По стопам Господа

Мы осмотрели развалины византийской церкви, построенной на месте, где, согласно традиции, стоял Моисей, когда Господь «показал ему всю землю от Гилеада до Дана». Там сохранилось несколько колонн, немного мозаики, а также камень, который с римских времен монахи считали тем самым, на который ступил Моисей.

Пока мы смотрели на невероятную рельефную карту Святой Земли, вокруг нас собрались бедуины, словно призраки, появившиеся из ниоткуда, и один из них сказал, что нас приглашают в шатер шейха. Покинув ветреную вершину Небо, мы спустились и прошли в лагерь бедуинов.

Шейх, человек средних лет с кинжалом за поясом, вышел нам навстречу и предложил свое гостеприимство. Мы прошли к черным шатрам, вся мужская часть его семьи выстроилась в ряд. Меня представили каждому из них, я прошел вдоль ряда и пожал руки. Потом нас провели в шатер самого шейха, где постелили ковры, на которые мы и сели. Вошел мальчик с кофейником, а другой — с подносом, на котором стояли крошечные чашки. Первым сделал глоток шейх. Затем тот, кто принес кофейник, плеснул на дно моей чашки чуть-чуть кофе. Я выпил. Он продолжил подливать нам кофе микроскопическими дозами, которые я последовательно выпивал, каждый раз вежливо кланяясь хозяину. Бедуины любят крепкий горький кофе, совсем не похожий по вкусу на тот, который пьют в Европе. Они толкут зерна в ступе, а потом добавляют к ним горькие травы. Шейх произнес вежливую речь, а полицейский офицер перевел ее:

— Он просит вас остаться и есть с ним.

Я принес извинения за отказ.

— Он говорит, что ему очень жаль, — продолжил офицер, — что вы так спешите, потому что он очень хочет зарезать в вашу честь овцу.

Только целыми потоками вежливых извинений нам удалось выбраться, и шейх проводил нас до скал и полей, вероятно, до границы своего лагеря, а потом коснулся головы и груди, прощаясь с нами.

Прежде чем расстаться, полицейский офицер предложил мне арабского скакуна. Я подумал: что было бы, если принять все, что тебе из вежливости столь щедро предлагают в арабских странах?

Дорога на Эль-Керак на протяжении многих миль шла по гористой местности, которая вела под уклон, и постепенно я оказался на полупустынной равнине. Это был безлюдный край с далеким горизонтом, разорванным тонким, неровным силуэтом горных хребтов. Единственным живым существом, которое я встретил по дороге в течение часа, был лис с великолепным рыжим мехом и белым кончиком хвоста. Он бросил мимолетный взгляд на такое странное явление, как автомобиль, подскакивающий на ухабах и двигавшийся в его сторону, а затем исчез среди песчаных холмов.

В этот самый момент мы наткнулись на дорогу в Мекку — это одна из самых пустынных дорог на свете. Раз в неделю вдоль нее проходит поезд из Аммана, направляющийся на юг, к Маану. Именно эту линию с таким удовольствием взрывали во время последней войны Лоуренс Аравийский и его арабы. Мы свернули направо, к югу, вдоль железнодорожной линии, милю за милей, час за часом, и постепенно она стала чем-то привычным и родным. С какой-то неожиданной радостью я вдруг увидел совершенно заброшенный пустой вагон с литерами «ХР» — «Хиджаз Рейлвей».

К полудню мы прибыли на станцию. Она называлась Эль-Катрани. Там было три-четыре лачуги, полицейский пост, бетонное здание самой станции, несколько телеграфных столбов, у одного из которых томилась на привязи белая лошадь. Мы остановились, чтобы отметиться у полицейских. Легионер пригласил нас зайти и выпить кофе, но мы показали на солнце и сказали, что едем в Эль-Керак.

Свернув на запад, мы вновь стали подниматься — сперва среди холмов, потом начались горы. За всю середину дня мы встретили на дороге лишь трех верховых: человека с почтовой сумкой в сопровождении двух конных полицейских. Когда солнце стало клониться к закату, мы обогнули очередную пропасть, и перед нами, на хребте высотой в три тысячи футов над уровнем моря, со всех сторон окруженный крутыми обрывами, защищенный серыми бастионами и высокой стеной времен крестовых походов, предстал Эль-Керак — некогда знаменитый город Рено де Шатильона.

