Матиас Шандор. Пятнадцатилетний капитан

Такие рассуждения ничуть не удивили Силаса Торонталя. Он знал, на что способен хитрый и двуличный Саркани. Но и Саркани говорил с банкиром не стесняясь и не боялся предложить Силасу Торонталю любое дело, зная, что у того достаточно гибкая совесть. Ведь Саркани уже давно знал банкира и к тому же имел основания думать, что его банк с некоторых пор находится в затруднительном положении. Значит, если бы им удалось овладеть тайной заговора, а затем донести и нажиться на нём, это могло бы поправить пошатнувшиеся дела банка. Вот на чём Саркани строил свои расчёты.

Но Силас Торонталь был начеку и вёл себя очень осторожно, не доверяя своему бывшему триполитанскому агенту. Он допускал, что готовится какой-то заговор против австрийского правительства и что Саркани напал на его след. Дом Ладислава Затмара, где происходили какие-то тайные сборища, шифрованная переписка, огромная сумма, вложенная графом Шандором в его банк, с условием, что он может потребовать её в любое время, — всё это казалось ему довольно подозрительным. Весьма возможно, что Саркани сделал правильные выводы. Но банкир не хотел принимать участия в этом деле, не ознакомившись с ним поглубже и не узнав всех подробностей. Поэтому он заметил с равнодушным видом:

— Ну, а потом, когда вы расшифруете эту записку, — если вам вообще удастся её расшифровать, — вдруг окажется, что речь идёт о совершенно незначительном, чисто личном деле, из которого невозможно извлечь никакой выгоды ни для вас… ни для меня!

— Нет! — воскликнул Саркани с глубоким убеждением. — Нет! Я напал на след очень серьёзного заговора, во главе которого стоят высокопоставленные люди, и знаю, что и вы не сомневаетесь в этом, Торонталь!

— Так чего же вы от меня хотите? — спросил банкир напрямик.

Саркани встал и сказал, понизив голос, глядя банкиру прямо в глаза:

— Вот чего я хочу от вас: я хочу под любым предлогом и как можно скорей проникнуть в дом Ладислава Затмара и завоевать его доверие. Когда я водворюсь в доме, где меня никто не знает, я сумею выкрасть сетку и расшифровать записку, чтобы использовать её в наших интересах.

— В наших интересах? — переспросил Силас Торонталь. — Почему вы непременно хотите впутать меня в это дело?

— Потому что оно того стоит, и вы можете извлечь из него немалую выгоду.

— Ну так и займитесь им сами!

— Нет! Мне нужна ваша помощь!

— Так объяснитесь же наконец!

— Чтобы добиться своей цели, мне нужно время, а чтобы ждать, мне нужны деньга. А денег у меня больше нет.

— Для вас кредит у меня закрыт, — вы отлично знаете!

— Пусть так. Вы мне откроете новый.

— А что я на этом выиграю?

— Слушайте: из трёх названных мною людей двое — граф Затмар и профессор Батори — не имеют состояния, но третий богат, чрезвычайно богат! У него очень крупные поместья в Трансильвании. А вам известно, что если он будет арестован как заговорщик и осуждён, то большая часть его конфискованного имущества пойдёт в виде вознаграждения тем, кто раскрыл заговор. И мы с вами разделим между собой эту часть, Торонталь!

Саркани замолчал. Банкир не отвечал ему. Он думал о том, стоит ли ему вступать в эту игру. Конечно, он не стал бы компрометировать себя, принимая личное участие в подобном деле, но он знал, что его агент способен вести игру за двоих. И если Торонталь решит косвенно участвовать в этой махинации, он сумеет связать Саркани таким договором, который даст банкиру полную власть над его агентом и позволит самому остаться в тени… Однако он колебался. А впрочем, чем он рискует? Ведь он не будет фигурировать в этом грязном деле, а только воспользуется всеми его выгодами, а выгоды, возможно, будут огромные, и он сможет упрочить положение своего банка…

— Итак, что же? — спросил Саркани.

— Итак — нет! — ответил Силас Торонталь, решив, что слишком опасно иметь дело с таким сотрудником, или, вернее, сообщником.

— Вы отказываетесь?

— Да, отказываюсь! Прежде всего я не верю в успех ваших происков…

— Берегитесь, Силас Торонталь! — воскликнул Саркани угрожающим тоном, уже больше не сдерживаясь.

