С «Джу» через Тихий океан

На накрытом столе стояло по меньшей мере 20 блюд. Арио призналась, что в некоторых блюдах ощущается влияние китайской кухни. Были здесь жареные бананы – красные и другие; макимахи – из вида корифен, в сыром виде, вымоченная в кокосовом молоке с лимоном (поразительно вкусная); нечто похожее на морского ежа; нежное мясо дикого поросенка; тушеная капуста – тоже очень вкусная; пирожные из бананов. Способ их приготовления Арио записала нам на листке бумаги, который я долго хранила, но в конце концов потеряла. У д-ра Баниса весьма приятно: живут они за городом, в таитянской хижине, очень высокой, словно шатер, сооруженной из стеблей и листьев кокосовой пальмы. Такое жилище хорошо сохраняет прохладу. Весь дом заполнен произведениями искусства народов Тихого океана. В семье есть уже один ребенок, Арио ждет второго. Легко себе представить, почему Рей не хочет возвращаться во Францию.

Потом мы были в гостях у мосье Локая. Пока мы ремонтировали лодку, он помогал нам и несколько раз приглашал к себе. Более ста лет назад его прадед, француз, полюбил полинезийку и остался жить на островах Туамоту. Затем уже его отец переселился на Таити и женился на таитянке. Таким образом, в жилах Локая течет больше полинезийской крови, чем французской. Он владел последней на Таите шхуной, на которой плавал, скупая копру на островах. Теперь шхуна как музейный экспонат стоит на приколе у пристани, а ее штурвал хранится в доме мосье Локая. Мы признались, что из всех таитянских блюд нам больше всего понравилась макимахи – сырая рыба. И тогда жена Локая открыла секрет ее приготовления. Во-первых, самое вкусное макимахи приготавливается из тунца. Во-вторых, рыбу необходимо полтора часа вымачивать в кокосовом молоке с лимонами, которые затем выбрасываются, и готовится новый соус для подачи на стол. Можно в новую приправу добавить немного лука. Получается очень нежное и пикантное блюдо. Чего уж я только не ела на этом свете (включая и планктон, чем не каждый может похвалиться), но то, что мне понравится сырая рыба, даже не подозревала.

В нашем распоряжении оставалось еще несколько дней. Мы бродили по пристани, и нам все хотелось запомнить. Даже свет. Даже аромат тиаре, исходящий от таитянок, так как почти все они носят этот цветок за ухом. Если женщина замужняя, то цветок она носит за правым ухом, если незамужняя – за левым. Похоже на наш обычай носить обручальные кольца, но, пожалуй, здешний обычай красивее, в нем нет оттенка вечности. Хотелось запомнить полинезиек, которые в обеденное время выносят на берег стульчики и отдыхают на них часа два, закусывая сэндвичами и устремив взгляды в океан. Я не знаю другого народа, который таким способом общался бы с морем. Хотелось запомнить и остров Муреа, возвышающийся над океаном в десяти милях от Таити. Во время заката солнце изливает на него все свое золото.

Мы решили еще раз осмотреть остров и взять интервью у Б. Даниельссона. Уже дважды мы побывали у него и провели незабываемые часы. Он, как в своих книгах, так и в жизни, человек жизнерадостный. В разговоре так и сыплет шутками. Но нам было как-то неловко досаждать ему, да еще с кинокамерой и магнитофоном, поэтому в свое последнее посещение специально спросили, не возражает ли он, если мы еще раз придем взять у него интервью. Даниельссон ответил, что с удовольствием скажет несколько слов своим болгарским читателям. Мы рассказали ему, что он пользуется в Болгарии популярностью, что его произведения читают с удовольствием, а слово «рароец» (из книги «Рароиа, счастливый остров») стало синонимом безответственности.

Втайне я все еще надеялась, что нам удастся побывать и на острове Муреа. Но в прессе уже было объявлено о нашем отплытии 23 июня. Мы наняли автомашину для завтрашней поездки по острову и отправились бродить по пристани. Оба осматривали вновь прибывшие суда и искали яхту Лесли. Боялись, не случилось ли чего с ним, но, вероятно из суеверия, не говорили на эту тему. И вдруг – Лесли собственной персоной, в соломенной шляпе, рыжеволосый, осыпанный веснушками и еще больше похудевший. Каким родным он мне показался! А как он бросился нас обнимать! Вот тебе и сдержанные, холодные англичане! Может, они и были таковыми во времена королевы Виктории. Все англичане, которых я знаю, держатся самым естественным образом, это сердечные и общительные люди.

