Будь осторожен, незнакомец!

Он остановился перед зеркалом и толкнул жену вперед, силой заставляя ее глядеть на свое отражение.

— Ну-ка, взгляни на себя хорошенько! — издевался он. — Ты никуда не поедешь — не-ет, не с таким лицом! Ты ж этого не перенесешь, а, ты! Ты ж не допустишь, чтоб Малколм — или любой другой мужчина — видел тебя с такой рожей!

Она испустила страдальческий стон, когда увидела свое избитое лицо — лицо, за которым она так ухаживала, которым так гордилась. Глаза заплыли, под ними проступили черные круги. Губы распухли и кровоточили. На левой щеке — синяк…

— Будь ты… будь ты проклят! — просипела она. — Ты… ты сделал со мной такое!..

— Сама заслужила! — прорычал он. — Давно пора было тебя поучить! Я-то тебя знаю, Алисия! Я-то знаю, тебе надо, чтоб мужчины тобой восхищались, жаждали тебя! Это у тебя как болезнь. Ну что ж, вот надежный способ удержать тебя на ранчо. Мне и запирать тебя не придется. Ты ведь не отважишься высунуться из этой комнаты, ты ж помрешь, если тебя кто увидит такую…

Она закрыла лицо руками, содрогнулась и упала в изнеможении. Он вскинул ее на плечо, отнес к кровати и швырнул на постель.

Когда наездники с ранчо «Дубльве в рамке» добрались до города, на Мэйн-стрит сгущались тучи. Добропорядочные домохозяйки на улице не показывались, зато мужчин было более чем достаточно: они толпились тесными группками у салунов, стояли, облокотившись на колоды для водопоя и коновязи, вполголоса о чем-то беседуя. Нат Ролинз, выглянув через парадные двери конторы, увидел, как ковбои Уотлинга шагом проезжают вдоль главной улицы города…

И тогда редактор принял решение.

Чуть не бегом, едва переводя дыхание, он добрался до крыльца шерифского участка и заколотил в закрытую дверь. Изнутри донеслись голоса обоих блюстителей закона, сердитые и напряженные:

— Кто бы там ни был — проваливай!

— Убирайся отсюда, не то будем стрелять через дверь!

Газетчик, обернувшись назад, беспокойно оглядел улицу и снова начал стучать.

— Это я, Нат Ролинз! Дик, впустите меня, мне надо с вами поговорить!

После паузы раздался голос Эмерика, и Ролинз почувствовал, что тот боится. Голос был резкий, раздраженный.

— Вы… э-э… одни, Нат?

— Уверяю вас, я один, — заволновался Ролинз. — Вы можете сами в этом убедиться. Достаточно выглянуть в окно.

После новой паузы послышался голос Симса.

— Он и вправду один, Дик.

— Ладно, — пробормотал Эмерик. — Впусти его.

Ролинз услышал, как щелкнул замок и поднялся крюк. Симс открыл дверь, схватил газетчика за руку и быстро втащил внутрь. Ролинз пролетел чуть не до самого стола шерифа, а Симс тем временем захлопнул дверь и снова запер ее на все крючки и засовы. Эмерик отвернулся от окна и опустил «Винчестер». Лицо его было бледнее обычного. Он обратился к газетчику резко и отрывисто.

— Какой дьявол в вас вселился, Нат? Не видите вы, что ли, что творится? Эти идиоты, горожане, там снаружи — они же вот так стоят с самого утра! Глаз не сводят с моей конторы — я знаю, что у них на уме, будь они прокляты!

— Я тоже это знаю, — нахмурился Ролинз. — Вот потому-то я здесь.

— Вы жутко рискуете, — уже мягче проворчал Эмерик. — Если эта толпа на нас бросится, от вас и мокрого места не останется.

— Дик, — ровно сказал Ролинз, — я должен поговорить с вами, и немедленно.

— Ну, как хотите, — шериф пожал плечами, сдаваясь. -Только покороче.

— И с глазу на глаз, — подчеркнул Ролинз, многозначительно кивнув в сторону помощника.

Симс бросил на него неприязненный взгляд, но Эмерик ткнул пальцем в сторону тюремного отделения и проворчал:

— Иди пока пригляди за арестованным, Хэл. Я тебя позову, как только Нат закончит свой разговор.

Симс отправился к камерам. Эмерик повернулся, положил ствол винтовки на подоконник и недоуменно пожал плечами.

— Ну, что там у вас на уме? — спросил он, не отводя прищуренных глаз от людей на другой стороне улицы.

— Ковбои с ранчо Уотлинга только что въехали в город, — сказал Ролинз.

