Марбу

Трубка у Хейки опять погасла.

- Чем питаются орланы, тебе не нужно говорить,- продолжал он.- Рыбы в озере достаточно, леммингов уйма, а что они еще едят - меня не интересует. Во всяком случае они не в состоянии переловить и передушить все то, что здесь плавает, летает и прыгает. Если ты поднимешься на тот хребет, то за полмили почувствуешь вонь от остатков пищи орланов. Я должен об этом сказать, чтобы ты понял связь моего рассказа с историей Марбу.

Я давно его не видел, уже отказался от него и считал, что он бродит где-нибудь по тундури. Тулли скулил, когда я произносил имя Марбу. Так вот, шел я однажды с лесопильного завода, где проработал несколько недель, очень устал и хотел сократить дорогу, решив пройти через тот хребет. Тулли прыгал впереди. Он тоже знаком с этими орланами и знает, что мы их не тронем, так же как и они до сих пор не трогали нас. Ветер был благоприятный, а потому от объедков воняло не сильно, и Тулли, ничего не подозревая, трусил рысцой. Хребет уже оставался позади, мы спускались вниз. И вдруг я увидел Марбу! Он взобрался по склону и мчался по направлению к падали, а над ним кружил старый орел. Птица, казалось, собирается ринуться на медвежонка. Мигом я повернулся, взмахнул палкой, которую только что нашел, и отрезал Марбу дорогу. Как только я появился, орлан исчез.

«Безобразник!» - бранился я и тряс Марбу. Он не боялся меня, поэтому я мог его схватить. Потом я быстро повернул его носом прочь от кучи падали, шлепнул и прогнал вон.

В этот момент что-то сильно зашумело надо мной. Я многое испытал на своем веку, Эрих, но тогда подумал, что рушится мир. Собственно я ничего не видел, потому что два мощных крыла все закрыли. Потом меня толкнуло в грудь, что-то острое царапнуло по голове, и я снова стоял один посреди тундры. Фуражка исчезла. Не думаю, что орел хотел украсть мою фуражку, она ведь ему не нужна, только тогда мне было не до рассуждений. Я быстро скатился по склону вниз. Набравшись страху от орлов, я охотно отказался от фуражки, лишь бы спасти свою шкуру.

- Ты был ранен?

- Во всяком случае кровь так бежала по затылку, что потемнело в глазах. Что было с моей головой, я точно не знал. Но мне было известно одно место, где я мог отколупнуть глину и приложить к голове.

- Глину на рану? - удивился я.

- Яма с глиной была ближе, чем ближайшая аптека,- насмешливо сказал Хейка.- Мы пользуемся глиной, когда не находим древесную смолу.

От саами я уже слышал, что раны надо мазать древесной смолой.

- На счастье, волосы у меня были острижены коротко,- продолжал Хейка,- что со мной не часто случается, и с этой накладкой из глины я благополучно добрался до дому. Только там мне бросилось в глаза, что Тулли был не один, а привел с собой Марбу. Оба радовались встрече и так тасовали друг друга, что я на время забыл про шум в голове.

- Так Марбу снова пришел в твою избушку?

- Да, он опять был тут. После первой радости, вызванной встречей, я швырнул ему черпаком в голову. Я был взбешен, Эрих, потому что мне снова приходилось считаться с медведицей. Отныне нужно было изо дня в день точить нож, чтобы иметь при себе острое оружие. Кто же летом берет с собой ружье? Я всю жизнь прожил спокойно в тундури, и мне не нужно было остерегаться никаких зверей. Ни разу не уступал дорогу даже волкам. Теперь я осматривался вокруг, когда выходил из избушки, потому что медведица могла появиться везде и в любое время. Ночью она действительно пришла. Я выставил Марбу за дверь, дал ему пинка и послал ко всем чертям.

МАРБУ И ОРЛЫ

По своей глупости Марбу еще не раз попадал к орланам и с ними ссорился. Хейка не присматривал за своим воспитанником и видел его лишь случайно, к тому же остерегался снова попасть орланам в когти.

Марбу же, напротив, очень быстро забыл про свою первую встречу с орлами. Видимо, он частенько удирал от матери, чтобы одному побродить по тундре. Связь между ним и медведицей за время его отсутствия дала трещину. Тяжелое ранение и долгая болезнь уже пошатнули материнскую любовь к детенышу.