После первых вопросов – «Как добрался?», «За сколько дней?», «Какая была погода?» и т. д. – Лесли признался, что и он подплывал к пристани со сжавшимся сердцем: а вдруг нас нет? Был в таком нервном напряжении, пока искал глазами «Джу», что когда увидел нашу оранжевую лодку, то заорал во все горло: «Они здесь, все о'кей!» Мы стали расспрашивать его о Джуди и Джефе. И Лесли рассказал следующую историю.

Спустя несколько дней после нашего отплытия они посадили на яхту всех местных парней и двинулись в гости к девушкам острова Уа-Хука, расположенного в 60 милях от Фату-Хива. Обещали, что вернутся самое позднее через три дня. Лесли ждал их целую неделю и решил уже отправляться дальше, как с острова Уа-Хука пришла какая-то яхта, и ее хозяева сообщили, что, едва сойдя на берег, Джеф организовал футбольную команду и сам стал играть. Повредил ногу, какую именно – деревянную или здоровую – неизвестно, и теперь лежит там, на острове, и лечится. Как только поправится, сразу вернется на Фату-Хива.

– Сумасшедший человек, – покачал головой Лесли. – У меня две ноги, обе здоровые, но я не играю в футбол, а он пытается с одной.

А те парни, которые исчезли из дому почти на две недели, уплыв куда-то с незнакомыми людьми на американской яхте? Каково их родителям? Крепкие нервы нужно иметь.

Джуди передала с Лесли тарелку, которую мы забыли на тримаране, и какой-то свитер, оставленный нами на другой яхте.

– Хорошо, что я буду с вами, когда настанет время прощания с Таити. Уж я-то буду смотреть в оба, чтобы вы не оставили половину своего снаряжения на соседних яхтах, – смеялся Лесли.

Мы предложили ему принять участие в нашей поездке по Таити и навестить Б. Даниельссона. Он страшно обрадовался.

Утром мы заехали за ним, вместе позавтракали, уложили в машину фотоаппараты, кинокамеру, магнитофон и отправились в путь. Сверяясь с картой, нашли все таитянские святилища и осмотрели каждое.

– Вы будто на поклонение приехали, – шутил Лесли.

Таитянские святилища – суровые, каменные платформы, потемневшие от времени, на которых некогда совершались жертвоприношения.

Шоссе петляло вдоль самого берега. С одной его стороны тихие лагуны перемежались с огромными волнами прибоя, прекрасными для серфинга, [43] а с другой – живописно чередовались кокосовые рощи, цветники, дома, ресторанчики, церкви.

Остановились у музея Гогена, который расположен на берегу большого озера, заросшего водяными лилиями. Весь дом оплетен бугенвиллеей и иберисом. Экспозиция музея довольно бедна, но есть много фотографий Гогена периода его пребывания в Полинезии. В одном из темных уголков музея Дончо обнаружил карту. На ней были отмечены портовые города, в которых побывал художник, плавая простым матросом на корабле. К нашему огромному удивлению, среди них мы увидели и Варну. Других каких-либо сведений об этом посещении нет. Дончо сфотографировал карту, но сомнительно, чтобы в такой темноте что-то получилось.

Потом мы прошли через ботанический сад и стали подниматься на гору. До самой ее вершины тянутся пастбища, расположены целые хозяйства, причем хорошо ухоженные. Отсюда, сверху, отлично виден весь остров, похожий на восьмерку. В его средней, суженной части с обеих сторон бьется грозным прибоем океан, просматривается огромная лагуна с разбросанными тут и там атоллами.

На обратном пути, уже по дороге к Б. Даниельссону, мы еще издали услышали музыку. Вскоре подъехали к местечку, сплошь забитому автомашинами. Дончо схватил кинокамеру и два фотоаппарата и стремительно ринулся вперед, словно в атаку. Танцы, настоящие полинезийские танцы, которые мы видели уже много раз, но только вечерами. Тогда мы все горевали, что нет достаточного освещения и потому невозможно заснять эту прелесть. А тут танцуют среди бела дня, да еще кто – профессиональная труппа! Может, это какой-нибудь из их многочисленных праздников? Таитяне, независимо от того, кто какую религию принял, вместе отмечают все праздники всех религий. Может быть, и сегодняшний случай именно такого рода. Я впервые в жизни видела Дончо таким проворным, бурным, делавшим съемки с таким увлечением. Через десять минут танцы окончились, но благодаря молниеносной реакции Дончо мы имели отснятые пленки оригинальных полинезийских танцев. И теперь наши друзья в Болгарии смогут увидеть по телевидению хоть малую толику того, что мы собственными глазами видели на Таити.