Прививка против приключений

— Т-там… — только и смог сказать я, указывая на него.

— А? — Пашка подбежал к борту и, перегнувшись, вытаращился на брандер. Бегущий по шнуру огонек нырнул в запальное отверстие. Пашка гулко втянул воздух и отшатнулся.

— Спасайся кто может! — вскричал он. — Сейчас это, как его… Полыхнувший взрыв не дал ему договорить, и мощный удар швырнул меня в темноту.

КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ

Часть пятая

ПРИВИВКА ПРОТИВ ПРИКЛЮЧЕНИЙ

Глава 1

Это я. Виктор.

Сейчас, сидя в Димкиной каюте, я не знаю, с чего начать. Передо мной стоит пишущая машинка — старый «Континенталь», который Димка сам перепаял на русский шрифт. В столе — пухлая кипа бумажных листов. Оказывается, мой друг записывал все, что с нами происходило… Я не знал. Мог бы догадаться, конечно, но не догадался.

Я не знаю, почему взорвался треклятый «Арнольд», да это теперь уже и неважно. Наверняка наши друзья погибли, и мне кажется, что я перед ними в долгу. Мне кажется, я должен закончить эти записи.

Если смогу.

Итак, «Арнольд» взорвался.

Дрожащими руками теребя мохнатую треуголку, Игорь растерянно оглядывал качающиеся на волнах обломки. Самый крупный из них был размером со шляпу — «Арнольда» разнесло в щепки. Я плакал, не скрывая слез. Коля нервно теребил полу тулупа и время от времени судорожно глотал застрявший в горле ком. Олег молчал, крепко сжав кулаки.

— Какой ужас… — Командор промокнул платком слезящиеся глаза. — Видит бог, я не хотел этого! Ну зачем, зачем было ругаться, когда все шло так хорошо?! Дурень я, дурень, старый дурень. Простите меня, хлопцы, — я виноват…

— Мы все виноваты, — глухо сказал Коля. Олег кивнул и отвернулся. Я лишь пожал плечами.

Коля предложил отсалютовать погибшим друзьям залпом из пушек. Предложение поддержали. Перед этим «Гончая» еще некоторое время рыскала туда-сюда в поисках спасшихся, но не было таковых. Однажды, правда, мы наткнулись на чье-то тело, и пламя надежды вспыхнуло в наших сердцах, но это оказался всего лишь злосчастный манекен с расколотой башкой, уже ничем теперь не напоминавший Пашку.

Игорь приволок с камбуза большущий мешок со специями и сплел лавровый венок, который под пушечный залп сбросили в воду, после чего корабль взял курс на юг. Раскрыв журнал, Игорь написал на чистой странице:

Захлопнув тетрадь, Игорь непонимающе уставился на надпись на обложке — «СУПОВОЙ ЖУРНАЛ», после чего разразился рыданиями.

Здесь, я думаю, будет уместным сделать небольшое отступление и немного рассказать о происхождении этой надписи.

Однажды боцман был зван пред светлые очи Капитана для выполнения особо важного задания.

— Печатными буквами писать умеешь? — спросил Командор.

— Не, — помотал головой Пашка, — только непечатными.

— Неважно! — Игорь поморщился и вынул из ящичка стола толстую тетрадь в зеленом переплете. — Напиши вот здесь: «Судовой журнал», понятно?

— Сделаем! — бесшабашно кивнул тот и унес тетрадь к себе. Жизнь порой ничему не учит некоторых людей. Игорь постоянно давал боцману такие задания, хотя частенько уже обжигался на этом. У Пашки вообще-то красивый почерк, что называется — каллиграфический, да и рисует он неплохо, но вот с грамматикой… М-да, с грамматикой у Пашки, прямо скажем, нелады. Свидетельством тому были аккуратные надписи: «Миндальний орех», «Честнок», «Аджига», «Дрожи» и «Кастрюдля молока» на камбузе, или — «Перегись водорода» и «Ёд» в аптечке. Я уж не говорю про спасательный плот с надписью, которая начиналась так: «Для привидения в действие…» Но тут Пашка превзошел сам себя.

«Суповой журнал»!

Игорь рвал и метал. Пашка схлопотал два наряда вне очереди и новое срочное задание — переписать заглавие в новой тетради. Так на корабле появилось два журнала — предприимчивый Командор не стал выбрасывать первую тетрадь, приспособив ее не то под сборник кулинарных рецептов, не то под книгу жалоб и предложений.

Все бы ничего, но тетради эти были настолько схожи, что даже сам Игорь частенько путал их, и записи в журналах выглядели, мягко говоря, несколько необычно. Например:

Ну, и далее в таком вот духе.

Хочешь не хочешь, а нам надо было плыть дальше. После небольшого собрания было решено продолжить наше путешествие, хотя бы в память о потерянных друзьях. Нас ждали Антарктика и высокие широты.

Сломанную мачту извлекли из воды, но приладить ее на место было пока что делом невозможным. Судно изрядно потеряло в скорости и маневре. Рулевое управление удалось наладить едва ли наполовину, к тому же корабль дал течь. Короче говоря, «Гончей» требовался ремонт — в таком виде она не продержалась бы и до первого шторма, а вынести их нам предстояло немало. Подняв паруса и поймав попутный ветер, мы двинулись в дальнейший путь. Игорь уединился в каюте и углубился в расчеты, Олег остался у руля, а мы с Колей отправились разбирать вещи погибших друзей. Коле досталась Пашкина каюта, мне — Димкина.

Последние недели, до того, как между капитанами начался разлад, дежурили на камбузе в основном Димка с Пашей, отрабатывающие многочисленные наряды. Теперь же все заботы о кухне легли на наши плечи. Сегодня дежурить должны были как раз мы с Колей. Макароны, консервы и многое другое, что могло долго храниться, решили приберечь на будущее, и потому взялись готовить тушеную картошку. Я уже давно не держал ножа в руках и потому изрядно намучился, прежде чем обед был готов. Картошка, закупленная в Австралии, почему-то была на редкость грязной — казалось, что в корыте мыли сапоги. Пожалуй, теперь я начал понимать, почему взбунтовались двое друзей…

На третий день, считая от катастрофы «Арнольда», нам весьма кстати подвернулся средних размеров островок. Извилистый берег образовывал кое-где довольно удобные бухточки, одна из которых вполне подходила для нашей бригантины. Заякорившись, мы дождались отлива и приступили к ремонту.

Игорь, задумчиво грызя мундштук трубки, долго всматривался в густые заросли на берегу и наконец окликнул Олега: