Месть каторжника

— Вы видите, мой дорогой Люс, как сильно заступался за меня министр. Несмотря на это, герцог не чувствовал себя побежденным. Он пришел ко мне с целью просить меня подать в отставку, представляя те резоны, которые я вам только что сообщил, и, так как я отказался, он не постеснялся мне сказать, что силою добьется моей отставки и победит упорство самого министра при помощи других сановников… Вчера, мой дорогой Люс, я его не боялся, но положение сильно изменилось за эти двадцать четыре часа…

— Каким это образом, господин префект?

— Вы не понимаете, какие последствия будет иметь для меня смерть Фроле?

— Конечно, ваши враги не упустят этого случая, но обвинять вас в этом преступлении они не могут.

— Да! Но они поставят мне в упрек, что убийца не задержан, тем более, что преступление совершено в здании префектуры, среди такого громадного количества всевозможных высших и низших агентов.

— Именно это обстоятельство, указывающее на место преступления, и многочисленность агентов, здесь находящихся, должно вас оградить от упреков в небрежности и неспособности.

— Вы хорошо знаете, Люс, к каким невероятным ухищрениям прибегают люди, когда задеты их интересы или страсти. Конечно, борьба не будет направлена ни против бригады агентов, ни против вас, особенно вас, про которого Жак Лоран сказал, что после него вы первый гениальный чиновник полиции, но они будут утверждать, что если бы я не парализовал вас, желая взять на себя инициативу поисков, убийце не удалось бы бежать… Вы не видели, как зло усмехнулся мой тесть, когда говорил о том вреде, который мне принесет это бегство…

Как бороться против нападок прессы, моей семьи и герцога де Жерси, выступивших вместе против меня?..

Под давлением общественного мнения я получу приказ или найти убийцу в сорок восемь часов, или подать в отставку. А мне нельзя, слышите, Люс, нельзя в настоящее время уйти со службы в префектуре.

Произнося эти слова, де Вержен понизил голос, с беспокойством оглядываясь кругом, как бы боясь, чтобы какой-нибудь шпион не услышал его. Лоб его покрылся каплями холодного пота, лицо приняло странное выражение, испугавшее Л юса.

— Что с вами, господин префект? — сказал он с искренним участием.

Префект быстро пришел в себя.

— Я ничего вам не могу сказать, Люс, — ответил он, — это тайна, которая касается чести и даже жизни самых старинных фамилий Франции, принадлежит не мне, и открытие ее повлекло бы за собой самые ужасные и роковые последствия.

Однажды герцогиня де Ла М. пришла ко мне и бросилась как безумная к моим ногам с криком: «Спасите меня! Спасите нас, господин де Вержен, или я на ваших и глазах приму яд! » В руках несчастной был маленький флакончик с синильной кислотой, который она судорожно сжимала в правой руке, и который двадцать раз мог он выпить прежде, чем можно бы было помешать этому безумию…

Что делать? Поддавшись первоначальному чувству жалости, я, к несчастью, обещал ей и в продолжение трех месяцев вел скрытую борьбу с судебным следователем, двумя комиссарами, командированными по этому делу, и частью вашей бригады, Люс, для того, чтобы свести на нет следствие, ведущееся по приказанию главного прокурора.

— Возможно ли, господин префект?

— Вполне, мой дорогой Люс… Могу вам даже сказать, что я был удостоен одобрения в высших сферах, в чем я вполне уверен, но нужно довести дело до благополучного конца, а иначе, как легко себе представить, я буду обесчещен и покинут.

— Всегда так бывает в подобного рода делах. Хорошо еще, если в случае неуспеха не будут смотреть, как на соучастника.

— Вот этого-то я и боюсь, Люс! Вы видите, что я во что бы то ни стало не должен уходить из префектуры.

— И вы не уйдете, дорогой и уважаемый наш начальник, если позволите применить эти эпитеты, свидетельствующие о нашей любви и преданности!

— Спасибо за ваше пожелание, Люс, за ваши добрые чувства, но если убийца Фроле не будет найден в продолжение сорока восьми часов, общественное мнение потребует моей отставки, а вы хорошо знаете, что в подобных случаях самая сильная власть принуждена бывает склониться перед его приговором.