— Чего же мне беречься, позвольте вас спросить?

— Ведь я знаю за вами кое-какие дела…

— Ступайте вон, Саркани!

— И сумею вас заставить…

— Убирайтесь!

В эту минуту послышался лёгкий стук в дверь кабинета. Саркани быстро отступил к окну, дверь открылась, и лакей громко возвестил:

— Граф Шандор просит господина Торонталя его принять!

И тут же удалился.

— Граф Шандор! — воскликнул Саркани.

Банкир был очень недоволен, что Саркани узнал об этом посещении. Вместе с тем он предчувствовал, что неожиданный визит графа грозит ему большими неприятностями.

— Вот как! Зачем сюда пожаловал граф Шандор? — спросил Саркани насмешливо. — Значит, вы поддерживаете связь с заговорщиками из графского дома? Уж не попал ли я к одному из них?

— Уберётесь ли вы наконец?

— Ну нет! Я не уберусь, Торонталь, пока не узнаю, зачем граф Шандор посещает ваш банк!

С этими словами он бросился в соседнюю комнату и скрылся за портьерой.

Силас Торонталь хотел было крикнуть, чтобы его прогнали, но передумал.

— Нет, — пробормотал он, — если уж так, то, пожалуй, лучше, чтоб Саркани слышал наш разговор.

Банкир позвонил и приказал лакею немедленно ввести графа Шандора.

Матиас Шандор вошёл в кабинет, как всегда сдержанный и спокойный, холодно ответил на низкий поклон Торонталя и сел в пододвинутое банкиром кресло.

— Господин граф, — сказал банкир, — я не ожидал вашего визита, так как не знал, что вы вернулись в Триест; но банк Торонталя всегда гордится таким гостем.

— Господин Торонталь, — ответил Матиас Шандор, — я лишь один из ваших многочисленных клиентов и, как вы знаете, не веду никаких дел. Но я вам благодарен за то, что «вы согласились принять на хранение наличные деньги, которые были у меня на руках.

— Позвольте вам напомнить, господин граф, что эти деньги положены в моём банке на текущий счёт и приносят вам доход.

— Да, я знаю, но повторяю, что это было не помещение капитала, а простой вклад для хранения.

— Пусть так, однако в наше время деньги очень дороги, и было бы неразумно, если бы ваш капитал лежал без движения. Стране грозит финансовый кризис. Создалось очень трудное внутреннее положение. Все дела парализованы. Несколько крупных банкротств подорвали всякий кредит, и можно опасаться новых катастроф.

— Однако ваш банк стоит прочно по-прежнему, — заметил Матиас Шандор, — и мне известно из достоверных источников, что на нём мало отразились все эти банкротства.

— Да, очень мало! — ответил Силас Торонталь совершенно спокойно. — Мы ведём также крупные дела, связанные с торговлей на Адриатическом море, что недоступно для банков Пешта и Вены, вот почему нас лишь слегка коснулся кризис. Нас не приходится жалеть, господин граф, да мы и не жалуемся.

— Очень рад за вас, господин Торонталь. Однако я хотел вас спросить, не приходилось ли вам слышать о каких-нибудь внутренних осложнениях в стране, связанных с этим кризисом?

Хотя граф Шандор задал свой вопрос равнодушным тоном и как бы невзначай, услышав его, Силас Торонталь насторожился. Не имел ли этот вопрос отношения к тому, о чём ему только что говорил Саркани?

— Я ничего не знаю, — ответил он, — и не слышал, чтобы австрийское правительство питало какие-либо опасения на этот счёт. Может быть, у вас, господин граф, есть основание думать, что готовится какое-нибудь событие…

— Отнюдь нет, но нередко в банковских кругах бывает гораздо раньше известно о событиях, которые широкая публика узнает лишь впоследствии. Вот почему я задал вам этот вопрос, разумеется, оставляя за вами право не отвечать на него.

— Нет, я ничего не слышал, и будьте уверены, господин граф, что я счёл бы своим долгом предупредить такого клиента, как вы, если бы узнал, что его интересам что-нибудь угрожает!

— Очень вам благодарен, господин Торонталь, я тоже думаю, что нам нечего опасаться, ибо в стране все спокойно. Поэтому я собираюсь вскоре покинуть Триест и вернуться в Трансильванию, где меня ждут неотложные дела.