Как был покорен Запад

Патриарх протянул Лайнусу руку.

— Меня зовут Хокинст, са-а (так, по-южному протяжно, он выговаривал слово «сэр»). Полковник Джеб Хокинс, недавно из Алабамы. Куда направляетесь, са-а?

— В Питтсбург.

— Он по виду человек с гор, па. Бьюсь об заклад, у него в каноэ полно шкурок!

— О! Ну, са-а, я в восхищении? Человек, достаточно смелый, чтобы двинуться на запад, чтобы с отвагой противостоять индейцам равнин, чтобы одолеть расстояния и горы?.. Са-а, первая выпивка за мой счет. Садитесь, са-а!

Лайнус прислонил винтовку к бару и наблюдал, как полковник взял в руки оловянную кружку и глиняный кувшин.

— В этом виски никакого перца, никаких змеиных голов note 22, са-а. Чистое зерно, сладкий поцелуй солода и вода из родников округа Бурбон в Кентукки. Лучшая ключевая вода по эту сторону от рая, са-а. Мы называем виски «бурбон», по названию округа.

Лайнус игнорировал кружку и потянулся за кувшином; наклонил его, оперев на согнутый локоть, и жидкость полилась ему в горло. Люди за карточным столом прервали игру и восхищенно уставились на него, разинув рты.

Наконец Лайнус остановился и перевел дух.

— Да, сэр? Вы правы. Настоящее виски, такое, что только глоточками цедить.

— Родники округа Бурбон, мой мальчик? Хорошего виски не приготовишь без чистой воды, а эта — самая лучшая. Вода из расщелин в известняке, вот что это за вода. Известняк удаляет все нечистое и оставляет только прозрачную, искристую воду. Пейте, са-а!

— Па, — сказала девушка с надеждой, — он же ведь траппер и все такое… как ты думаешь, может, он знает, что это у нас там за зверюга такая?

— Ну, Дора… может, он и знает. Са-а, — он подождал, глядя, как у Лайнуса ходит вверх-вниз кадык с каждым глотком виски, — словили мы какую-то пещерную тварь, какую в здешних краях никто отродясь не видел. Здорово интересно… может, вы нам скажете, что это такое…

— Не очень-то я разбираюсь в пещерном зверье… — Виски уже добралось до мозгов, и Лайнус ворочал головой замедленно. — Конечно, приходилось мне видеть в жизни кой-каких тварей, и мог бы…

— Она вон там, — Дора показала на внутреннюю пещеру, — можете взять кувшин с собой. — Заманчиво улыбнулась и протянула ему руку. — Я вам покажу.

В ее голосе слышался явный намек, что там можно найти не только зверя; да и сама она, — сказал себе Лайнус, — кобылка подходящая…

Свет факела отражался от стен. Она передала свой факел Лайнусу, взяла из кучки другой и подожгла. Эта пещера была поменьше, в нее доносился откуда-то далекий шум бегущей воды.

— А что, у вас много в Питтсбурге ласковых приятельниц?

— Ни одной — пока, во всяком случае.

— Мы с папой собираемся провести здесь зиму…

Теперь она была совсем рядом с ним, задела его бедром… Случайно ли?

— Я буду жить в отеле «Дюкесне-Хауз», если он еще не сгорел. — Лайнус отодвинул факел чуть в сторону и посмотрел на нее. Она была совсем молоденькая, но вполне округлая везде где надо, да и выражение глаз у нее было вовсе не такое уж наивное. — Вы уверены, что у вас тут действительно есть какой-то зверь?

— Мы его держим в яме, вон там.

Она показала на углубление в конце пещеры — довольно большое, футов шести в поперечнике.

— Чтобы что-то увидеть, надо наклониться поближе, а то там совсем темно.

Она держалась за его руку, как будто для защиты, и почти прижималась телом к нему сзади. Он поднял факел и наклонился над ямой.

— Так где?..

В последний миг он все понял — но сделать уже ничего не успел: девушка внезапно сильнее стиснула его руку и дернула вперед и вниз, сделав ему подножку. Он потерял равновесие и начал падать в яму, в темноту, сжимая в одной руке факел, в другой — кувшин.

Толкнув его вперед, она отдёрнула руку; он не увидел ножа, но почувствовал удар клинка… она запоздала с ударом, и нож только проткнул куртку, слегка зацепив кожу… а Лайнус тем временем уже летел в жуткую черноту провала.

Падая, он успел на миг увидеть ее лицо — в нем светилась отвратительная страсть. Факел коснулся воды на мгновение раньше, чем он сам, и резко зашипел, а потом он рухнул в воду в полной тьме. Она была немилосердно холодная… и он погружался все глубже, глубже, глубже в ревущую бездонную ночь.

— Он увидел зверя, па!

Хокинс заглядывал в проход, сжимая в руке двухствольный пистолет. Услышав слова дочери, он быстро повернулся к остальным.

— Отлично — а теперь вперед, ребятки! К нам еще не одна рыбка приплывет, прямо на сковородку. Перебираемся вниз, на остров!

Все немедленно принялись очищать пещеру и перетаскивать вещи в долбленки.

— Хорошая работа, Дора, — сказал Хокинс, похлопав ее рукой по плечу.

— Не уверена. У него очень твердые мускулы, и он упал слишком быстро.

— Практика — вот что для этого нужно! Вот у твоей мамочки была сноровка… упокой Господь ее душу…

Лайнус не знал, как глубоко он погрузился, но внезапно пришел в себя и замолотил руками и ногами, пытаясь выплыть вверх, на поверхность. Резкое падение в холодную воду протрезвило его… по крайней мере, частично, и когда он вынырнул из воды, рассудок уже действовал холодно и ясно.

Очевидно, он находился на дне ямы, но наверху не было света, и ни один звук не доносился сюда, кроме рева воды. Этот шум издавал какой-то подземный поток, соединяющийся с тем, куда он упал. Вцепившись в стенку ямы, он судорожно хватал воздух, чтобы восстановить дыхание.

«Черт, попался в ловушку, поймали, обвели вокруг пальца, как сосунка, но все это неважно… сейчас главное — выбраться отсюда… если получится.»

Осторожно перехватываясь руками по каменной кромке, он двигался вдоль стенок. Они были мокрые и скользкие; неровностей здесь хватало, но опоры для рук они не давали, так что выбраться наверх в темноте не было никакой надежды.

Поток, в который он свалился, тащил его на юг… а в той стороне протекала река Огайо.

«Насколько тут далеко до реки? Я шел от каноэ… ярдов пятьдесят? Может, и меньше. Часть пути поднимался вверх по склону… так что это место, где я цепляюсь сейчас за камни, вряд ли находится ниже уровня воды в реке… разве что на несколько футов… Подводный туннель… Будет ли выходное отверстие достаточно большим, чтобы человек мог пролезть. А вдруг там коряги и камни, перекрывающие проход?»

Он оставался на месте всего несколько секунд, но успел подумать обо всем — и четко осознал, что всем этим рассуждениям грош цена, потому что, как бы то ни было, все равно придется рисковать… Выбор прост— или умереть тут, на этом месте, или рискнуть и попробовать выбраться через темный, ревущий подводный туннель.

Не медля больше, он выпустил из рук опору и нырнул головой вперед, отдавшись на волю течения. Его швыряло, грубо колотило о каменные стенки, течение волокло его дальше, и он скользил по темному каналу с жуткой, как ему казалось, скоростью. В каком-то месте оба плеча на мгновение коснулись стенок… а потом его выбросило в более теплую воду, и он начал бешено грести, выплывая наверх.

Лайнус вылетел из воды, задыхаясь, — и вокруг него был свежий воздух, а над головой — яркие звезды.

«Какой я все же дурак! — это была первая мысль. — Трижды распроклятый дурак… вот так рисковать своей жизнью, когда можно было преспокойно остаться с той девушкой, этой… как там ее звали?..»

Ева…

Он доплыл до берега, выполз на сушу, увязая в грязном илистом дне, и долго лежал, восстанавливая дыхание. У него болело в груди. И еще ощущалась боль там, где ударил нож, но ему случалось получать раны и прежде… это пустяк.

Он перевернулся и сел; потом поднялся, с трудом сделал несколько шагов — и упал. Наконец сел снова — и увидел реку.

Он все еще сидел, медленно восстанавливая силы, когда заметил проплывающую мимо маленькую флотилию — две длинные лодки-долбленки и свое собственное каноэ.

Эх, была бы сейчас в руках винтовка… но у него был только нож, удержавшийся в ножнах под поясом из сыромятного ремня.