Рим. Прогулки по Вечному городу

В Сикстинской капелле я был потрясен изысканной голубизной покрывала мадонны. Все смотрели наверх, на потолок. На дюжине языков гиды рассказывали, как Микеланджело провел четыре с половиной года, лежа на спине на помосте, расписывая потолок, и с тех пор, чтобы читать, например, должен был держать книгу над головой. Было бы легче оценить это божественное произведение искусства, лежа на кровати с биноклем. Гиды носят с собой зеркальца, которые раздают туристам.

Микеланджело со своим сломанным носом (ему сломал на в юности вспыльчивый Торриджано) был не только величайшим, но и самым привлекательным деятелем Возрождения: печальный, одинокий гений. Он вел очень простую жизнь, а его работы — как послание из других миров. На следующий день после его смерти — он умер в 1564 году в возрасте восьмидесяти девяти лет — в дом, где мастер давно жил один, пришел чиновник — делать опись имущества. Железная кровать под покрывалом из кожи ягненка стояла под белым балдахином. Рядом — комод с одеждой Микеланджело: одно серое пальто и еще одно, коричневое, отделанное лисьим мехом, плащ из флорентийской ткани, подбитый шелком, сатиновая блуза с красными шелковыми ленточками, две черных шляпы и девятнадцать рубашек. В погребе — фляжка с уксусом и пять кувшинов с водой Треви, а в конюшне — маленькая гнедая лошадка. Больше восьми тысяч золотых дукатов нашли завязанными в платок и рассованными по кувшинам и банкам.

Никто не покинет Рима, не увезя с собой какого-нибудь воспоминания о Микеланджело: собор Святого Петра, «Моисей» в Сан-Пьетро-ин-Винколи, «Пьета» в соборе Святого Петра, церковь Санта-Мария-делли-Анджели и, может быть прежде всего, небесная голубизна Сикстинской капеллы.

Библиотека и архивы Ватикана размещаются к северу от сада Кортиле ди Бельведере, и были открыты для посещения в 1881 году. Они известны только ученым и студентам и вдохновляли и продолжают вдохновлять на бессчетное количество трудов на многих европейских языках. Главный библиотекарь — кардинал, носящий громкий титул «Библиотекарь и архивист Святой римской церкви».

В тишине читального зала, подобной безмолвию Британского музея, ученые и исследователи сидят за столами, которые тянутся во всю длину большого зала. Стены его от пола до потолка заняты полками, уставленными книгами. Сотрудники библиотеки, бесшумно подходя, кладут перед посетителями пожелтевшие от времени манускрипты, которые могут быть расшифрованы только подготовленными читателями. Я заметил среди посетителей членов религиозных орденов в монашеском одеянии и даже побеседовал с одним доминиканцем, специалистом по землевладению в Ирландии XI века.

Один из библиотекарей провел меня в стальные ниши архива и, открыв сейф, дал мне в руки пергамент с тяжелыми красными восковыми печатями, каждая — со своей подписью. Это была петиция, посланная Генрихом VIII папе. В ней король просит о расторжении своего брака с Екатериной Арагонской. Хотя этот документ публиковался, мне сказали, что имена всех тех, кто подписал его, никогда не печатались. Как только посланец короля, проехав через Европу, доставил петицию из Уайтхолла в Папскую курию, ее тщательно подшили, и сейчас она свежая и новая, как четыреста с лишним лет назад, в тот день, когда была написана.

Потом я подержал в руках протоколы допроса Галилея. Мне дали бумагу, подписанную Микеланджело; документ с подписями Фердинанда и Изабеллы Испанских с золотой печатью размером с блюдце; письмо, написанное Брунетто Латини, наставником Данте; соглашение между Наполеоном и Пием VII; и огромный пергамент с тремястами пятью подписями и печатями — акт отречения от престола Кристины Шведской. Потом, как бы поразмыслив, показали византийский пергамент XIII века с красными подписями первых Палеологов.

