Собрание сочинений в 12 т. T. 8

Услышь кто-нибудь беседу этих негодяев, он мог бы подумать, что тут разговаривают два почтенных коммерсанта, сетуя на заминку в торговых делах, вызванную кризисом. Кому пришло бы в голову, что речь у них идет не о мешках кофе, не о бочках сахара, а о живых людях. Торговцы невольниками уже не отличают справедливого от несправедливого, у них нет ни чести, ни совести, нравственное чувство совершенно отсутствует, а если оно и было у них когда-нибудь, то давно они растеряли его, участвуя в страшных зверствах работорговли.

Гэррис был прав в своих опасениях, так как цивилизация постепенно проникает в дикие области по следам тех отважных путешественников, имена которых неразрывно связаны с открытиями в Экваториальной Африке. Такие герои, как Дэвид Ливингстон, прежде всего, а за ним Грант, Спик, Бертон, Камерон, Стенли, оставят по себе неизгладимую память как благодетели человечества.

Из разговора с Негоро Гэррис узнал, как тот жил за последние два года, и с удовольствием отметил, что бывший агент работорговца Альвеца, бежавший из каторжной тюрьмы в Луанде, нисколько не изменился, ибо попрежнему был способен на любое преступление. Гэррис не знал только, что именно задумал его сообщник в отношении потерпевших крушение на «Пилигриме». Он спросил Негоро:

- А теперь скажи, как ты собираешься разделаться со своими бывшими спутниками?

Негоро ответил, не задумываясь. Видно было, что план давно созрел в его голове:

- Одних продам в рабство, а других…

Португалец не докончил фразы, но угрожающее выражение его лица говорило яснее слов.

- Кого ты собираешься продать? - спросил Гэррис.

- Негров, которые сопровождают миссис Уэлдон, - ответил Негоро. - За старика Тома, пожалуй, немного выручишь, но остальные четверо - крепкие молодцы, и на рынке в Казонде за них дадут хорошую цену.

- Правильно, Негоро! - сказал Гэррис. - Четверо здоровяков негров, привычных к работе, не похожи на этих животных, которых доставляют из внутренней Африки. Само собой разумеется, что их можно продать с большой выгодой. Негр, родившийся в Америке, - редкий товар на рынках Анголы. Но, - продолжал он, - ты забыл сказать мне, не было ли на «Пилигриме» наличных денег?

- Пустяки! Мне удалось прикарманить всего несколько сот долларов. К счастью, у меня есть кое-какие виды на будущее…

- Какие, дружище? - с любопытством спросил Гэррис.

- Разные, - отрезал Негоро.

Казалось, он сожалел о том, что сболтнул лишнее.

- Остается, значит, прибрать к рукам этот ценный товар? - заметил Гэррис.

- Разве это так трудно? - спросил Негоро.

- Нет, дружище. В десяти милях отсюда на берегу Кванзы стоит лагерем невольничий караван, который ведет араб Ибн-Хамис. Он ждет только моего возвращения, чтобы пуститься в путь в Казонде. Караван идет в сопровождении отряда туземных солдат, достаточно многочисленного, чтобы захватить в плен Дика Сэнда и его спутников. Если «моему юному другу» придет мысль направиться к реке Кванзе…

- А если ему не придет такая мысль? - перебил Гэрриса Негоро.

- Наверное придет! - ответил Гэррис. - Мальчик умен, но не подозревает об опасности, которая подстерегает его там. Дик Сэнд, конечно, не захочет возвращаться к берегу той дорогой, по какой мы шли. Он понимает, что неминуемо заблудится в лесу. Поэтому он будет стремиться дойти до какой-нибудь реки, впадающей в океан, и попробует спуститься вниз по течению на плоту. Другого спасения для его отряда нет. Я знаю мальчика, - он именно так и поступит.

- Да… пожалуй, - сказал Негоро после недолгого раздумья.

- Ну, какие там «пожалуй», - непременно так сделает! - воскликнул Гэррис. - Я так уверен в этом, словно «мой юный друг» сам мне назначил свидание на берегу Кванзы.

- Значит, нам следует немедленно пуститься в путь, - сказал Негоро. - Я тоже знаю Дика Сэнда. Он не потеряет напрасно ни одного часа, а мы должны опередить его.

- Что ж, в путь так в путь!

