Крылья над полюсом

Но вскоре аэростат начинает терять высоту. В 21 час 52 минуты "Орел" опускается до 500 метров и касается верхней кромки облаков. Чтобы задержать снижение, сбрасывается балласт. В 22 часа 40 минут аэронавты выпускают буй номер 7. Полчаса спустя "Орел" находится на высоте 460 метров. В 23 часа 55 минут Стриндбергу кажется, что он видит на востоке воду и льды; на самом деле это было скопление кучевых облаков, в тень которых "Орел" входит в первые минуты после полуночи с 11 на 12 июля. Резкий переход от солнечного излучения к холодной влажности ночи оказался очень чувствительным для шара, и он стал быстро терять высоту. Окончательно снижение удается задержать с помощью волочившихся по льду гайдропов.

Так закончилось свободное парение, которое продолжалось 10 часов 29 минут. Поток воздуха, двигавшийся со скоростью 40 километров в час, перенес аэростат на 400 километров к северо-востоку от острова Данскёйа.

Начался полет, при котором аэростат был словно привязан к земле; он проходил на высоте от 20 до 100 метров. Так продолжалось 55 часов 4 минуты. За все это время гайдропы ни разу не оторвались от земли. Эта вторая, и последняя, фаза полета была очень тяжелой, она в полной мере показала, сколь ошибочна была идея управлять таким образом шаром, поддерживая его на высоте 150-200 метров. Совершенно очевидно, что Андре умолчал о самых серьезных опасностях этого полета в тумане да еще ниже облаков. Несмотря на все усилия, невозможно было идти заданным курсом с помощью парусов: дождь, иней и лед делали оболочку шара все тяжелее, приходилось часто сбрасывать балласт, и тем не менее гондола не раз ударяется о лед.

В первые часы ночи с 11 на 12 июля "Орел" двигался на запад на высоте 35 метров со скоростью примерно 0,4 метра в секунду. В это время Андре нес вахту один, Френкель и Стриндберг отдыхали. В 4 часа 50 минут Андре записал: "Туман понемногу рассеивается, и шар заметно поднимается".

С подъемом шара удары гондолы о "землю" на время прекратились. "Орел" плавно двигался вперед, паря в светлой полярной ночи, и Андре, видимо, в состоянии эйфории так описывает свои ощущения: "Это путешествие в ночи восхитительно, в том нет сомнения. Я дрожу от холода, но не хочу будить моих товарищей. Им необходимо отдохнуть".

Но эйфория быстро проходит. В 6 часов 18 минут все небо затягивается тучами, и шар, отяжелевший из-за инея или, может быть, из-за льда, быстро опускается на пятнадцати - двадцатиметровую высоту, двигаясь на запад со скоростью 1,4 метра в секунду; это движение несколько напоминает свободный полет. В 6 часов 50 минут шар остановился и повис над ледяной пустыней. Через полчаса он снова тронулся в путь, возобновив полет на запад.

В 10 часов 10 минут Стриндберг отметил, что солнце проглядывает сквозь туман и поднимается выше. В 11 часов 13 минут выпустили почтовых голубей. "Один из них, - пишет Стриндберг, - тщетно пытался сесть на гайдроп. Другие покружили немного, двое опустились на лед. Затем они исчезли в тумане". Эти голуби также не добрались до места назначения.

Положение осложнилось во второй половине дня. В 12 часов 15 минут небольшой дождь заставил шар снова опуститься до высоты 35 метров. Солнце, которое прежде время от времени проглядывало сквозь облака и прогревало оболочку шара, благодаря чему он поднимался вверх, теперь совсем исчезло. Аэростат увеличил свой вес и стал опускаться. Возобновились сильные удары гондолы о лед. Чтобы избежать их, стали сбрасывать в качестве балласта кое-что из снаряжения, без которого можно было как-то обойтись, а потом и пакеты с медикаментами и продовольствием.

В 13 часов 10 минут гондола находится на высоте 35 метров. Но аэростат продолжает снижаться, и Стриндберг отмечает, что гондола дважды ударилась о "землю". Десять минут спустя, чтобы облегчить шар, сбросили мотки гайдропов, 25 килограммов песка и якорь, но этого оказалось недостаточно, чтобы поднять гондолу. В 17 часов сбрасывают вместо балласта большой буй, который Андре предназначал для полюса. Эта жертва показывает, насколько тяжелым было положение на борту аэростата.