— Я вовсе не о пожеланиях говорил, господин префект, а о твердой уверенности, которую и высказал вам: вы не уйдете со службы в префектуре, я вам за это ручаюсь!

— А кто сотворит это чудо, ибо это будет настоящее чудо — остаться мне на своем посту, несмотря на многочисленных врагов?..

— Я!

— Вы, Люс! — вскричал де Вержен, вне себя от удивления.

— Да, господин префект, я!

— Увы, мой бедный Люс, как ни верю я вашим словам, но если вы не найдете убийцу…

Люс, которому прежде всего нужно было успокоить префекта и обеспечить себя в том смысле, чтоб последний не парализовал его распоряжений, решился поразить его сразу, не раздумывая, что из этого выйдет, и потому немедленно прервал его словами:

— Убийцу! Я его нашел, господин префект.

Де Вержен подскочил на своем кресле и с таким видом смотрел на начальника полиции безопасности, как будто сомневался, говорит ли тот вполне серьезно.

— Да, — продолжал Л юс, — прежде, чем префект пришел в себя от удивления, — с первой же минуты я понял, откуда направлен этот удар, и я мог бы арестовать убийцу, если бы не подумал, что, не застав его на месте преступления, лучше было бы арестовать его только тогда, когда будут собраны такие улики против него, которые он не сможет отрицать…

— Вы — прямо неоценимый человек, Люс, я верю вам, ибо вы никогда не лгали! Но почему о всех тех расследованиях, которыми вы занялись, вы до сих пор мне ничего не говорили?

— Вы слишком хорошо знаете условия успеха в нашем ремесле, господин префект, чтобы я не убедил вас в двух словах! Мы ни одной минуты не были одни, между тем безусловно необходимо, для успеха составленного мной плана, чтоб никто не мог подозревать, что убийца известен мне. В противном случае, негодяй навсегда ускользнул бы от того наказания, которое он заслужил… и заметьте, господин префект, я не могу утверждать, что он не избегнет его, но, по крайней мере, при известных, предложенных мною условиях, которые должны быть приняты, это будет именно так.

— Вы меня пугаете, Люс, насколько я могу вас понять, убийца Фроле не принадлежит к той категории обыкновенных, профессиональных мошенников, старающихся только отомстить за то, что их осудили…

— Вы правы, господин префект, если судить по тому, кто нанес удар, Фроле пал жертвой интриг очень высокопоставленных людей, цели которых я пока не вижу.

— А имя этого человека?

— Я не могу его открыть.

— Мне?

— Особенно вам!

— Судя по тому обороту, который принял наш разговор, я ожидал этого!

— Умоляю вас, господин префект, не ставьте мне в вину мой отказ. Предположите, что в действительности это преступление было направлено против вас людьми, общественное положение которых так высоко, что против них вы ничего не можете сделать.

— Боже мой, Люс, что же здесь происходит, что вы мне говорите?

— Больше этого я уже не должен вам сообщать, господин префект… Вы еще настаиваете?..

— Нет, Люс! — ответил де Вержен, растроганный до слез… — Я предчувствую, предвижу, что во всем этом кроемся страшная мерзость… Вы правы, лучше мне ничего не знать… и передать вам заботу о своей защите, если действительно на меня направлен удар.

— Вам нечего бояться, господин префект пока я жив, не тронут ни вас самого, ни вашего положения… Позвольте мне теперь уйти из префектуры, так как во что бы то ни стало и как можно скорее нужно приготовиться к удару, пока ещё весть не распространилась за пределы здания префектура.

— Еще одно слово, Люс, наш разговор так уклонился в сторону, что я готов был уже отпустить вас, не сказав вам самого главного из того, что я хотел сообщить.

— К вашим услугам, господин префект!

— Вы знаете, что у моего шурина была бурная молодость?

— Да, я даже знаю о нем такие факты, что, если бы они не были скрыты благодаря влиянию и кошельку старого герцога де Жерси, то довели бы его совсем не до того, чтобы занять место заместителя прокурора в суде.