— Угу. Расскажите мне что-нибудь, чего я еще не знаю.

— Положение было тяжелое и прежде, Дик, Теперь, когда эти настырные пастухи в городе…

— Оно станет еще хуже. Да. Я знаю. Это все, что вы хотели сказать мне, Нат?

Ролинз подошел к шерифу и стал рядом с ним у окна. Он заговорил, тщательно подбирая слова:

— Дик… когда собирается толпа, чтоб устроить самосуд, для представителя закона это нелегкая задача. Но любую задачу можно решить. Один человек — один сильный, мужественный человек, со звездой на груди и револьвером в руке — может одолеть такую толпу…

— Мало надежды, — подавленно усмехнулся Эмерик. — Тут чуть не каждый житель этого проклятого Каррс6ерга, да еще и уотлинговские молодцы у них за спиной — и, по-вашему, их можно остановить? Ха!

— Вы должны попытаться, Дик, — сказал Ролинз. — Вы должны сделать все, что можете.

— Мы забаррикадируемся, — проворчал Эмерик. — Когда начнется стрельба, мы будем сдерживать их сколько сможем.

— Нет, Дик, — нахмурился Ролинз. — Это не решение. Вы с Симсом не станете палить насмерть — и горожане тоже. Это ведь ваши друзья. Они постараются не задеть вас, если смогут. Все, что им надо, — это наложить руки на вашего арестанта, линчевать его.

—Нет… — Эмерик повернулся к газетчику, и лицо его было хмурое и напряженное. — Не надо учить меня, как делать мою работу.

— Вы должны выйти наружу, — настаивал Ролинз. — Стать перед ними лицом к лицу, Дик. Показать им, кто тут хозяин. — Он протянул руку и стиснул плечо шерифа. — Не дайте им сделать из Каррсберга второй Хаттонвилл.

— Хаттонвилл? — Эмерик вздрогнул под рукой Ролинза. — Что, черт возьми…

— Я знаю о Хаттонвилле, Дик, — тихо сказал Ролинз. -Я, наверное, единственный кроме вас человек в Каррсберге, кому это известно. — И добавил многозначительно: — Газетчики много чего знают…

— Как… как давно…

— Я знаю об этом уже добрых несколько лет, Дик. Я никогда не говорил с вами об этом. Я всегда хранил вашу тайну. Когда вы впервые приехали сюда и когда я понял, кто вы такой, я решил подождать и присмотреться, чтобы дать вам время. И, пока речь идет о Каррсберге, я сказал бы, что вы всегда были хорошим шерифом — честным, как положено. Люди вас уважают. Но, считают, что им не составит труда ворваться сюда и схватить Коннигана.

— Вы должны понять, Нат! — взволновался Эмерик. — Ведь точно так было в Хаттонвилле!

— И это ваш шанс, сэр! — отрезал Ролинз. — Все эти годы вы жили под гнетом вины, пытались скрыть постыдную тайну. Из-за этого вы и состарились раньше времени. А теперь — вы можете смыть позор, Дик!

Эмерик оперся лбом о стекло и устало потер глаза. Плечи у него опустились. Ствол «Винчестера» смотрел в пол. Ролинз отошел от него и принялся хлопать по карманам, ища сигары. Нашел одну, сунул в зубы и раскурил.

— Толпа шумит сильнее, Дик, — сказал он настойчиво. — Похоже, настал ваш час.

Эмерик бросил на него обреченный взгляд.

— Вы действительно верите, что это подействует? — спросил он с сомнением.

— Я верю, что стоит попробовать, — ответил ему Ролинз. — Я думаю, вы обязаны попытаться. Это — ваш долг.

— И… э-э… это смоет…

— Хаттонвилл.

— Угу. Хаттонвилл. Эти грязные воспоминания, которые мне пришлось носить в памяти все эти годы.

— Дик, — серьезно сказал Ролинз. — Человек никогда не опускается так низко, чтобы нельзя было подняться вновь.

Долго смотрели они друг на друга. А потом Эмерик отошел от окна, прислонил винтовку к столу и позвал Симса:

— Хэл! Выходи.

Помощник вернулся в кабинет и хмуро уставился на начальника. Эмерик отстегнул страховочный ремешок своего шестизарядного револьвера, проверил, свободно ли он вынимается из кобуры, расправил плечи и сказал:

— Оставайся здесь внутри, вместе с Натом! Я выйду наружу и побеседую с этой толпой.

— Что вы делаете? — у Симса дыхание перехватило. — Черт! Вы что, совсем. ума решились? Они ж бесятся, крови им надо! Они вас пристрелят!