Между 17 и 18 часами Андре отмечает восемь ударов, которые произошли в течение получаса, и с горечью записывает: "Хоть бы поесть спокойно".

"18 часов 13 минут, два туше за полчаса".

19 часов 25 минут. Туман сгущается, теперь удары ("туше", или "штемпелевание", как их называет Андре) следуют каждые пять минут. Удары и толчки о лед все учащаются.

"21.35. Туман густой по-прежнему...

21.45. Туше каждую минуту, задеваем землю и штемпелюем через каждые 50 метров.

В 22.53 шар остановился при скорости ветра 4,5 метра в секунду...

23.45. Отовсюду капает, и шар сильно отяжелел".

Далее Андре пишет:

"Хотя мы могли бы сбросить балласт и ветер, может быть, отнес бы нас к Гренландии, мы все же решили удовольствоваться стоянием на месте. Нам сегодня пришлось сбросить много балласта и не удалось заснуть или вообще отдохнуть из-за досадных толчков, и нас едва ли хватило бы надолго. Все трое мы должны отдохнуть, и я отправил Стриндб. и Фр. спать в 23 часа 20 минут. Думаю дать им поспать до 6 или 7 часов, если смогу продержаться на вахте до этого времени. Потом попробую отдохнуть сам...

Довольно-таки странное чувство, - продолжает Андре, - парить вот так над Полярным морем. Первым пролетать здесь на воздушном шаре. Скоро ли появятся у нас последователи? Сочтут ли нас сумасшедшими или последуют нашему примеру? Не стану отрицать, что все трое мы испытываем горделивое чувство. Мы считаем, что спокойно можем принять смерть, сделав то, что мы сделали. Уж не происходит ли все это от чрезмерно сильного чувства индивидуальности, которое не смогло примириться с тем, что будешь жить и умрешь заурядным человеком, позабытым грядущими поколениями? Что это честолюбие?"

Всю ночь с 12 на 13 июля аэростат оставался на одном месте. В 2 часа 8 минут Андре делает следующую запись.

"Шар раскачивается, снует, беспрестанно поднимается и опускается. Он стремится вдаль, но не может, потому что ветер сейчас всего 2,1 м/сек".

Причина, однако, была не в этом. Позже ветер усилился до 3,6 метра в секунду, но "Орел" по-прежнему оставался на месте, потому что один из гайдропов зажало во льдах.

В 14 часов путешественники выпустили еще одну четверку почтовых голубей. Уже в третий раз после того, как Андре и его товарищи покинули остров Данскёйа, посылают они этих милых почтальонов. Сначала голуби устраиваются на кольце для инструментов и на гайдропах, потом улетают. Одного из них и подобрал "Алкен" два дня спустя.

В десятом часу вечера 13 июля Андре делает последнюю попытку использовать парус.

"Паруса стоят теперь против ветра. Они отлично держат и ускоряют полет. Все вместе прямо великолепно".

Затем появляется следующая запись.

"22 ч. 41 м., в 30 метрах прямо под нами огромный белый медведь. Он уклонился от гайдропа и, выбравшись на лед, побежал вперевалку...

Сквозь туман кажется, будто лед и вода поднимаются у горизонта, и вода тогда до иллюзии похожа на землю. Это много раз обманывало меня.

23 часа. Лед ровный и красивый. Он, наверное, не имеет и локтя толщины..."

В седьмом часу вечера 14 июля следует последняя запись Андре о полете "Орла": "Шар стал набирать высоту..." Однако он не сообщил о том, что послужило причиной неожиданного подъема шара, скорее всего нагрело газ показавшееся солнце. Но после того как почти весь балласт был истрачен во время трудного, изнурительного плавания под облаками, Андре не мог уже серьезно рассчитывать на возобновление свободного полета на большой высоте.

В 6 часов 29 минут Андре не колеблясь открывает два клапана, и шар опять низко опускается над льдами. Андре понимал, конечно, что от полета под облаками тоже ничего хорошего ждать не приходится. После печального опыта, который уже имелся у аэронавтов, продолжать такой полет было бы безумием. Поэтому Андре отдает приказ бросить якорь на лед и всем покинуть гондолу. Это произошло 14 июля в 8 часов 11 минут вечера. Полет "Орла" был закончен.