В погоне за тайной века
В погоне за тайной века читать книгу онлайн
Эта книга — о событиях, имеющих порой полуторавековую давность. Она переносит нас в те далекие времена, когда путешествовали на парусных деревянных судах и собачьих упряжках, на лодках и, кожаных байдарках, когда многие ученые считали, что значительная часть Северного Ледовитого океана у полюса занята огромной сушей, и не верили в существование Северо-Западного морского пути из Тихого океана в Атлантический…
Читатель узнает о том, как русские мореплаватели и ученые более четверти века пытались раскрыть великую географическую тайну века и как им наконец это удалось.
Повествование проникнуто романтикой подвига и в то же время сирого документально. Умелое использование архивных документов придает книге особую историческую достоверность и воссоздает атмосферу тех далеких и трудных для науки времен.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Каждое письмо друзей, как правило, занимает около десятка страниц большого формата. Это целые повествования о жизни, о флоте, общих друзьях, новостях науки, переплетающиеся с воспоминаниями далекой юности. Рейнеке подробно рассказывает о своих исследованиях в Белом море и на Балтике. Бестужев со своей стороны рассказывает о распорядке своей жизни, о работе над «часами без компенсации», так необходимыми исследователям моря, которые делают свои наблюдения с мельчайшими подробностями и большой точностью. Его интересуют научные проблемы изучения Севера России. Рейнеке живо откликается на его вопросы и предложения.
Так, 23 марта 1854 г. Рейнеке пишет из Севастополя Николаю Бестужеву:
«Только что успел я ответить Вам (22 янв.) на письмо Ваше, писанное 29 марта 18–53 (!!), мною полученное здесь в декабре, как обрадовало меня (24 февраля) опять письмо Ваше от 16 ноября 1853 г. Обрадовало, говорю это от души, а не из пустяковой вежливости. Здесь хотя и много народу, но я все-таки в одиночестве; нет друзей — собеседников, с которыми привык делить время в дружеских беседах. К светским пирам и рассчитанным для приличия только посещениям я не привык, а единственный мой здесь друг Павел Нахимов упорно сидит на своем корабле, я не могу быть у него часто, потому что боюсь помешать всегдашним служебным его занятиям…
Обращусь к вопросам Вашим, на которые спешу отвечать, хотя и не совсем скоро и, к сожалению, не удовлетворительно… потому, что не имею здесь дневников моих. Но постараюсь припомнить, что смогу, по предмету Вашего вопроса о наблюдении северных или полярных сияний. В отчетах моих занятий по Лапландии и Белому морю в Записках Гидрографического депо (часть V, стр. 70) показаны все замеченные мною явления сияний и падающих звезд. Сознаюсь, что эти показания недовольно подробны; но при большей их части указаны крайние румбы концов сияний. Из этого вижу, что средний румб, как в Лапландии, так и в Белом море, большею частью выходит север-северо-западный или северный по компасу. Следовательно, согласно Вашим предположениям, которые совершенно разделяю с Вами и много благодарен за указания на это. Конечно, мне уже едва ли придется наблюдать эти явления; однако постараюсь передать Вашу заметку молодым наблюдателям и внести ее в наставления, которые по этому предмету даются для наблюдателей погоды в наших портах. Надо бы сообщить и в Географическое общество, чтобы внести в Инструкцию экспедиции, предназначаемой для исследования Сибири и Камчатки.
Вы спрашиваете о положении Южного магнитного полюса? Не припомню теперь точной широты и долготы его, но кажется Росс (младший) открыл его на Земле Виктории, на меридиане Вандименовой Земли, в широте около 75° или 76°. Узлов или признаков другого Южного полюса (как на Севере около Колымы), кажется, в южном полушарии нет, по крайней мере, я нигде не находил намеков на это…». [326]
Николай и Михаил Бестужевы живо интересуются исследованиями полярных стран, о чем свидетельствует их переписка с Рейнеке. К сожалению, большинство писем неизвестно, а может быть, утрачено навсегда.
В бумагах Николая Бестужева сохранились лишь отрывочные черновые заметки, посвященные полярным сияниям и новым успехам физических наук. [327]
Своими мыслями о природе метеорологических и сейсмических явлений Николай Александрович неоднократно делился с Михаилом Францевичем.
Рейнеке высоко ценил научные искания Николая Бестужева.
«Все сообщенные Вами замечания, — писал Рейнеке Бестужеву, — об электричестве, метеорологии, колебаниях почвы так занимательны, что нельзя удержаться от повторения просьбы — сообщить их, хотя бы словесно, знакомым моим академикам Ленцу, Купферу, Гумбольду, Бэру». [328]
Результаты наблюдений над различными явлениями природы Сибири по совету Рейнеке Николай Бестужев направил академику Струве, который принял с «чрезвычайной признательностью… отчеты» декабриста. Он откровенно писал изгнаннику, что его исследования неоценимы для науки и что «благодарность наша еще более увеличивается» [329] от сознания, что эти исследования выполнены в условиях каторги и ссылки.
Рейнеке и Николай Бестужев оживленно обсуждают вопрос о необходимости изучения Сибири. Михаил Францевич, как заместитель начальника математического отделения Географического общества, трудился над проектом большой Сибирской экспедиции. Он считал, что исследовательские работы должны начаться с Забайкалья. Между тем в правительственных сферах решили эти работы провести за счет казны, а Географическому обществу рекомендовали заняться изучением Камчатки. Но ни одна из экспедиций не состоялась, хотя петербургскими меценатами Голубевым и Чапским было пожертвовано 55 тысяч рублей.
Рейнеке старался воспользоваться любой возможностью, чтобы довести до сведения русских моряков результаты научных исканий Николая Бестужева. Михаил Францевич просил у своего друга позволения поместить в «Морском сборнике» «некоторые заметки, „о предметах науки“». [330]
Напрасно искать в уцелевших письмах отражения политических взглядов: друзьям известно, что их переписка просматривается иркутским гражданским губернатором, да и вряд ли остается к ним равнодушной полиция Петербурга… Письма полны уверений в дружбе. Заканчивая свое послание от 8 мая 1852 года, Бестужев пишет Рейнеке:
«Еще более благодарю Вас за описание Ваших приемов при описи и промерах; катайтесь сколько угодно на Вашем коньке и приезжайте почаще ко мне в гости; у меня и Вам и ему угощение будет от чистого сердца». [331]
Для Рейнеке письма Николая Бестужева были светлыми лучами в жизни. Вот что Михаил Францевич писал своему другу 25 декабря 1854 года из Николаева:
«Вчера в сумерки ходил из угла в угол по одинокой моей каюте и грустно вспоминал былые времена моего детства и юношества, как бывало в этот вечер по немецкому обычаю (хотя я, по обруселому отцу и по матери сибирячке, в душе чисто русский) в доме родителей моих готовилась для нас, детей, елка; как, будучи молодым мичманом и лейтенантом, приятно и весело проводил я этот канун праздника в кругу родных в Риге и Питере и у знакомых в Архангельске. Все эти воспоминания, сравнив с настоящим одиночеством моим и хворостью, навели на меня тоску.
Я принялся столярничать починкою ветхого хозяйского стола, служащего мне обеденным и письменным. При этой работе прибегнул к ножу Вашей работы, который получил в 1840 или 42 году через лейтенанта Розенберга (ныне правитель Ситхи) на память о Вас. Как-то неосторожно нажал и сломал малый клинок этого двойного ножа. Это навело меня опять на думы о прошлом, и преимущественно о Вас. Я попытался одолеть свою лень и побеседовать с Вами. В это самое время приносит почтальон письма Ваши, писанные с 7 по 14 апреля и 14 июля; они получены в Питере в Гидрографическом департаменте и оттуда пересланы ко мне. Можете представить — как меня обрадовал этот подарок на елку: лучшего я не мог бы и не сумел бы пожелать. Не примите этих слов за пустой привет, — сообразите тогдашнее настроение моего духа и Вы согласитесь в искренности и справедливости моих слов». [332]
Закат
В 1853 году Рейнеке тяжело заболел. Врачи посылали его на воды за границу, а он поехал в Севастополь, чтобы увидеться с другом всей своей жизни Павлом Степановичем Нахимовым. Он был свидетелем его возвращения после славной Синопской победы.
Рейнеке и в Крыму не мог сидеть без дела. Он «по соглашению» со своим другом Владимиром Алексеевичем Корниловым занялся устройством метеорологической обсерватории в Севастополе, которая к его приезду находилась в запущенном состоянии, и получил одобрение знаменитого адмирала.
