Собрание сочинений, том 5. Белая перчатка. В дебрях Борнео. В поисках белого бизона.

– Да, конечно, для тех, кто может забавляться этим.

– Как, Марион, ты же так любишь соколиную охоту! Ведь ты даже ездила охотиться одна!

– Ах, Лора, и охота и многое другое гораздо приятнее в одиночестве, чем в компании, которая тебе не нравится.

– Ну, что ты, Марион! Неужели среди этого избранного общества, в котором мы сегодня будем, не найдется ни одного приятного человека?

– Ни одного... насколько мне известно.

– Как! А наш любезный гость, который будет сопровождать нас, – капитан Скэрти?

– Я думала, ты скажешь: корнет Стаббс!

– Ха-ха-ха! Ну нет! Он слишком туп, чтобы мне могло быть приятно в его обществе.

– А капитан Скэрти слишком остер, чтобы я могла находить удовольствие в его обществе. Сказать по правде, я даже предпочитаю ему Стаббса, несмотря на его ужасное имя.

– Ты шутишь, Марион? Стаббс... Стаббс... корнет Стаббс! Или даже полковник Стаббс, все равно! Подумать только, миссис Стаббс! Нет, ни за что на свете я не согласилась бы стать леди Стаббс! Нет, даже за герцогскую корону!

– Ну, если бы пришлось выбирать между Стаббсом и Скэрти, право, я не знаю, кто из них хуже.

– Ну что ты говоришь, Марион! «Скэрти» все-таки звучит как-то воинственно. Мне даже кажется, что человек с таким именем может быть героем.

– А мне кажется, что человек с таким именем может быть трусом. И он такой и есть.

– Как! Наш капитан Скэрти? Что ты! Все считают его таким достойным кавалером, и он так хорошо держит себя! Сначала он был немножко грубоват, я признаю это. Но потом, право же, он вел себя в высшей степени благородно. А уж по отношению к тебе, Марион, он проявляет такое исключительное внимание, что, казалось бы, мог заслужить твое расположение.

– Скажи лучше, мое глубочайшее отвращение, это будет ближе к истине. Действительно, он его заслужил!

– Во всяком случае, ты этого не показываешь. Я столько раз видела тебя в обществе капитана Скэрти очень веселой. Уверяю тебя, у вас обоих был очень довольный вид!

– Вынужденное довольство. Улыбка на губах не всегда означает радость, Лора, и вежливый разговор отнюдь не доказывает расположения. Ты видела, что я вежлива с капитаном Скэрти, ничего более, и для этого у меня есть основания.

– Основания?

– И серьезные основания, милая Лора. Если бы не это, я не поехала бы сегодня на охоту, и тем более с таким спутником, как он. Быть может, в твоих глазах, крошка, капитан Скэрти – герой, но это герой не моего романа, и ты знаешь это.

– Знаю, знаю, душечка Марион! Ведь я только шучу. Я знаю, что капитан Скэрти не твой герой. Имя твоего героя Генри Голтспер.

– Да, это правда. Но берегись, болтушка! Никому об этом ни слова! Если ты только проговоришься, так и знай, я расскажу Уолтеру, как ты восхищаешься капитаном Скэрти или корнетом Стаббсом! К кому из них ты хочешь, чтобы он тебя ревновал?

– О Марион, ни слова Уолтеру о Стаббсе! Ты знаешь, я думаю, он уже немного ревнует к нему. Ему не нравится, что он так ухаживает за мной, да и мне тоже, но я ничего не могу с этим поделать: ведь мы встречаемся с ним по крайней мере четыре раза в день. Я думала, после того как я ответила ему отказом, все будет кончено и он оставит меня в покое. Оказалось, что нет! Представь себе, он по-прежнему продолжает за мной ухаживать как ни в чем не бывало! Прошу тебя, не огорчай Уолтера, а то еще он вызовет его на поединок, и...

– ...и храбрый корнет снесет Уолтеру голову?

– Нет, этого он не сможет сделать, хоть он и больше Уолтера. Но я уверена, что Уолтер гораздо храбрее его. Он вовсе не так отважен, этот отвратительный наглец!

– Как, он был резок с тобой?

– Да не совсем так... просто он, по-видимому, не понимает, что значит быть вежливым. Вот капитан Скэрти – совсем другое дело. Он вежливый.

– Да, пожалуй.

– Дороти Дэйрелл считает его совершенством. Я уверена, что она влюблена в него. Зачем она так часто ездит в Бэлстрод, если не для того, чтобы повидаться с ним? Я уверена, что она приезжает вовсе не ради кого-нибудь из нас.