Внутри стены оказались глинобитные домики, протоптанные дорожки, стада овец и арабы, сидевшие на корточках в тени стен и уродливых надстроек и навесов, сменивших благородные дворцы и церкви, когда-то открывавшиеся взгляду вновь прибывших.

Порой тишину разрывал цокот копыт, и в город въезжали два-три красочно одетых всадника, на полном скаку спрыгивавших с седла и запрыгивавших в него обратно, показывавших друг другу экзотические конные трюки, что вызывало смех и одобрительные возгласы зрителей.

Овцы паслись на курганах, покрывавших останки самого огромного замка средневековья. Его разрушенные залы, в которых некогда пировали крестоносцы, служили теперь выпасом для черных коз, а разваливающиеся часовни, где молились рыцари, использовались под конюшни.

Куда бы я ни пошел в Эль-Кераке, за мной следовала толпа человек из тридцати юных арабов. Они шли по пятам и неотрывно смотрели на меня. Если я внезапно оборачивался в их сторону, они отбегали, как робкие животные. Если они начинали слишком сильно шуметь, стоило взглянуть на них, как воцарялась тишина. В Эль-Керак редко приезжают посторонние.

С крепостных стен я смотрел вниз, в глубокие рвы. Далеко на западе я мог разглядеть голубизну Мертвого моря в расселине между горами.

Величественный замок находится в состоянии невероятного упадка и разрушения. Зачастую страшно входить под гигантские своды, в залы, заваленные мусором и обломками до половины высоты.

В ветхозаветные времена Эль-Керак называли Кир Моав, Кир Арасет или Аресет. Он упоминается в Библии как неприступная крепость. Те стены и укрепления, которые видны сегодня, являются реликтом крестовых походов, когда город имел исключительную важность, так как контролировал караванные пути из Египта и Аравии в Сирию.

Одно время лордом Керака был безжалостный Дик Турпин [18]той поры, Рено де Шатильон, находившийся в постоянных конфликтах с учтивым Саладином из-за того, что совершал регулярные набеги на мусульманские караваны. Этот крестоносец вел непрерывную войну с паломниками, направлявшимися в Мекку, внезапно нападал из высоко расположенной крепости на богатые караваны из Дамаска.

Несмотря на то, что Саладин в течение пяти лет вновь и вновь осаждал Керак, крепость так и не удалось взять силой оружия. Во время очередной осады дела шли так плохо, что крестоносцы выгнали женщин и детей, очевидно, в надежде, что жизнь в гареме лучше, чем голодная смерть. Однако история утверждает, что Саладин спас этих женщин. Лишь в 1183 году Керак вынужден был капитулировать.

Я совершил обычный визит в полицейский участок, чтобы там зарегистрировали мое имя. Я был первым гостем за несколько месяцев. Сегодня, как и при турках, город является военной базой; но вместо турок меня приветствовали весьма обходительные и доброжелательные члены Арабского легиона.

После регистрации полицейский, говоривший по-английски, обратился ко мне так, словно я осматривал картинную галерею:

— Не желаете ли взглянуть на нашу тюрьму?

Меня провели сквозь дверь с железной решеткой в каменное помещение, где содержали 33 заключенных, в основном воров и убийц. Они улыбались и радостно махали руками.

Население Керака составляют христиане и мусульмане. Христиане делятся на православных и католиков.

Самая интересная церковь — маленькое строение, посвященное святому Георгию. Как и во многих других церквях Св. Георгия на Востоке, там есть колонна с прикрепленной цепью, которой сковывают буйных сумасшедших. Почему Св. Георгий считается покровителем буйнопомешанных, я не знаю, но это широко распространенное в Палестине и Трансиордании верование: безумный может исцелиться, если проведет ночь в цепях в церкви Св. Георгия.

Мне говорили:

— Сюда приводят сумасшедших, их приковывают на ночь к колонне. Церковь запирают, а к утру, вероятно, Георгий изгоняет из них бесов.