Гэррис и Негоро уже собрались уходить, как вдруг опять услышали тот же подозрительный шорох в зарослях папируса, который и раньше обеспокоил португальца.

Негоро замер на месте, схватив Гэрриса за руку.

Вдруг донесся приглушенный лай, и из зарослей выбежала большая собака. Шерсть ее была взъерошена, пасть широко раскрыта. Она готова была броситься на людей.

- Динго! - вскричал Гэррис.

- О, на этот раз он не уйдет от меня! - ответил Негоро.

И в ту секунду, когда собака бросилась на него, португалец вырвал у Гэрриса ружье, вскинул его к плечу и выстрелил.

Раздался жалобный вой, и Динго исчез в густом кустарнике, окаймлявшем речку, Негоро поспешно спустился к самой воде.

Капельки крови запятнали несколько стеблей папируса, и кровавая полоса протянулась по прибрежной гальке.

- Наконец-то мне удалось рассчитаться с этим проклятым псом! - воскликнул Негоро.

Гэррис молча наблюдал эту сцену.

- Как видно, Негоро, - сказал он, - собака давно точила на тебя зубы.

- Точила, Гэррис. Ну, теперь она от меня отстанет.

- А почему она так ненавидит тебя, приятель?

- У нас с ней старые счеты, - уклончиво сказал Негоро.

- Старые счеты? Какие же? - переспросил Гэррис.

Негоро не ответил. Гэррис решил, что португалец скрыл от него какие-то прошлые свои похождения, но не стал о них допытываться.

Через несколько минут сообщники уже шли вниз по течению ручья, направляясь через лес к Кванзе.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В ста милях от берега

«Африка!… Экваториальная Африка… а не Америка!» Эти слова, говорившие о несомненной и грозной очевидности, все время звучали в ушах Дика Сэнда.

Перебирая в памяти события последних недель, юноша тщетно искал ответа на вопросы: каким образом «Пилигрим» очутился у этих опасных берегов? Как случилось, что он обогнул мыс Горн и перешел из одного океана в другой? Только теперь Дик мог отдать себе отчет, почему, несмотря на быстрый ход корабля, так долго не показывалась земля: пройденное «Пилигримом» расстояние было вдвое больше того перехода, какой он должен был совершить, чтоб достичь берегов Америки.

- Африка!… Африка!… - повторял Дик Сэнд.

Эпизод за эпизодом он восстанавливал в памяти все обстоятельства загадочного плавания. Дик вспомнил, как разбился запасный компас, как пропал лаг из-за оборвавшейся веревки. И вдруг его осенила догадка: компас был намеренно испорчен!…

«На корабле, - думал он, - остался только один компас. Мне не с чем было сверить его показания. Однажды ночью меня разбудил крик старого Тома… Я застал на корме Негоро… Он оступился и упал на нактоуз… Не повредил ли он компас при падении?»

Словно луч света сверкнул в уме Дика Сэнда. Он ощупью подходил к разгадке тайны, Дик начинал понимать, насколько подозрительным было поведение Негоро. Он чувствовал руку Негоро в целом ряде несчастных «случайностей», которые сперва погубили «Пилигрим», а теперь угрожали гибелью и всем его пассажирам.

Но кто он, этот негодяй! Он утверждал, что никогда не был моряком, - правда ли это? Только опытный моряк мог задумать и осуществить гнусный план, который привел судно к берегам Африки.

Во всяком случае, если в прошлом и оставались невыясненными некоторые обстоятельства, то в настоящем все было ясно. Юноша хорошо знал, что находится в Экваториальной Африке и, вероятно, в самой опасной ее части - в Анголе, в сотне миль от морского берега… Для него стало несомненным, что Гэррис оказался предателем. И вполне естественной, логичной была мысль, что американец и португалец с давних пор знакомы друг с другом; случай свел их на этом побережье, и они совместно составили заговор против пассажиров «Пилигрима»…

Непонятным было только одно: что задумали эти негодяи? Можно было предположить, что Негоро не прочь захватить в плен Тома и его товарищей, чтобы продать их в рабство в этой стране работорговли. Понятно было, что португалец хочет отомстить ему, Дику Сэнду, за старые «обиды», хотя юный капитан обращался с ним, как он того заслуживал. Но миссис Уэлдон, но Джек? Что намеревается сделать этот негодяй с матерью и ее маленьким сыном?