– Пусть себе приезжает, если это ради того, о ком ты говоришь!

– Ну конечно! И сегодняшнюю соколиную охоту она устроила для того, чтобы насладиться его обществом. Она хитрое, опасное создание, эта Дороти!

– Если она хочет поймать капитана Скэрти, надеюсь, что это ей удастся. Уж я-то наверно не стану ей мешать в этом!

– А я решила сегодня следить за ней. Посмотрим, как она будет себя вести! О, ты не знаешь, Марион, как я ненавижу ее! И знаешь почему?

– Право, не могу сказать.

– Да потому что знаю, что она – твой враг!

– Я никогда не делала ей ничего дурного.

– Я знаю.

– Так чем же вызвана эта вражда? Ты можешь сказать?

– Да.

– Так скажи мне.

– Твоей красотой.

– Ну, если причина в этом, то она должна быть и твоим врагом не меньше, чем моим!

– О нет! Я не так тщеславна, чтобы считать себя красавицей. Я просто недурна собой. А ты, кузина... если ты мне, женщине, кажешься красавицей, то какой же ты должна казаться мужчине!

– Ты дурочка, Лора. Ты гораздо красивее меня. А что касается Дороти Дэйрелл, разве она не слывет первой красавицей графства? Я это слышала сотни раз.

– И я тоже. Но это ничего не значит. Хоть ты и старше меня, Марион, но я думаю, что в этих делах я понимаю не меньше тебя. Кроме того, я ведь сужу со стороны. Не всегда «первая красавица» или «царица бала» бывают на самом деле самыми красивыми. Очень часто они слывут такими не из-за красоты, а из-за своего поведения. И если о Дороти Дэйрелл, которая ведет себя так вызывающе, говорят «наша красавица», то тебя просто не осмеливаются так называть, а молча восхищаются твоей красотой. Ты и сама это знаешь, Марион. Ведь даже наши деревенские ребятишки и те глядят на тебя с изумлением и восторгом. Вот потому-то Дороти Дэйрелл тебя и не терпит. Ей хочется быть первой, а ее рядом с тобой никто не замечает. Помнишь, как у нас на празднике она старалась обворожить человека, которого она, по ее словам, презирает?

– Голтспера?

– Да. Я наблюдала за ней. Какие только уловки она не пускала в ход, чтобы привлечь его внимание! А он, кроме тебя, никого и не замечал. А теперь она решила пленить капитана Скэрти. Кузиночка, я очень прошу тебя, не можешь ли ты немножко пококетничать со Скэрти, чтобы позлить ее? Мне так хочется, чтобы Дороти получила щелчок, это сбило бы с нее спесь!

– Нет, Лора, ты знаешь, я просто не способна на это, и в особенности теперь.

– Ну, хоть часок, только чтобы наказать ее!

– А как тебе понравится, если тебя кто-нибудь накажет? Представь себе, что кто-нибудь будет сегодня кокетничать с Уолтером? Или он с кем-нибудь?

– А я тогда буду кокетничать со Стаббсом!

– Неисправимая кокетка! Ах, Лора, ты, конечно, увлечена Уолтером, но ты понятия не имеешь, что такое любовь!

– Нет, я...

– Мисс Марион! – крикнул конюх, просунув голову в дверь комнаты. – Сэр Мармадьюк уже в седле. Ждут только вас и мисс Лору.

Он тут же побежал обратно.

– Лора, – шепнула Марион кузине, выходя из комнаты, – никому ни слова о том, что ты знаешь, никому! Обещай мне это, и тогда я, может быть, сделаю то, о чем ты меня просила. ***

В это же время Скэрти у себя в комнате беседовал со своим подчиненным Стаббсом. Оба были в костюмах для верховой езды, с охотничьими сумками через плечо и уже держали шляпы в руках, видимо ожидая, что их вот-вот позовут садиться на лошадей. Тут же на спинке стула сидел великолепный сокол с закрытой колпачком головой.

Скэрти, по своей излюбленной привычке, шагал из угла в угол, а корнет стоял с озабоченным лицом и следовал взглядом за своим начальником.

– Итак, мой славный корнет, – насмешливо сказал Скэрти, – вы решили еще раз попытать счастья?

– Да, клянусь Богом! Если вы одобряете это.

– Зачем вам мое одобрение? Ведь это не относится к военной службе. Вы можете делать предложение любой женщине в графстве и по двадцати раз каждой, если это вам нравится.