Человек по прозвищу Ки-Лок

Банда Джеймса-Янгера пыталась взять Нортфилд — разделанные под орех нападающие едва унесли ноги. Далтонс попробовал совершить подобное в Коффевилле — единственный уцелевший человек отделался шестнадцатью зарядами картечи. Были и другие малозначительные попытки, столь же безуспешно и быстро завершившиеся, часто к огорчению горожан, для которых подобные события, за отсутствием других развлечений, нередко оказывались самым большим увеселением.

Как правило, бандиты, подобно шулерам и женщинам легкого поведения, держались своей части города, и их терпели до поры, пока они не нарушали покой честных граждан. Во Фридоме такой градации не существовало, он еще не дорос до этого, и, кроме самих горожан, здесь некому было отправлять правосудие. Все они знали Джонни, и вот теперь Джонни убит выстрелом в спину.

— Кто видел перестрелку? — спросил Нейлл.

— Получается, что никто. Все произошло слишком быстро. Сэм стоял за стойкой бара, но в тот момент он наклонился, что-то поднимая. Ки-Лок не оставил никакого шанса Джонни. А ведь он отлично владел оружием.

Джонни, подумал Нейлл, далеко не просто отлично владел оружием. Он делал это чертовски хорошо, чем и гордился. Нейлл испытывал беспокойство. Его грызло смутное чувство вины за то, что всегда с сомнением воспринимал все, что говорили о Джонни. И сейчас он не мог не припомнить, что покойник едва ли был слишком любезен с приезжими.

Облако пыли становилось все плотней, и Нейлл, следуя примеру остальных, прикрыл шейным платком нос и рот. Его взгляд устремился к мерцающей синеве далеких озер. Соблазнительные и манящие, они лежали впереди поперек тропы и в низинах справа. Увы, и озера, и свежая зелень возле них — всего лишь мираж. Многие нашли свою смерть, пытаясь достигнуть их непрерывно отступающих берегов.

Возможно, вода и таилась где-то в горячих волнах. Если бы знать, как добыть ее! Под влиянием своих мыслей Нейлл взялся было за фляжку, где, искушая, плескались остатки влаги, но, зная, что вода уже стала солоноватой и теплой, а осталось ее совсем немного, пить не решился. К тому же ни один из его старших товарищей не позволил еще себе утолить жажду.

— Киммел, ты узнаешь его, если встретишь? — спросил Чесни.

— Думаю, да. Высокий, может быть, несколько худощавый, но крепко сложенный. Лет тридцать пять. Чем занимается — не известно. В магазине, где он делал покупки, говорили, что на вид это тертый калач.

Сам Чесни был жилистый человек с сильными загорелыми руками и колючими стальными глазами, твердый, как рукоятка хлыста. В эти края он прибыл лишь с несколькими головами скота и стал тщательно собирать свое молочное стадо. Его считали хорошим человеком и добрым соседом, но порой ему не хватало гибкости. Он был тверд в суждениях и упорен в работе, глядя на него, и остальные старались не отставать. Чесни первым прибыл на помощь, когда дому Нейлла угрожал степной пожар.

Сразу же вслед за ним появился Киммел в фургоне, который мчался словно двуколка. В фургоне он привез сырую мешковину и лопаты. В прошлом году, когда Хардин лежал со сломанной ногой, Киммел всю зиму кормил и свое и его стадо, хотя для этого ему приходилось каждый день проделывать долгий путь.

Чесни и Джонни вместе работали на старых загонах в Индейских горах. Когда Чесни перегонял во Фридом свое небольшое стадо, Джонни сопровождал его в дороге и помог обустроиться, а потом подыскал себе подходящее место.

Джонни Вебб был отчаянный и беспокойный человек, но за это его все и любили. Он много смеялся, часто шутил и готов был просто ради забавы для кого-нибудь загнать свою лошадь. Джонни чертовски здорово стрелял из револьвера, и едва ли нашелся бы человек, способный противостоять ему в открытом, честном поединке.

Когда Нейлл приехал сюда, то сразу же понял, в каком сообществе оказался, и завязал со многими прочные дружеские отношения. Раньше он был фермером в Огайо и почти ничего не знал о жизни на Западе, но все схватывал на лету. Когда соседи пригласили его принять участие в преследовании, понял, что принят и стал одним из них. Участвовать вместе с такими людьми в деле, которое может закончиться перестрелкой, было почетно.

