалась ли миссис Бизли о затруднениях своего мужа, но она вдруг словно невзначай предложила выполнить за него его обязанности. Айра с облегчением вздохнул, но тут же сердце его снова упало, ибо шериф галантно вызвался помочь хозяйке. Однако Сью отвергла его предложение с деревенской бесцеремонностью.

— Ежели я берусь за Айрину работу, — сказала она с лукавым вызовом, — то, стало быть, я думаю, что вам от его помощи будет больше пользы, чем мне от вашей! Так что ловите своего беглеца и скатертью вам дорожка!

Эта дерзкая отповедь отрезвила шерифа, и ему не оставалось ничего другого, как принять услуги Айры. Мне неизвестно, почувствовала ли миссис Бизли укоры совести, когда ее растроганный супруг встал со стула и заковылял вслед за шерифом, знаю лишь, что она смотрела им вслед с торжествующей улыбкой на лице.

Потом она снова выскользнула через заднюю дверь и побежала к сараю, пристегивая на ходу чистые манжетки и воротничок. Беглец поджидал ее с нетерпением и начал уже раздражаться.

— Я думал, вы никогда не придете! — воскликнул он.

Запыхавшаяся Сью объяснила ему, в чем дело, и, чуть приоткрыв дверь, указала на силуэты троих мужчин, которые медленно двигались по равнине, расходясь в разные стороны, подобно солнечным лучам, которые протянулись над самой землей, освещая им путь. Солнечный луч осветил также высоко вздымавшуюся грудь Сью, ее пушистые светлые волосы, полуоткрытые красные губы и веснушки над короткой верхней губкой. Успокоенный беглец перевел взгляд с трех удалявшихся фигур на женщину, которая стояла рядом с ним. Впервые за все время он заметил, что она красива, и улыбнулся, а Сью вспыхнула и просияла.

Его преследователи теперь уже почти скрылись вдали, и между молодыми людьми завязалась беседа, — он был полон благодарности и хвастлив, она же, глядя на него сияющими глазами, торопливо поддакивала, почти не понимая его слов, а лишь следя за выражением лица. Сью казалась сейчас совсем девочкой. Нам, однако, нет нужды знать, как именно он объяснил ей свое положение, как, рисуясь, рассказал о выпавших на его долю невзгодах и о многочисленных своих доблестях, тем более что Сью почти ничего не поняла. С нее было довольно того, что она встретила его, единственного в мире, и защищала его теперь от всего мира! Нежданный-негаданный дар судьбы, он стал для нее всем: другом, которого у нее не было в детстве, возлюбленным, о котором она никогда не мечтала, даже ребенком, которого жаждала ее женская душа. Когда она не улавливала смысла в его бессвязном хвастовстве, то винила в этом только себя; его невежественное бахвальство представлялось ей слишком умным для ее слабого разума, а непонятный ей вульгарный жаргон она считала языком того большого мира, где ей не довелось побывать. И, любуясь его атлетической фигурой, она размышляла, до чего же не похож этот мир на тот, к которому принадлежал ее незадачливый калека-муж и этот расфранченный провинциальный хлыщ шериф. Так, сидя на сеновале, куда Сью забралась для пущей безопасности, они забыли обо всем под его спесивый монолог, прерываемый время от времени только сдержанными вздохами Сью, с лица которой не сходила подобострастная улыбка.

Было душно. От нагретой солнцем крыши шел запах сосновой смолы; сено сладко благоухало клевером. Потянул ветерок, солнце садилось, однако, увлеченные разговором, они этого не заметили. Но вот женское чутье вдруг заставило Сью сказать: «Мне пора», — и этим она бессознательно ускорила события. Ибо не успела она встать, как он схватил ее за руку, потом обнял за талию, стараясь запрокинуть ей голову, которую она упорно опускала, словно хотела зарыться лицом в сено. После непродолжительной борьбы Сью вдруг как-то сразу покорилась, и они поцеловались так страстно, словно томились друг по другу много долгих дней, а не минут.

— Эй, Сью! Куда ты пропала?

Они только теперь поняли, что уже совсем стемнело и мистер Бизли возвратился домой. Испуганный беглец так грубо оттолкнул от себя женщину, что ее охватило возмущение, на миг затмившее растерянность и стыд; сама она ничуть не испугалась; пожелай он этого — и она гордо, без страха встретила бы в его объятиях мужа. Но, к удивлению своего возлюбленного, она ответила спокойным, ровным голосом: