Килроун

То, что они удалялись от форта, вокруг которого скопилось полно индейцев, расстраивало его. Он так и не привык к виду скальпированных трупов мужчин, и тем более женщин и детей. Теперь Хэнк мог поклясться, что по возвращении в форт им предстанет именно такая картина. Его возмущала цель их похода, потому что он понимал: встреча эскадрона с индейцами произойдет, когда никто не будет ожидать этого.

Эскадрон приближался к каньону Оухи — огромному шраму на лике земли с крутыми и сильно изрезанными склонами. В доисторические времена землетрясения и вулканы хорошо поработали на этой территории — там вздыбились горы, тут образовались глубокие трещины. Сильно пересеченная местность создавала наилучшие условия для засад. Попадая в район каньона Оухи, никто не чувствовал себя в безопасности. Хэнк Лабан вышел из сражения у Норт-Форк без потерь и сейчас ему тоже не хотелось ничего терять, и меньше всего свой скальп.

Взявшись за работу в форте, он как бы согласился и на возможный риск, связанный с ней, и спокойно сопровождал как разумных, рассудительных людей, так и искателей славы, и парней себе на уме, — все воспринималось как есть.

Пэддок вернулся к костру и сел на камень. От долгой поездки в седле он испытывал ломоту во всем теле. Взглянув на Лабана, спросил:

— Думаешь, мы охотимся за призраками?

— Да.

— И мы не встретим индейцев?

— Нет, индейцев вы встретите, причем тогда, когда меньше всего ожидаете. Только Пса не найдете. Мне кажется, как раз сейчас он поджигает форт.

— Глупости! — резко оборвал его Приор. — Индейцы не решатся напасть на военный форт.

Хэнк Лабан и не собирался возражать. Он никогда не испытывал желания вступать в дискуссию с Иденом Приором, чем просто бесил лейтенанта. Идена раздражало не только отношение к нему Лабана, но и своя собственная беспомощность, неумение произвести должное впечатление на следопыта. Приора возмущала небрежность, с какой одевался и держался Лабан, но еще больше ему не нравилось то, с каким уважением прислушивались к его мнению бывалые солдаты.

Некоторое время Пэддок в молчании курил, а потом предложил:

— Лабан, а почему бы тебе не набросать для меня маршрут? Мне не случалось раньше бывать в этих местах.

Лабан подался вперед, вытащил с края костра веточку и начал чертить ею по земле.

— Мы находимся вот здесь. Каньон Литтл-Оухи пересечем в этой точке. — И он провел пересекающиеся линии на песке. — Затем направимся к Поул-Крик. Тут проходит индейская тропа. Пойдем по ней до слияния каньонов Оухи и Литтл-Оухи. А вот здесь, майор, — он внимательно посмотрел на Пэддока, — можем поиметь много неприятностей. Индейская тропа идет под скалой, и парням придется пробираться по ней пешком и вести за собой лошадей. Я говорю «тропа», но на самом деле там гладкие глыбы да скальные обломки, и если уступы, нависающие над ними, обрушатся, то часть тропы может оказаться непроходимой. Я имею в виду, если эта тропа все еще существует, то мы пройдем по ней. Но всякий раз, когда мне приходится ею пользоваться, я ожидаю, что ее завалило. Места там труднопроходимые, встречается много выветренных скал, очень легко угодить в западню, — продолжал он. — Когда мы пойдем по тропе, что само по себе очень трудно, хорошо, если несколько человек пойдут по краю каньона, а еще несколько — прикроют нас снизу. Если индейцы нападут в этом месте, то они перебьют нас.

— Тогда зачем нам вообще идти по этой тропе? — вмешался Приор.

— После того как мы пересечем плато между реками, нам еще предстоит переправиться через Миддл-Форк, а оттуда десять — двенадцать миль до того места, где находится Меллетт.

— Я спросил, почему бы нам не пойти в обход. — В голосе Приора звучала холодная злоба.

Пэддок резко поднял голову:

— Лейтенант Приор, мистер Лабан объясняет маршрут мне, и я попрошу вас не прерывать его.

Приор хотел было что-то сказать, но вместо этого резко встал и отвернулся. Капрал Стив Блейн, который вообще-то недолюбливал Приора, в данную минуту посочувствовал ему.

— В обход идти далеко, — сказал он, ни к кому не обращаясь, — лишних пятьдесят миль.

— А я тебя не спрашиваю! — резко бросил Приор и тут же пожалел о своих словах. Широко шагая, он скрылся в темноте, чувствуя себя школьником, которого наказали.

«О Господи, — думал он, — если бы этого Лабана дали мне под командование всего на одну неделю! Всего на одну неделю!»

Хэнк Лабан был вольнонаемным гражданским человеком и мог оставить службу в любой момент. Приору уже дали понять еще до похода, что при малейшей провокации следопыт может расстаться с ними. Еще полковник Уэбб пытался втолковать Приору, что замену такому человеку трудно найти.

Позднее, когда Лабан, подхватив свои одеяла, исчез в темноте, Фрэнк Пэддок вызвал Приора.

— Иден, что вы цепляетесь к Лабану? — начал он. — Здесь не так много троп, а он знает их все, что дано очень немногим. Он нам очень нужен.

Закончив разговор, Пэддок тоже растянулся на своих одеялах. Он смертельно устал и, казалось, у него болел каждый мускул. Но теперь, когда они ушли слишком далеко, чтобы возвращаться, его стали одолевать сомнения. Принимая решение, он был уверен в своей правоте и сейчас пытался убедить себя, что поступил правильно. А что, если он ошибся, и на форт, который остался фактически без прикрытия, совершено нападение?

Он вдруг сел, и на какое-то мгновение его охватила жуткая паника. Фрэнк чувствовал, что он на грани того, чтобы отдать приказ о возвращении в форт. Но ему все же удалось побороть свой страх и заставить себя лечь.

Может, он сглупил, что отправился в этот поход? Почему же он все-таки решился на это? Действительно ли только для того, чтобы захватить Таинственного Пса и одержать решающую победу? Или ему важно окончательно прояснить ситуацию с Дениз? Если Дениз и Килроун воспользуются его отсутствием и уедут вместе… А если нет?

Он беспрестанно ворочался и никак не мог расслабиться, то и дело просыпаясь от призрачных страхов и сомнений. В конце концов, он решил, что поступил правильно. Они не нападут на форт. Основные силы индейцев здесь, поджидают эскадрон «М» и Меллетта.

Наконец ему удалось заснуть. Отсветы костра играли на камнях и лицах спящих людей.

А далеко отсюда к югу Барни Килроун проснулся как от толчка. Кабинет командира форта, где он сейчас находился, освещался слабым отсветом от горящей плиты. В углу, на соломенном тюфяке расположились Дениз Пэддок и Бетти Консидайн. Стелла Риболт спала около внутренней перегородки, а Хопкинс с женой неподалеку от нее.

Несколько минут Килроун лежал не двигаясь, пытаясь понять, что разбудило его.

Затем звук повторился.

Кто-то на улице копал, делал подкоп под стеной, под полом, на котором они лежали.

Звук был едва различимый. Но он не мог ошибиться и уже отчетливо слышал шуршание, создаваемое движением, шорох земли, падающей в узком пространстве. Кто-то пытался сделать подкоп под задней стеной штаба.

Подкоп… Подорвать!

Взрывчатка…

Быстро и бесшумно он вскочил на ноги.

Глава 10

В доме стояла тишина, и Килроун продвигался на цыпочках как человек, привыкший не делать шума. Горящая печь бросала на стены, потолок красноватые блики, выхватывая то там, то здесь лица спящих — ребенка, женщины или мужчины, спокойно расслабившихся во сне.

Какое-то мгновение Килроун взволнованно и сочувственно смотрел на них, стараясь подолгу не задерживать свой взгляд на ком-то, чтобы не разбудить. Насилие и смерть, может быть, ожидали их в ближайшие часы. Некоторые из них уже попадали в подобные переделки и выжили. А что ждет их на сей раз? Он ничего не мог обещать ни им, ни себе.

В комнате рядом один из погонщиков, бородатый, но лысый Дрейпер, сидел и читал потрепанный журнал. Сильный, мужественный человек, прошедший через многие сражения с индейцами, устроился близко к стене, чтобы услышать любой звук снаружи, а под рукой у него лежала винтовка. Когда Килроун вошел, он поднял голову и сказал: