В СТРАНЕ ВУЛКАНОВ. Путевые заметки на Яве 1893 года

Вечером и в полдень арабы-магометане, не обращая внимания на шум и смех окружающей толпы, постилали молитвенные коврики оборачиваясь к востоку, творили свои молитвы, сопровождавшиеся коленопреклонением и разными движениями рук; остальное время дня они спокойно и серьезно сидели, сложа ноги и куря наргиле, или, завернувшись в абу [236], предавались сну. Особенно любопытно было наблюдать китайский способ еды риса палочками, которыми они владели удивительно искусно, держа обе в одной руке.

Путешествие со включением пищи в третьем классе из Семаранга в Батавию, длившееся двое суток, стоит очень дешево, т. е. три гульдена, и из Сурабаи в Батавию — шесть гульденов.

Четверг 4 марта, Батавия. — Утром задолго до прихода в Танджунг-Приок весь третий класс заволновался, засуетился, укладываясь и готовясь к высадке на берег. Мужчины, не стесняясь ничьим присутствием, тут же, на открытой палубе, переодевались в чистое белье и платье, стараясь принять щеголеватый вид для приезда в столицу. Более зажиточные китайцы облеклись в черные куртки и круглые черные шляпы котелком — любимый их головной убор.

Из Танджунг-Приока мы направились по железной дороге в Батавию; в одном с нами вагоне ехали двое итальянцев в полной парадной форме: один — командир итальянского военного судна, другой — консул, отправившиеся в Бейтензорг представляться генерал-губернатору. Мы на этот раз остановились в содержавшейся швейцарцем Grand Hotel de Java, гостинице во всех отношениях прекрасной: хорошие комнаты, весьма услужливый, любезный хозяин и главное, благодаря повару французу, — отличный стол. Весь день до трех часов лил безостановочно дождь, но нестерпимая духота от этого нисколько не уменьшалась. Днем С. ездил с визитом к Бауду и другим знакомым и получил через Прайса большой пакет писем из России. После чая мы катались по городу и заезжали в китайском кампонге в различные магазины, но не сошлись с владельцами в ценах, бывших невероятно высокими. Бауд, приезжавший к нам, весьма интересовался подробностями совершенного нами путешествия и много расспрашивал о нем, жену его мы не видали, так как она заболела лихорадкой — этим бичом низменных местностей Явы.

С утра до поздней ночи около веранды наших комнат толпились продавцы-китайцы, предлагавшие разный товар. Я воспользовалась тем, что они провели, так сказать, у нас весь день, чтобы не спеша выторговать многие вещи очень дешево, начав торговаться вскоре после приезда и покончив свои покупки под вечер. Так как я сидела с книгой в руках на балконе, а китайцы тут же рядом на ступенях, то целый почти день можно было бы услышать следующего рода диалог: «Мем сахиб», — начинал заискивающим голосом торговец, показывая вазу, — «ини саамат бай паасу бунгу». «Это очень красивая ваза». Я, не подымая глаз с книги и делая вид, что нисколько не желаю купить предлагаемую вещь: «Брагпаа харгаа ини?» («Какая цена?»). Тот назначает, конечно, баснословно дорогую цену. Я: «Тилампоу мах-хал» («Слишком дорого»), После этого наступало молчание, прерываемое китайцем, спрашивавшим, сколько я дам, на что я, чтобы показать, насколько мало меня интересовали его товары, отвечала сурово: «Пигги, пигги!» («Убирайся!»). Собеседник мой уходил, но через несколько времени опять появлялся, и прежний разговор возобновлялся до тех пор, пока мы не сходились в цене.

Пятница 5 марта, Батавия. — Несмотря на то, что последние дни приходилось часто упоминать про погоду, я и теперь не могу умолчать про нее, тем более, что она уже несколько ночей подряд не дает нам спать. С тех пор, как мы спустились с гор, не только днем, но и ночью жара почти нестерпимая и даже в комнатах, невзирая на принимаемые для их охлаждения меры, термометр почти не опускался.

