Афера с вином

— Ну что? Какие новости?

Элена сразу же узнала брюзгливый тон, к которому Дэнни Рот прибегал для общения со всякой мелкой сошкой. Она сделала глубокий вдох и постаралась взять себя в руки.

— Думаю, неплохие, мистер Рот. Я только что договорилась с экспертом о том, что он займется вашим делом.

— О'кей. Пусть свяжется со мной.

Глава пятая

Звонок Сэма застал Сесилию Вольпе в непривычно хорошем расположении духа, за что следовало благодарить нежного отца и его последний подарок — жемчужно-серый «порше». В результате обычный рык старшего секретаря смягчился почти до мурлыканья, и она чуть ли не извинялась, объясняя Сэму, что мистер Рот в настоящий момент не может подойти к телефону, так как принимает клиента (в Голливуде с клиентами не встречаются, их принимают, как снотворное, и часто с тем же результатом). Когда Сэм объяснил, кто он и зачем звонит, в голосе у Сесилии появились даже сочувственные нотки:

— Ой да, он, типа, совсем скис. Сами понимаете, три миллиона, да еще этот мексиканский гаденыш так его подставил! Такой облом!

Она и дальше распиналась бы в этом духе, но тут из дверей кабинета вышел Рот и его клиентка — молодая актриса, поровну делившая время между съемочной площадкой и клиниками, где лечилась от всех возможных зависимостей. Когда Рот, проводив посетительницу до лифта, вернулся в приемную, Сесилия доложила:

— Мистер Левитт на связи. Говорит, что он следователь из страховой компании.

Рот снял трубку у себя в кабинете:

— Что-то вы не торопитесь. Ну что, нашли?

— Мы ведь только начали, мистер Рот. Мне хотелось бы встретиться с вами и осмотреть погреб. Когда вам будет удобно?

— Мне удобно сейчас.

Сэм вздохнул, уже понимая, что никакой радости это знакомство ему не доставит.

— Меня это вполне устраивает, мистер Рот. Адрес у меня есть. Я подъеду к вам через полчаса.

Сэм ждал у шлагбаума минут сорок. Рот, разумеется, не подумал извиниться и ограничился только подчеркнуто небрежным рукопожатием. Они не понравились друг другу с первого взгляда. К тому моменту, когда Сэм вошел в погреб, он уже не испытывал к жертве ограбления ни капли сочувствия.

В течение следующего получаса он безуспешно боролся за внимание Рота с его смартфоном, и «блэкберри» неизменно побеждал. Сэму оставалось только самостоятельно рассматривать оставшиеся на полках бутылки — калифорнийское шардоне, каберне и пино. Потом он тщательно обследовал массивную деревянную дверь, ведущую из погреба в дом. Больше осматривать было нечего. Он остановился прямо перед хозяином, который в позе молящегося — голова опущена, ладони сложены вместе — поклонялся своему средству связи.

— Простите, что прерываю, — произнес Сэм, — но я в общем закончил.

Рот с видимой неохотой оторвался от маленького дисплея:

— Ну и что вы выяснили?

— Во-первых, в смысле безопасности у вас тут полная задница. Этот замок я открыл бы пилкой для ногтей. Почему вы не установили в погребе автономную сигнализацию? Большая ошибка. Хотя теперь, конечно, уже поздно об этом говорить. Полиция, наверное, сообщила вам, что тут работали профессионалы.

Сэм на минуту замолчал, поскольку обнаружил, что глаза Рота вновь устремлены на серебристый экранчик.

— При расследовании преступления никогда не следует отметать версии только потому, что они кажутся слишком очевидными, — продолжил он, обращаясь к сияющей макушке хозяина. — Мы знаем, что у грабителей был пособник в доме. Мы знаем, что Рафаэль Торрес исчез, и мы знаем, что вы во время ограбления были в Аспене. Все это факты, мистер Рот, и человек недоверчивый непременно сделал бы из них очевидный вывод.

Рот наконец засунул смартфон в карман и поднял глаза на Сэма:

— Какой же?

— Что Аспен вы использовали как алиби и сами задумали всю эту махинацию: украли собственное вино, заплатили слуге, чтобы он убрался обратно в Мексику, потребовали страховку и теперь спокойно попиваете вещественные доказательства. — Сэм улыбнулся и пожал плечами: — Забавное предположение, я понимаю, но мы обязаны рассмотреть все версии. — Он сунул руку в карман. — Вот вам моя визитка. Я буду держать вас в курсе расследования.

