Неоконченное путешествие

Оставшегося в живых священника освободили много лет спустя, и он вернулся в Боливию, где у него росла дочь — большая часть местных священнослужителей имела незаконных жен. Эта девица стала не то женой, не то любовницей одного англичанина, которому и рассказала тайну сокровищ. Секрет стал передаваться из уст в уста, пока кто-то из потомков этой пары не решил заняться поисками клада. Искатели отправились в Сакамбаю, удостоверились в подлинности своих сведений, нашли скелеты шести индейцев и приступили к раскопкам.

Тем временем на сцене появился некий корнуэлец, который сумел примазаться к компании кладоискателей, находки которых позволяли думать, что они на верном пути, однако в результате ссоры компания распалась, и корнуэлец продолжил поиски в одиночку. Всю эту историю рассказал мне он. Корнуэлец утверждал, что нашел туннель с явными следами извести, древесного угля и остатками монашеской одежды. Тут у него кончились денежные средства, и поиски пришлось прекратить.

— Вам удалось возобновить их? — спросил я.

— Да, только не сразу. Люди узнали, что я владею секретом, и меня спешным порядком посадили в тюрьму по обвинению в ограблении почтового экипажа. Надо полагать, кое-кому попросту захотелось убрать меня с дороги, чтобы завладеть сокровищами, но их ждало разочарование; через год я снова был на свободе. Я вернулся в Сакамбаю и начал раскопки с того места, где пришлось их прекратить, но денег снова не хватило, и я снова был вынужден остановиться.

— Чтобы искать сокровища, нужен капитал. Это весьма дорогое удовольствие. Обычно на раскопки тратят больше денег, чем выручают.

— Ваша правда, майор. Так и получилось. Я заинтересовал этим делом четырех англичан, и мы образовали синдикат для продолжения раскопок. Мы проторчали на месте две недели, и я потерял всякую надежду сварить с ними кашу, когда увидел, что мои компаньоны гнушаются черной работы. Мы поссорились. Они хотели, чтобы раскопки вели индейцы, но я не собирался никого нанимать, ведь тогда тайна была бы разглашена. Мы должны были сами сделать всю работу, и толковые люди так бы и поступили. С полдюжиной наших парней из Корну-эла я бы вырыл сокровище за неделю, ибо нет лучших рудокопов, чем корнуэльцы, доложу я вам!

— Что же из всего этого получилось?

— Мы разошлись. Они уехали в Англию, и один потребовал, чтобы ему уплатили его долю по синдикату стоимостью в сорок тысяч фунтов. Претензия будет рассматриваться в Лондонском суде по делам о несостоятельности.

— Зачем вы мне все это рассказываете?

— А вот зачем, майор. Не заинтересует ли вас это дело и не захотите ли вы участвовать в нем? Если у вас есть немного капитала и вы готовы поместить его в верное предприятие, мы с вами организуем товарищество. Вы производите на меня впечатление надежного человека, и я знаю, вы не боитесь работы. Что вы на это скажете, майор?

— Гм!.. Сперва надо пойти и взглянуть на место. Кстати сказать, это нам по пути.

Глава 16

Доисторическая явь

Проходя горами севернее Кочабамбы, мы потратили некоторое время на ознакомление с рудничными разработками района и окольным путем вышли к Сакамбае. К этому месту нетрудно добраться как от Кочабамбы, так и от Инкисиви. Сакамбая — поселок рудокопов, находился в трех лигах вверх по течению, на открытой местности, поблизости от него было расположено несколько ферм. Обвалившиеся стены — вот все, что осталось от бывшей иезуитской миссии. Невдалеке можно было увидеть шесть или восемь глубоких отверстий и несколько других, выглядевших так, будто их вырыли лишь затем, чтобы снова засыпать землею.

Зарытое здесь сокровище оценивается молвою в полмиллиона фунтов стерлингов — если, конечно, оно вообще существует, в чем я склонен сомневаться. Местное предание как будто свидетельствует в пользу его существования, однако после истории с сокровищем, которое я якобы зарыл на Верди, я с подозрением отношусь к рассказам о спрятанных кладах. И все же: некий местный боливиец, условия жизни которого были весьма скромными, в удивительно короткое время стал обладателем огромного состояния. Он никому не объяснял, как ему удалось разбогатеть, однако ходили слухи, что он предпринял несколько тайных походов в Сакамбаю.