Днем мы побывали в музее, имевшем очень богатую и интересную коллекцию всевозможных произведений Нидерландской Индии, не менее любопытны были модели туземных домов, домашних предметов, судов, лодок и пр. Из музея мы поехали прокатиться по окрестностям Батавии, где по обеим сторонам тенистых аллей выстроены были виллы зажиточных европейцев. Все дома были окружены тщательно содержимыми садами, на гладких газонах которых росли прекрасные деревья, растения и цветы. Многие из них изобиловали самыми отборными представителями яванской и малайской флоры.

Хозяин гостиницы показывал нам сегодня свою большую вольеру с птицами (все природные Яве), особенно красивы были маленькие темно-коричневые зяблики (Spermestes maja) с белыми головками и глотками, оперенье которых своею гладкостью напоминало бархат. Я видела также на веранде у одного господина, живущего в гостинице, прелестных воробьев (Padda oryzivora), совершенно белых с розовыми толстыми клювами, привезенных им из Японии.

Суббота 6 марта, пароход «Ван Димен», Яванское море. — Едучи по железной дороге в Танджунг-Приок, мы познакомились с одним англичанином, оказавшимся будущим нашим спутником до Коломбо. Из последующих с ним разговоров мы узнали, что он жил тридцать лет в Китае, где был знаком с Гордоном, а также соотечественником своим Хардом, находившимся на китайской службе. Последний был послан в качестве посла для переговоров с правительством Индии относительно каких-то пограничных вопросов. Он проехал из Пекина через Тибет, прибыв в Дарджилинг [237] в то время, когда мы там были в 1891 году, и, по словам нашего нового знакомого, вернувшегося лишь несколько недель тому назад оттуда, по сих пор еще живет в Дарджилинге, так как китайское и английское правительства не успели за все эти года прийти к соглашению.

В восемь с половиною часов утра мы были на «Ван Димене» и вскоре после вышли в море; погода продолжала быть жаркой, хотя несколько менее, чем на берегу. Между пятнадцатью пассажирами первого класса по обыкновению были представители всех наций мира: трое, кроме нас, русских, богатый чайный торговец с женой и свояченицей — француз, англичанин, итальянец, китаец, сын капитана Батавского кампонга, голландский католический архиепископ, немецкий ученый Йенского университета и др.

Воскресенье 7 марта, пароход «Ван Димен». — Рано поутру мы вошли в Банкский пролив и к одиннадцати часам пришли в Мунток, где высадили пассажиров, сдали почту и приняли груз олова, добываемого из местных весьма богатых рудников. Последние разрабатываются колониальным правительством, употребляющим исключительно китайских рабочих, которые в этом деле, как и во всяком, требующем кропотливого труда, оказываются пригоднее многих других. «Сыновья Небесного царства» приезжают сюда из Гонконга на 5–6 лет и затем возвращаются на родину; на нашем пароходе весь третий класс был переполнен таковыми, выслужившими свой срок и уезжающими в Китай. Здешнее олово вывозится в значительном количестве в Европу, где оно известно под названием банкского. На острове Линга находятся также копи, принадлежащие частным владельцам, одна из наших спутниц, отправлявшаяся туда, говорила, что она — единственная европейская дама на всем острове.

Глава XII

Понедельник 8 марта, Сингапур. — В Риау около семи часов утра повторилась вчерашняя процедура высадки пассажиров и пр., после чего «Ван Димен» пошел многочисленными островами, окружавшими вход в Сингапур, куда он прибыл в час дня, пройдя невдалеке от стоящего на рейде «Адмирала Корнилова». С пристани мы поехали в контору «П. и О. К°». осведомиться о времени прихода и ухода парохода в Коломбо, той же «Рохиллы», на которой мы пришли из Цейлона, а также — о каютах на «Гималае». На последней для нас оставлено хорошее помещение на третьей палубе, где каюты хотя и поместительны, но зато и проветриваются меньше. «Рохиллу» ждут завтра, а так как она уйдет отсюда только в среду, то в нашем распоряжении достаточно времени, чтобы покончить здесь все дела и покупки.