Все эти сокровища демонстрировались мне как бы между прочим. Так знаток мог бы показать свою коллекцию тому, у кого очень мало времени. Каждые пятнадцать минут свет гас, и его приходилось снова зажигать. Когда я спросил, почему это, мне сказали, что ученые и вообще все, кто «живут в другом времени», довольно рассеянны и часто оставляют свет в архиве включенным, так что его автоматически отключают через равные интервалы.

Меня представили профессору, специалисту по папским буллам. От него я узнал, что канцелярия папы продолжала использовать папирус даже тогда, когда вся остальная Европа использовать его перестала. Папирус был изъят из обращения только около 1022 года. В старые времена папские буллы перевязывали либо шелковым шнурком, либо пеньковой веревкой, к которым привязывали свинцовую печать — bulla. Буллы с шелковым шнурком были litterae gratiosae, [125] а пеньковые — litterae executoriae, [126] так что, еще не разворачивая, можно было сказать, хорошие в булле новости или плохие. Шелковые буллы украшало полное имя папы, а менее приятные — только его инициалы, обведенные черным.

Буллы иногда бывали столь изысканны, написаны таким странным готическим шрифтом, известным как ломбардский, без знаков препинания, что приходилось посылать вместе с ними и транскрипцию, и такая форма написания была упразднена Львом XIII лишь около шестидесяти лет назад.

Все знают, что папа после избрания получает новое имя, но что буллы он подписывает своим прежним именем, — знают далеко не все. Это единственный случай, когда он его использует. Этого имени и не слышат в Ватикане, пока папа не умрет, и его камерарий, приблизившись к постели, три раза тихо не назовет усопшего по имени, которое тот носил, прежде чем стать папой.

Одна из самых тщательно охраняемых комнат в Ватикане — это канцелярия, где хранится большая печать, или bulla, которой скрепляются все акты Церкви. Всякий, кто окажется рядом с этой комнатой, не представив убедительного объяснения своему присутствию там, рискует оказаться отлученным. Печать — тяжелый металлический штамп, несколько футов высотой, приводимый в движение рычагом, оттиск же — изображение смотрящих друг на друга святого Петра и святого Павла в профиль, а также имя действующего папы.

Золотые печати, которые часто использовались монархами в их переписке с Ватиканом, редко применялись папской канцелярией, хотя иногда такое случалось. Самый ранний пример — письмо, отправленное Львом X, жалующее Генриха VIII титулом «Защитника веры».

Конструкция собора Святого Петра поддерживается семьей акробатов, передающих друг другу эту священную обязанность из поколения в поколение и заработавших имя sanpietrini. Их тренируют не бояться любой высоты, они лазают по стенам собора или качаются в люльках между колоннами под самым потолком. Мне рассказывали, что это зрелище не хуже, чем упражнение на трапеции без лонжи. В обязанности sanpietrini также входит копать могилы папам, и, как я уже говорил, нескольким из рабочих, облеченным особым доверием, были поручены раскопки под алтарем. В прежние времена многие из них жили со своими семьями на крыше, и там, в тени купола, все еще можно увидеть их дома.

Начальство sanpietrini располагается рядом с ризницей, и однажды, зайдя туда, я был поражен, увидев на дверях одной из комнат королевский английский герб под кардинальской шляпой. Разумеется, все это не могло принадлежать никому, кроме Стюартов, но их присутствие здесь очень удивляло меня, пока мне не сказали, что несколько лет назад двери спасли, когда сносили старый дом рядом с ризницей, и поместили туда, где они сейчас находятся. В доме с 1751 года жил кардинал герцог Йоркский в бытность его протопресвитером собора Святого Петра. Мне было радостно узнать эту новость. Я не думал, что можно наткнуться на доселе неизвестное упоминание о Стюартах в наши дни.

Я зашел в контору, чтобы узнать кое-что об освещении купола. Это — высшее проявление ловкости и проворства Sanpietrini. Хотя колокола собора Святого Петра сейчас звонят благодаря электричеству, sanpietrini просто ужаснулись, когда я спросил, зажигают ли они свет, щелкнув выключателем. Ни один истинный римлянин и, конечно, ни один член команды sanpietrini не смог бы вынести даже мысли, что собор Святого Петра может быть освещен бездушным электрическим светом.