В пустыне Мохаве

Я остановился в отеле мистера Габриэля Аллена и когда заплатил за номер из нескольких долларов, оставшихся в кармане, попросил приготовить ванну и купил бритву и мыло.

Грабители меня не обыскали, и у меня оставались деньги на мелкие расходы, поэтому я решил шикануть, пошел и потратил целых 12 долларов на новый костюм. Здесь, в городе, все казалось очень дорогим, такой же костюм я мог купить в Прескотте за 10 долларов. Конечно, остановился я не в самом городе: до Лос Анджелеса было еще миль десять-двенадцать, но цены были такими же. Еще полтора доллара я истратил на белую рубашку, и когда продавец предложил бесплатный галстук, если я куплю еще две, я согласился.

Парнишка на углу почистил мне за 5 центов сапоги, и когда, наконец, я сел в седло, чтобы ехать в Лос Анджелес, я был одет по-городскому и выглядел достаточнго элегантным для прекрасных дам на Сан-Педро или Главной улице.

И вот я въехал в город и остановился в "Пико Хауз" - самом большом и красивом отеле, который я когда-нибудь видел. Его открыли в 1870 году. Высотой он был в 3 этажа и построен из голубого гранита. Стоял он на углу Главной улицы и Пласа.

Мне дали комнату почти такую же большую, как вся наша хибара дома в горах. Почистившись и причесавшись, я проверил оружие. Кто-то должен мне несколько лошадей, 30 фунтов золота и пару хороших седел. Я намеревался потребовать долг.

Меня мало беспокоила судьба черноглазой колдуньи, потому что она сама могла позаботиться о себе - так мне показалось. К тому же она считала, что меня уже занесло песками Мохавы.

Однако, я очень хотел разузнать, где она, и заодно вернуть золото и лошадей.

Лос Анджелос был самым большим городом, в котором мне доводилось побывать - никак не меньше 10 тысяч жителей! Правда, говорили, что Новый Орлеан еще больше, но я не верил, что города могут быть такими огромными. И никакой город не скроет от меня черноглазую девушку. Я оказался прав.

Первой, кого я увидел, спустившись в холл "Пико Хауза", была Доринда Робизо.

Она стояла на другом конце холла и разговаривала с двумя одетыми по-городскому мужчинами. Один из них был молодым человеком мощного сложения, но мне он почему-то показался сосунком, хотя и беспокоило, что под пиджаком у него с правой стороны что-то выпирало. Другой мужчина, лет пятидесяти, был тоже широкоплечим, но ростом пониже.

Подойдя к ним, я сказал:

- Мэм, рад видеть, что с вами все в порядке.

Она стояла ко мне спиной и на секунду окаменела. Затем повернулась и, глядя прямо в глаза, ответила:- Извините, вы обращались ко мне?

Те двое, что были рядом с Дориндой, посмотрели так, словно я выполз из-под гнилого полена. Молодой человек хотел было что-то сказать, но я опередил его.

- Когда я вернулся в лагерь и не нашел вас, я начал беспокоиться.

- Боюсь, - холодно сказала она, - что вы ошиблись. Не имею представления, о чем вы говорите.

Я начал объяснять:

- Там, в Мохаве, мэм...

Молодой человек оборвал меня.

- Вы слышали, что сказала леди. Она вас не знает.

Он повернулся ко мне спиной, взял ее под руку, и они вышли, оставив меня стоять посреди холла.

Я почувствовал себя, как деревенский дурачок, когда, оглянувшись, увидел, что несколько человек насмешливо переглядываются. Я разозлился. Надо же, а я мотался по пустыне, дрался, стрелял, и все - ради ее спасения.

Чем больше думал об этом, тем больше злился, и вдруг до меня дошло, что найти-то я ее нашел, однако свое добро обратно не получил. Я рванулся вслед за Дориндой, но она уже скрылась.

От отеля отъезжала черная карета - может быть, они ехали в ней.

В любом случае я обязан найти золото.

В то время в Лос Анджелесе было 110 салунов, но мне посоветовали отправляться сразу в салун Баффама - самый элегантный в городе. Там можно услышать самые свежие сплетни.

Надев шляпу, я вышел на улицу, и тут же рядом со мной возник худощавый, смуглый молодой человек. Мексиканец... или калифорниец.

Он тихо заговорил:

- Возможно, сеньор, у нас общие интересы.

- Продолжайте.

- Говорили, что черноглазая сеньорита больна и не выходит из комнаты. По-моему, это неправда. Думаю, она уехала из Лос Анджелеса, а потом ее привезли обратно.

- Мистер, - сказал я остановившись и холодно глядя на него, - кажется, это личное дело леди.

- Да? Возможно. Сеньор очень галантен, но умен ли? Этой леди нельзя верить, сеньор, ни ей, ни ее знакомым. К тому же, они опасны. Опасны для нас обоих. Они постараются убить вас.

Не в моих правилах выслушивать плохое о женщинах, но не я ли первый подумал, что она колдунья?

- Мы можем поговорить у Баффама, - ответил я, - если у вас есть что сказать. Может, там будет человек, которого я ищу.

- Этот салун - далеко не лучшее место для поисков знакомых.

Может и так... Однако, это заведение мне рекомендовали, да и надо с чего-то начинать. А вдруг этот парень выведет меня на потерянный след? Во всяком случае, он знал город, а я - нет.

Кстати, он наверняка был прав, когда утверждал, что черноглазой нельзя доверять. Но она убегала - от чего?

Я припомнил, что сказал мне Харди в ту ночь, когда я покупал у него лошадей. Узнав, что я из Саккеттов, он посоветовал не говорить об этом Доринде. Почему? При чем здесь моя фамилия?

За столом у Баффама мы заказали пиво и уселись понаблюдать за публикой. Салун был полон мексиканцами, ковбоями и бродягами, бизнесменами и фермерами.

- Я здесь родился, - вдруг произнес мой новый знакомый. - Меня зовут Родриго Энрикес. Я очень люблю Лос Анджелес, но он меняется, меняется слишком быстро на мой вкус.

Вдруг я увидел на противоположном конце комнаты человека, похожего на одного из тех, кого видел в последнюю ночь в Хардивилле. Этот человек, стоя у бара, разговаривал с другим, которого загораживали от меня посетители.

- Жизнь в Калифорнии слишком легкая, - продолжал говорить Родриго. Моему народу не нужно думать о деньгах, здесь всегда есть еда, поэтому в деловых качествах мексиканцы уступают янки. Повезло тем семьям, которые породнились с американцами, хотя и этого часто недостаточно. Как в нашем случае.

К этому времени я уже не обращал на него внимания и даже не делал вид, что слушаю, как этого требует вежливость, потому что не отрывал глаз от протиположного конца комнаты. Я ощупал револьвер на поясе и был готов последовать за человеком у бара, если он уйдет.

- Янки, породнившийся с нашей семьей, был пиратом.

- Я слышал о нем. Джозеф Чепмен.

- Нет, это другой. Сеньор Чепмен хороший человек и порядочный гражданин. Мой дед, Бен Мандрин, в чем-то похож на него, только дед был самым настоящим пиратом и к тому же очень жестоким.

Человек на противоположном конце салуна допил стакан и не стал заказывать следующую порцию.

Поерзав в кресле, я приготовился встать, но Родриго, похоже, ничего не замечал.

- Мой народ очень долго жил слишком легко, так откуда у него теперь предприимчивость? У нас впереди много трудностей.

- Крепитесь.

- Нет, этого недостаточно. Двухгодичная засуха... из-за нее мы залезли в долги. К тому же, дед заложил землю, чтобы выручить друга, но банк разорился, и подходит время платить по векселю. Вряд ли его продлят.

Но я едва его слышал. Все мое внимание было приковано к человеку у бара.

- Именно Доринда Робизо заставила его подписать вексель.

Я сразу насторожился. Все, что Родриго говорил до сих пор, казалась обычной болтовней, мало меня заботящей, потому что ни у меня, ни у моих друзей не было земли в Калифорнии. Но теперь у нас оказалось что-то общее.

- Хотите сказать, что она сделала это нарочно?

- Иногда нельзя доказать то, что знаешь наверняка, но похоже, что директор банка и знакомый Доринды Робизо договорились. По-моему, она заставила моего деда подписать вексель за друга в тот момент, когда уже был разработан план лжебанкротства банка.