Сэм направился к выходу, но, дойдя до двери, остановился:

— И, кстати, на вашем месте я поскорее бы выпил каберне-совиньон. У винтажа восемьдесят четвертого уже заканчивается потенциал выдержки.

Закрывая за собой дверь, он чувствовал даже что-то похожее на жалость к остолбеневшему хозяину.

Вскоре после переезда в Лос-Анджелес услуги Сэма потребовались при расследовании дела так называемой «цепи импрессионистов» — группы арт-дилеров, вхожих в самое высшее общество и торговавших первосортными фальшивыми Моне, Сезаннами и Ренуарами. Это была чуть ли не первая его работа на стороне закона, и именно в те дни он познакомился с полицией Лос-Анджелеса и ее выдающимся представителем — лейтенантом Бобом Букманом. Выдающимся Букман был не в последнюю очередь благодаря своей внушительной фигуре: лейтенант любил и умел поесть. Правда, при высоком росте его тучность не особенно бросалась в глаза, а кроме того, Букман удачно скрывал ее под неизменным черным костюмом свободного покроя, дополненным белой рубашкой и черным шелковым галстуком. Сам он называл свой дресс-код «стилем похоронного бюро».

С Сэмом они быстро сблизились на почве общей слабости к хорошему вину и, после того как дело мошенников от искусства было успешно раскрыто, стали пару раз в месяц обедать вместе, по очереди выбирая ресторан и напитки. Это были отнюдь не деловые встречи, но тем не менее за едой неизбежно происходил некоторый обмен информацией и слухами. Словом, оба приятеля проводили время с удовольствием и пользой.

Сэм набрал номер и услышал в трубке знакомое недовольное ворчание.

— Буки, это я. Мне бы надо немного попользоваться твоими мозгами, но обещаю, что это будет не больно и даже приятно. Я собираюсь сегодня вечером откупорить бутылочку «Батар-Монраше», а такое вино грех пить в одиночку. Что скажешь?

— Звучит интригующе. «Батар-Монраше» какого года?

— Две тысячи третьего. В шесть часов в «Шато»?

— Только не переохлади…

В самом начале седьмого Букман уже был на месте. День в департаменте полиции Лос-Анджелеса выдался тяжелый, и потому он чувствовал необходимость немного выпустить пар.

Изо всей силы стукнув в дверь, Букман рявкнул профессиональным, полицейским, голосом:

— Мне известно, что ты там! Подними руки, спусти штаны и медленно выходи!

Проходившая по коридору дамочка испуганно метнулась к лифту. Сэм распахнул дверь и прижался к стене, впуская Букмана в прихожую. Приятели сразу же отправились на кухню, целая стена которой была занята специальным шкафом с постоянной температурой внутри для хранения вина. Открытая бутылка «Батар-Монраше» уже охлаждалась в ведерке со льдом, рядом стояли два бокала. Пока Букман придирчиво обнюхивал пробку, Сэм разлил вино.

Одновременно приятели подняли бокалы к струящемуся в окно вечернему свету, немного покрутили их и, опустив носы, втянули в себя пьянящий, соблазнительный букет и только потом пригубили.

— Годится! — с удовольствием кивнул Букман и сделал глоток побольше. — Кажется, про это вино Александр Дюма говорил, что его надо пить, стоя на коленях и сняв шляпу?

— А я слышал, — усмехнулся Сэм, — что бургундцы всегда отдают честь, проезжая мимо этого виноградника.

Захватив бокалы и ведерко с бутылкой, приятели перебрались в гостиную и там устроились в больших глубоких креслах.

— Ну а теперь, — заговорил Букман, — давай-ка я догадаюсь, для чего ты меня позвал.

Он отхлебнул еще вина и уставился в бокал, изображая глубокую задумчивость.

— Я взялся за дело Рота, — признался Сэм.

— Слышал уже. Я кое с кем поговорил, перед тем как идти сюда. Что-нибудь выяснил?

— Только то, что мистер Рот — тот еще геморрой. И жулик, во всяком случае пытается им быть. Вино застраховано на два миллиона триста тысяч, а он требует три. А кроме того, мне известно, что работали профессионалы. Завтра проверю все аукционные дома, но могу поспорить, вино украли не для того, чтобы пустить в продажу. Наверняка оно отправилось в чей-то погреб.