Зверобои залива Мелвилла

Что с ним делать? - спросил я. - Не можем же мы позволить человеку убежать!

Оставь ты его в покое, он скоро вернется и тогда продержится несколько дней!

Ольсен был прав. Когда мы решили, что уже отдохнули, и собирались продолжать наш путь, Пабло подошел, не произнеся ни слова. Он выглядел, как всегда, спокойным и замкнутым. Мы двинулись, но шли таким ходом, что улитка преспокойно могла следовать за нами; но все же двигались вперед!

Казалось, что остров отодвигается все дальше и дальше. Я считал, что нам осталось идти всего ничего, но сколько бы мы ни двигались, остров никак не приближался. Мне и самому хотелось поступить так, как Пабло. Тут я принялся за старую игру, к которой всегда прибегал в арктических условиях, когда приходилось преодолевать большие расстояния. Я стал глядеть только вниз. Я смотрел на свои ноги, на ноги товарищей, на лед под ногами, лишь бы не смотреть на остров впереди. Я нарочно не смотрел на него до тех пор, пока хватало терпения. Когда же, наконец, поднимал глаза, я всегда мог заметить, что цель немного приблизилась. Хоть и медленно, но мы все же продвигались вперед. Я продолжал эту игру, пока мы совсем не подошли к острову; нам осталось лишь перелезть через торосы, нагроможденные во время отлива. Теперь мы опять оказались на твердой земле. Остров Тома был под ногами.

* * *

Я не знаю, сколько времени занял у нас последний участок пути. Солнца не было видно из-за тяжелых туч, а все наши часы давно уже перестали ходить. Мы пустились в путь рано утром и, вероятно, уже поздней ночью добрались до северной оконечности острова Тома. Мы собрали последние силы, чтобы втащить на берег вещи, уложенные в своеобразные сани, которые удалось сделать из весел и медвежьей шкуры. Туда же было положено мясо медведя. Несмотря на старость, Меквусак, пожалуй, находился в самом лучшем состоянии. В течение дня я несколько раз предлагал ему присесть на салазки, которые тянули Билл и я, но он отвечал:

Должно быть, плохая погода вызвала болезнь ушей; я слышу какие-то звуки. Мне вдруг показалось, что Питa хочет превратить меня в женщину и заставить сесть на сани. Поэтому приходится полагать, что мои уши уже разучились слышать.

Выйдя на берег, мы почувствовали себя победителями. Казалось, все наши невзгоды уже позади и мы достигли мирной гавани, хотя на самом деле у нас не было никаких оснований рассчитывать, что здесь нам будет лучше или что какое-нибудь судно придет за нами. Я же единственное удовлетворение находил в том, что по льдам залива Мелвилла мы прошли в сентябре, когда здесь обычно бывает открытая вода. Я не думаю, что кто-нибудь это проделал до нас, да и вряд ли кому-нибудь еще удастся совершить такой переход.

Мы слишком устали, чтобы испытывать чувство голода; единственное, в чем мы нуждались, - это сон. Как только я прилег, тотчас же почувствовал несказанное облегчение. В течение многих дней, казавшихся мне бесконечными, на мне лежала ответственность за этих людей. Теперь я освободился от этого бремени. Задача моя была решена, и в первый раз с тех пор, как мы вышли из Туле, я мог сказать самому себе: теперь мне абсолютно безразлично, что случится дальше или что теперь надо делать, - я буду спать и только спать и проснусь тогда, когда мне этого захочется.

Меня разбудил холод. Мои штаны покрылись коркой льда, и я настолько замерз, что спать больше не мог. Китобои все еще не очнулись, и Квангак похрапывал в глубоком сне. Только Меквусак и Итукусук были на ногах. Втроем мы принялись обдумывать наше положение. Все гордились тем, что совершили такой огромный и трудный переход; когда выходили из Туле, все выглядело довольно просто! Мы и не представляли себе, что подвергнемся такому риску и встретимся со столь многими опасностями. Однако счастье нам не изменило, и у меня было предчувствие, что нам повезет и в дальнейшем. Погиб Усукодарк. К тому же я потерял лодку и моего доброго пса; это, конечно, немало, но сейчас мне хотелось одного: освободиться от китобоев.

О, если бы появился корабль и забрал этих пятерых, я мог бы тогда вернуться домой, в свой мир с моими друзьями эскимосами.