На мой взгляд, если сокровище действительно здесь существует, попытки его обнаружить велись очень неумело. Всякий, кто понимает в этом деле толк, легко сможет раз и навсегда решить вопрос — есть туннель или нет. Корнуэлец утверждал, что нашел туннель, но я не обнаружил ни малейших его следов, несмотря на тщательное обследование. Вырытые ямы были похожи на шахтные стволы, которые должны были переходить в туннель, но это явно было не так.

Мне тут нечего было делать — лишнего капитала я не имел, и, хотя я был уверен в искренности корнуэльца, само место разочаровало меня. Не было «чувства», что здесь зарыто сокровище, а я склонен до некоторой степени верить подобным ощущениям.

Оказавшись на мели, корнуэлец в конце концов уехал в Рио-де-Жанейро и, насколько мне известно, поступил там на службу электрической компании «Лайт энд Пауэр». Я больше не имел с ним контакта, и, как мне кажется, он так и умер в Рио-де-Жанейро. Вероятно, были предприняты дальнейшие попытки найти сокровище, так как члены синдиката были посвящены в его тайну, и всегда находятся авантюристы, готовые принять участие в охоте за кладами, если даже она их разоряет.

От Инкисиви мы прошли через горы к Эукалипто и оттуда уехали поездом в Ла-Пас. Я уже давал в Англию телеграмму с просьбой найти замену Тодду и в скором времени ожидал прибытия Мэнли. Тем временем я занялся в столице кое-какими делами, включая предварительные переговоры относительно подготовляемого мной проекта автомобильной дороги Кочабамба — Санта-Крус.

Я подсчитал, что ежедневно, даже в сезон дождей, между этими двумя городами проходит в среднем 150 мулов с грузом, однако вьючный транспорт, не говоря уже о его медленности и малоэффективности, совершенно не приспособлен для будущих перевозок овощей, фруктов и леса из «Сада Боливии» на Альтиплано. Казалось бы, напрашивалась необходимость строить железную дорогу, однако тут были свои «но». Трасса прошла бы по очень пересеченной местности, и постройка стоила бы больших денег, однако главным препятствием являлась трудность поддержания в постоянной исправности железнодорожного пути, проходящего по узким, постоянно размываемым горными потоками ущельям. Между тем трассу автомобильной дороги можно профилировать более гибко, так, чтобы она проходила, минуя опасные участки. Тогда в случае перерыва сообщения из-за оползней и размывов потребовалось бы меньше времени для возобновления движения, и на дороге можно было бы держать меньше постоянной рабочей силы. Даже в 1913 году легко было предвидеть развитие перевозок по этому пути, хотя охотно допускаю, что здесь могут встретиться затруднения, которые даже не приходили мне в голову. Воображение рисовало мощные грузовые автомобили, доставляющие пиленый лес из глубинных областей страны, которые могли бы поставить подходящую, если не наилучшую, древесину для любых промышленных нужд. Однако у меня не было ни знаний, ни опыта относительно нагрузок на полотно и мосты, износа шин и специфики поворотов на горных дорогах. Я видел лишь возможные преимущества автодорожного транспорта и невыгоды железнодорожного. Последний уже зарекомендовал себя наиболее аффективным методом перевозок тяжелых грузов, особенно в критические для государства моменты, и в глазах общественного мнения казался несравненно более солидным, чем какие-то фантастические автомобильные концерны.

Однако я с таким энтузиазмом поддерживал идею строительства автомобильного шоссе, что представители правительства, которым я доложил свои соображения, как будто склонялись в мою пользу. Казалось вероятным, что они гарантируют возмещение затрат на строительство из государственных средств, и я не предвидел особых затруднений со сбором средств на местах. Увы, разразилась война [42], и мой проект был отложен на неопределенное время.