Что влекло Марбу именно к орланам, знает он один. Может быть, ему просто хотелось покопаться в их вонючих объедках.

Меня тоже тянуло к этим орланам. Я не только неделями наблюдал за орланами-белохвостами, но однажды жил с ними прямо-таки по соседству на маленьком острове в. Лапландии. Мы привыкли и знали, что не причиним вреда друг другу. На этом острове был заповедник, а потому никто не имел права стрелять в орланов, и они не боялись человека. Орлы, в которых уже стреляли, не подпускают близко к себе, они сразу же улетают.

Но и те орланы, что гнездились недалеко от Хейки, были не особенно пугливы. Пока я бродил вокруг, избегая горного хребта, они спокойно кружились надо мной, правда на значительной высоте, иногда еле видимые. Трудно сказать, что им было нужно там наверху: для выслеживания добычи им не надо было подниматься так высоко. Но стоило мне приблизиться к горе, как они спускались ниже, их круги становились меньше, а протяжные крики звучали предостерегающе. Отсюда я наблюдал за ними часами.

Прежде чем солнце поднималось на востоке, оба орлана вылетали за добычей. Они отдыхали в ночное время, хотя и в полночь над северными горными цепями солнце излучало кроваво-красный свет и полная темнота не наступала. Обе птицы поднимались, недолго держались в воздухе и бросались на добычу. Хотя орланы-белохвосты питаются главным образом рыбой, мне не удалось наблюдать их за ловлей рыбы. В большинстве случаев они убивали зайцев.

Впрочем, они кормились всем, что бегает и летает в тундре. Ни один зверь не чувствует себя перед ними в безопасности. Эти опаснейшие хищники очень смелы. Когда утки надеются унырнуть от них, они не учитывают выдержку и быстроту орланов, а потому именно их чаще всего хищники хватают и уносят. Особенно любят орланы лакомиться леммингами. Но они также смело нападают и на оленят, на лисиц, куниц и лососей. Хейка утверждал, что бывали и такие орланы-белохвосты, которые нападали даже на детей.

Чтобы иметь некоторое понятие о силе орлана-белохвоста, нужно рассмотреть его вблизи. Одного я захватил врасплох, когда он стоял у обрыва и кормился зайцем. В двух метрах от меня он распростер свои мощные крылья, размах которых достигает двух с половиной метров, наклонился немного вперед, скользнул и взмыл ввысь.,

Марбу, стало быть, не имел понятия о том, насколько опасны эти птицы, если он опять появился вблизи них. Так как он еще не умел пользоваться ни зубами, ни лапами, то при нападении орлов стал бы их жертвой. Они могли убить его, конечно, не для того чтобы съесть, а опасаясь посягательства на птенцов.

Где-нибудь находились оба молодых орлана. Я сам видел сосну с мощным сооружением из толстых сучьев, служившим для них гнездом, но не обнаружил там никаких птенцов. Или оба они вывалились из гнезда и росли на земле, или старые орлы свили себе в камнях второе гнездо. Когда я был еще далеко, то слышал крик птенцов, чем ближе я подходил, тем тише они вели себя. Каким-то образом между ними и старыми орлами осуществлялась сигнализация.

Точно так же было, когда появлялся Марбу. Птенцы смолкали, а старые орлы в это время с пронзительным криком пролетали над хребтом и начинали наступление. Они не наносили ударов, а круто падали вниз головой, на высоте метров в пятьдесят выравнивались, падали еще ниже с вытянутыми вперед когтями и снова взмывали вверх.

Некоторое время Марбу терпел это. Что летало над ним в воздухе, видимо, его не касалось. И лишь когда большие птицы с шумом пролетали вплотную над ним, он повертывал обратно и галопом скакал по склону вниз.

Даже посещения Марбу не могли встревожить орланов-белохвостов. Там, где они гнездятся, орланы остаются и в том случае, если приходится рисковать жизнью. Лишь суровая зима может их прогнать. Тогда они перелетают на юг, однако ранней весной возвращаются обратно к своим старым гнездам. Каждый раз, когда я подходил близко к ним, они возбужденно кружились надо мной, но немедленно успокаивались, лишь только я поворачивал обратно; тогда они описывали высоко в небе широкие круги или опускались на большие каменные глыбы хребта. Там они сидели неподвижно и лишь в крайнем случае поворачивали голову и осматривали местность.