Бoльшая часть медвежьей туши была с нами. Этого хватит на много дней, а если понадобится, мы сможем добыть тюленей. Первое, что нам следует сделать, это произвести разведку острова и найти укрытие, затем нам нужно установить пост на вершине острова.

Раньше я никогда не бывал летом на Крепиарфикталике - как эскимосы называют остров Тома. В центре острова имеется небольшое пресное озеро, и около него мы нашли каменные развалины нескольких эскимосских домов. В прошлый раз, когда я был на острове, здесь не хватало снегу для постройки дома, и я нашел тогда отвесную скалу у самого берега. Сейчас мы без труда отыскали ее и оказалось, что она нам пригодится. Мы принялись строить нечто вроде палатки, одной из стен которой служила скала. Под углом к ней мы выложили из камней другую стену, а сверху примостили оба весла. Крышу мы устроили из медвежьей и тюленьих шкур.

Во многих местах острова мы нашли игссутит38 - густорастущее смолистое растение, которое прекрасно горит и когда оно зеленое и цветет, и когда увядшее и сухое. Его можно найти во многих районах Арктики. Оно спасло от замерзания многих путешественников. Здесь было много игссутита. Мы обнаружили также полярную иву. Она хотя и не толще пальца и стелется по земле, но все же может служить топливом наряду с игссутитом. Меквусаку удалось разжечь костер, и мы с Итукусуком пошли за медвежьим мясом. Вскоре разнесся замечательный запах жареного мяса, который к тому же распространялся из "дома"; мне эта хижина показалась роскошным домом, хотя она и находилась еще в стадии строительства.

Я пошел и разбудил остальных, все еще спавших крепким сном. Они сразу же почувствовали зверский голод и с превеликой благодарностью принялись за уже готовый вкусный обед.

Мы заморили червячка и сразу же принялись варить следующую порцию. Между тем я объяснил, в каком мы находимся положении. У нас имеется мясо на несколько дней и у меня осталось еще тридцать четыре патрона к нашему единственному ружью, так что от голода не умрем. Мы должны оградить себя от прихотей природы и поэтому приступили к строительству пристанища, которое скоро удастся завершить.

Дом наш недостаточно велик: когда все соберемся в нем, ноги придется высовывать наружу, но сами будем под крышей и в тепле. Здесь нам придется жить, пока не покинем остров. Наверху надо установить наблюдательный пост. Я ничего не мог сказать о сроках нашего пребывания на острове, но если держаться в норме, не ругаться и тем более не драться, то все будет в порядке. Поэтому я призывал их быть покладистыми, чтобы наше пребывание здесь оказалось как можно более приятным. Они согласились и обещали слушаться меня: Петер остается командиром, как и во время всего путешествия с острова Саундерса, заверили они меня.

* * *

Как только все вдоволь поели, мы поднялись на вершину острова и договорились о дежурстве. Мы захватили самую крупную тюленью шкуру и при помощи камней устроили укрытие для тех, кто будет находиться на наблюдательном пункте. Семундсен первым стал на вахту, а затем мы сменяли друг друга через равные промежутки - как днем, так и ночью. Хотя солнце уже начало заходить за горизонт, по ночам все еще было светло. Теперь дневное светило пошло вниз, и в середине октября оно вообще не будет показываться круглые сутки. После этого солнце появится над Гренландией в следующем феврале.

Первые несколько дней, пока строили нашу хижину, мы радовались и были счастливы, но вскоре уже возненавидели остров Тома всеми фибрами души. Проходил день за днем, а на корабль не было даже намека; дел у нас не было никаких, если не считать попыток усовершенствовать наше жилище. Наша одежда не была достаточно теплой, чтобы защитить нас от холода. Китобои плохо переносили однообразную пищу: они постоянно жаловались на отсутствие хлеба и овощей. Эскимосы добыли несколько тюленей, и я давал морякам свежую сырую печенку - самое лучшее противоцинготное средство. Как-то раз нам попался малюсенький тюлененок, желудок которого был полон материнского молока. Я влил эту жидкость в суп, и он оказался не только питательным, но и вкусным. С тех пор мы всегда добавляли немного тюленьего желудочного сока к воде, в которой варилось мясо; это повышало аппетит.