Нейлл разглядывал следы большого буланого, когда на него вдруг нахлынуло неприятное чувство. Он представил себе, что хозяин лошади, возможно, скоро будет мертв, повешен, и сам Нейлл приложит к этому руку. Ему еще никогда не приходилось убивать человека, даже индейца, и он ни разу не видел, как убивают. Вероятно, в отряде он был такой единственный.

Теперь Джонни Вебба не стало. Джонни, с его смехом и шутками, сияющего ярче утреннего солнца. И Нейлл испытывал чувство вины, вспоминая, что никогда по-настоящему не любил Джонни, что между ними сразу же, как Нейлл приехал в эти места, возникло напряжение. И только после того, как Чесни признал его, Джонни, очевидно, решил, что Нейлл не является его потенциальным соперником. Тогда между ними установилось какое-то подобие дружеских отношений.

Джонни, конечно, любил поиграть револьвером, но все же заслуживал лучшего, чем выстрел в спину.

— Смотрите, он идет пешком, — неожиданно сказал Чесни, — коня ведет в поводу.

— Крепкий орешек, — ответил Хардин, — и воображает, что заставит нас как следует побегать.

— Наверное, его лошадь захромала, — предположил Мак-Альпин.

— Нет, с лошадью все в порядке. Просто парень очень хитрый.

Они прошли милю, потом другую. Глубокая пыль уступила место спекшемуся сухому песку пустынной равнины. Хардин указал на пару пятнышек на ровной песчаной корке — место, где была пролита какая-то жидкость.

— Вода, — сообщил он.

— Она ему еще понадобится, — заметил Нейлл. — Без воды далеко не уйдешь.

— Спорю на доллар, что он промыл ноздри лошади, — заявил Чесни. — Пыль мешает дышать, и можно потерять лошадь, пустив ее вскачь по такой равнине.

Человек, которого они преследовали, не подгонял своего буланого, но ему придется это делать, если они станут настигать его. Нейлл вытер лоб и протер изнутри шляпу, подумал о жене и о молоке, которое она поставила в каменном кувшине в стену. К этому времени у него должен быть отличный вкус.

Он посмотрел на солнце. Раньше оно было слева, но однажды тропа резко повернула, и теперь солнце находилось справа. Хардин, который вел отряд, выругался.

Нагнав его, они увидели сухой ручей, раскроивший ровную гладь пустыни всего в десяти с небольшим ярдах от них. Совсем недавно здесь была привязана лошадь, под камнем трепыхался белый клочок бумаги.

Спустившись на дно ручья, Чесни подобрал его, и они/ услышали проклятья. Выехав на берег, он передал письмо Хардину. Похоже, лист вырвали из счетной тетради. На нем было нацарапано:

«Это был честный выстрел. В любом случае шести человек явно недостаточно. Сходите за подкреплением. Всаднику на сером хорошо бы подтянуть подпругу, не то он испортит лошадь».

Послание было не подписано.

— Ах ты, подлый скунс! — вполголоса выругался Шорт. — Мы были у него под прицелом всего в сорока ярдах.

Нейлл с пылающим от злости лицом подтягивал подпругу. Казалось, никто не обращал на него внимания, все были смущены не меньше его. Послание казалось оскорбительным, хотя и содержало добрый совет.

Они не только разозлились, но и сильно встревожились. И у каждого возникло неприятное чувство при мысли, что человек, за которым они охотились, лежал здесь, совсем рядом, во всяком случае достаточно близко, чтобы убить одного или двух до того, как они успеют напасть на него или найти укрытие.

Он просто играл с ними в индейцев. Их достоинство было задето, но гораздо сильнее поразило осознание собственной беспечности. Им представлялось само собой разумеющимся, что Ки-Лок где-то далеко впереди, в бегах, а тут…

— Честный выстрел, черт! — воскликнул Мак-Альпин. — Прямо в спину!

Теперь они продвигались со всеми предосторожностями. Преследуемый, описав круг, пропустил их вперед, возможно, находился еще где-то поблизости, наблюдая за ними. До этого момента они считали себя охотниками, теперь же почувствовали, что сами легко могут стать дичью.