История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века

«Птолемей для нулевого меридиана избрал самый западный из островов… Конечно, ему ничего не стоило выбрать в качестве нулевого меридиан Александрии; но этот великий человек понимал, что подобным выбором он фактически не окажет никакой чести своей родине, что Рим и другие города могут также предъявить претензию на эту воображаемую честь, что каждый географ, каждый автор отчета о путешествии, произвольно выбирая нулевой меридиан, лишь внесет смятение или по меньшей мере недоумение в умы читателей…»

Мы видим, что к вопросу о нулевом меридиане Верден подходил принципиально, как в настоящее время делают все действительно объективные ученые.

В результате этого плавания проблема применения хронометров для определения долгот была решена. «Хронометры блестяще выдержали испытание, — пишет Верден, — они подвергались действию холода и жары, обнаруживали ту же точность, находясь в совершенно неподвижном состоянии, и при сильных сотрясениях как самого корабля — когда он сел на мель у острова Антигуа, — так и вызывавшихся артиллерийскими залпами; одним словом, они оправдали надежды, которые мы на них возлагали, и оказались вполне пригодными для определения долготы в море».

II

О последнем путешествии Кука еще ничего не было известно, кроме смерти великого мореплавателя, когда французское правительство пожелало использовать досуг, появившийся у военного флота в результате заключения мира [155]. Казалось, благородное соперничество установилось среди наших офицеров, ревновавших к успехам их вечных соперников — англичан на ином морском театре! Кого же следовало назначить командиром столь важной экспедиции? Отличившихся своими заслугами претендентов хватало. Но в этом-то и заключалась трудность выбора.

Министр остановился на кандидатуре Жана-Франсуа Гало де Лаперуза, быстро продвинувшегося благодаря своим выдающимся командирским качествам в капитаны первого ранга. В ходе последней войны ему была доверена исключительно трудная миссия: разрушить поселения английской компании в Гудзоновом заливе; и он выполнил эту задачу безупречно с военной точки зрения, показав себя искусным моряком и одновременно человеком, умеющим соединить чувство гуманности с требованиями профессионального долга. Помощником командира стал господин де Лангль, проявивший себя отважным мореплавателем под началом Лаперуза в составе экспедиции к берегам Гудзонова залива. Многочисленные участники экспедиции разместились на фрегатах «Буссоль» и «Астролябия». На флагманском корабле «Буссоль», кроме Лаперуза и Клонара, произведенного во время плавания в капитаны 1-го ранга, находились инженер Моннерон, географ Бернизе, врач Роллен, астроном Лепот-Дажеле, физик Ламанон, художники Дюше де Ванси и Прево-младший, ботаник Коллиньон, часовщик Гери. Из плывших на «Астролябии», помимо ее командира, капитана 1-го ранга де Лангля, следует упомянуть лейтенанта де Монти, также ставшего в плавании капитаном 1-го ранга, и знаменитого геометра Гаспара Монжа, к счастью для науки 22 августа 1785 года высадившегося на острове Тенерифе и поэтому избежавшего гибели.

Академия наук и Медицинское общество представили морскому министру докладные записки, в которых обращали внимание путешественников на различные нерешенные проблемы. Наконец, Флёрьё, занимавший в то время должность начальника военных портов и арсеналов, лично составил карты для предстоящей кампании, добавив к ним целый том глубокомысленных замечаний и рассуждений относительно результатов всех известных путешествий со времен Христофора Колумба.

На обоих кораблях везли большое количество товаров для обмена с жителями островов Океании, громадный запас продовольствия и одежды, палубный бот водоизмещением примерно в двадцать тонн, два бискайских баркаса, мачты, комплект парусов и запасной такелаж.

Первого августа 1785 года корабли вышли в море и тринадцать дней спустя бросили якорь на Мадейре. Английский резидент принял французских моряков так любезно и приветливо, что те были одновременно поражены и очарованы. 19 августа Лаперуз сделал остановку на Тенерифе.

«Разнообразные наблюдения Флёрьё, Вердена и Борда, — пишет он, — касавшиеся островов Мадейра, Селваженш и Тенерифе, не оставляют желать ничего лучшего. Поэтому наши наблюдения имели целью лишь проверку инструментов…»

Из приведенной фразы ясно, что Лаперуз умел отдавать должное трудам своих предшественников. Мы еще не раз сможем в этом убедиться.

Пока астрономы занимались определением хода астрономических часов, естествоиспытатели в сопровождении нескольких офицеров совершили восхождение на пик Тейде и собрали интересные растения. Моннерону удалось измерить высоту этой горы с гораздо большей точностью, чем это сделали его предшественники, Херберден, Фейе, Бугер, Верден и Борда, исчислившие высоту пика соответственно в 2409, 2213, 2100 и 1904 туазов. К несчастью, расчет Моннерона, который мог бы положить конец спорам, так и не попал во Францию.

Шестнадцатого октября моряки увидели острова или, точнее, скалы Мартин-Вас. Лаперуз определил их координаты, а затем взял курс по ветру к острову Тринити, отстоявшему на расстоянии не больше девяти лье к западу. Надеясь найти там воду, дрова и какую-нибудь свежую провизию, начальник экспедиции направил к берегу шлюпку под командованием офицера. Тот вступил в переговоры с португальским губернатором. Гарнизон острова состоял примерно из двухсот человек, причем пятнадцать из них были одеты в военную форму, а остальные ходили в одних рубахах. С первого взгляда стало ясно, что местность бесплодная, и французам пришлось вернуться на корабль, ничего не раздобыв.

Поиски острова Ассенсао (Вознесения) [156] оказались тщетными, и экспедиция достигла Санта-Катарины у берегов Бразилии.

«После девяностошестидневного перехода, — читаем мы в отчете о путешествии, опубликованном генералом Мийе-Мюро, — мы не имели ни одного больного; разница в климате, дожди, туманы — ничто не могло подорвать здоровья команды. Правда, у нас были продукты превосходного качества. Я не пренебрег ни одной мерой предосторожности, диктуемой опытом и благоразумием; кроме того, мы всячески старались поддерживать веселое настроение матросов, каждый вечер, если только позволяла погода, устраивая танцы, продолжавшиеся с восьми до десяти часов.

Остров Санта-Катарина (мы уже не раз упоминали о нем на страницах нашей книги) простирается от 27°19'10'' южной широты до 27°49'; ширина его с востока на запад составляет всего два лье; от материка в том месте, где остров к нему ближе всего, он отделен проливом шириной лишь в двести туазов. На мысе, вдающемся в этот пролив, расположен город Носса-Сеньора-ду-Дистерру (Флорианополис) — столица Капитании [157], где находится резиденция губернатора. В городе имеется около четырехсот домов и не больше трех тысяч жителей; он производит очень приятное впечатление. Согласно сообщению Фрезье, в 1712 году остров Санта-Катарина служил убежищем для бродяг, бежавших туда из разных концов Бразилии; они только формально считались португальскими подданными и не признавали никакой власти. Почва там настолько плодородна, что они могли существовать без всякой помощи из соседних колоний. Останавливавшиеся у острова корабли в обмен на продовольствие снабжали жителей одеждой, в которой те испытывали крайнюю нужду».