Михаил Строгов

— Сестра, — сказал он, — поедем, мы можем беспрепятственно продолжать дорогу.

Она поняла все и, протянув своему спутнику руку, молча последовала за ним.

ГЛАВА VII. ВНИЗ ПО ВОЛГЕ

«Кавказ» собирался отчаливать. Пары были разведены, и пассажиры спешили занять свои места, прежде чем раздастся свисток и мостки будут сняты. Далеко не всем желавшим уехать удалось пробраться на пароход: многочисленный наряд полиции наблюдал за порядком и пропуск был безжалостно прегражден тем из путешественников, которые не удовлетворяли условиям только что изданного указа. На палубе в числе прочих отъезжающих стояли Михаил Строгов и молодая рижанка. Их пропустили беспрепятственно, так как в его бумагах значилось, что Николай Корпанов может совершать свое путешествие по Сибири в сопровождении одного или двух лиц; при этих условиях присутствие его сестры было вполне законно. Пароход медленно отвалил от пристани и двинулся вниз по реке. Переезд от Нижнего Новгорода до Казани совершался довольно быстро, ввиду того что плыть приходится по течению. Доходя немного ниже Казани, до устья Камы, пароход направляется вверх по этой реке и на все путешествие до Перми употребляет приблизительно около двух с половиною суток. «Кавказ», принадлежавший к одним из лучших пароходов компании, был переполнен пассажирами. Тут попадались китайцы в своих национальных костюмах, армяне, евреи, индусы, турки, татары — словом, большая часть азиатских торговцев, спешивших выбраться из Нижнего Новгорода со своими товарами, которыми были нагружены люк и нижняя палуба парохода. На корме помещались пассажиры третьего класса, крестьяне, которым проезд в другие города не был воспрещен. Навстречу «Кавказу» попадались другие пароходы, тащившие на буксире баржи, и тянулись нескончаемые плоты. По берегам виднелись то засеянные поля, то небольшие рощицы, перерезанные оврагами. Строгов, занявший для себя и своей спутницы две каюты первого класса, сидел на палубе рядом с нею, но избегал расспросов, боясь быть нескромным. «Она сама расскажет мне все, что найдет нужным», — думалось ему. После отплытия парохода молодая девушка несколько минут сидела молча; потом она обратилась к Строгову с вопросом:

— Ведь вы едете в Иркутск?

— Да, — отвечал молодой человек. — Будьте спокойны, вы проедете всюду, где только проеду я. Но в качестве брата и сестры, — прибавил он с улыбкой, — мы должны быть на «ты» и называть друг друга по имени.

— Я согласна, — отвечала молодая девушка. — Меня зовут Надей; завтра я расскажу тебе, зачем еду так далеко, но теперь не расспрашивай меня: я очень утомилась и слишком много выстрадала за эти дни.

— Я не любопытен, — сказал фельдъегерь, — и не стану надоедать тебе расспросами, а теперь я советовал бы тебе пойти отдохнуть в свою каюту.

Когда молодая девушка удалилась, Строгов подошел к одной из групп пассажиров в надежде услыхать что-нибудь интересное. Негодование изгнанных азиатских купцов было понятно: они не успели еще отдохнуть от своего долгого путешествия и теперь, благодаря закрытию ярмарки, потерпели большие убытки; несмотря на это, никто из них не решался высказывать вслух свое неудовольствие, опасаясь шпионов, и нашему герою так бы не удалось ничего узнать, если бы он не услышал вдруг беседу двух пассажиров, разговаривавших очень громко и, по-видимому, без всякого стеснения. Оба говорили по-русски, но с иностранным акцентом.

— Как, милейший коллега! — воскликнул первый. — Вас ли я вижу? Признаюсь, я никак не ожидал, что вы меня сопровождаете.

— Я вовсе не сопровождаю вас, — невозмутимо отвечал его собеседник, — я вам предшествую.

— Гм, это немного сильно сказано! Предположим, что мы идем одинаковым аллюром и, вероятно, не обгоним один другого.

— Напротив, — все также флегматично возразил англичанин, — я как раз намерен вас обогнать.

— Увидим, — сказал Жоливе, — впереди у нас еще довольно времени и поводов быть соперниками.

— Вы хотите сказать, врагами, — поправил его собеседник.

— Ну, будь по-вашему! Вы, милейший господин Блэнт, очевидно, любите точность в выражениях, а поэтому позвольте и мне точнее определить наши взаимные отношения.

— Говорите.

— Ведь вы едете в Пермь, не так ли? А оттуда, вероятно, в Екатеринбург?

— Вероятно.

— Как только мы переедем границу Сибири, каждый из нас может сам для себя стараться, но до тех пор нам выгоднее быть союзниками. Итак, вашу руку!

Англичанин протянул своему спутнику два пальца, которые тот с живостью пожал.

— Кстати, — ядовито заметил Жоливе, — я сегодня в десять часов семнадцать минут утра уже сообщил по телеграфу моей кузине текст указа.

— Я тоже телеграфировал «Ежедневному Телеграфу», только четырьмя минутами раньше вашего.

— С чем вас и поздравляю, господин Блэнт.

— Очень вам благодарен, — сухо ответил англичанин, и оба корреспондента обменялись насмешливыми поклонами.

За обедом они уселись рядом и как ни в чем не бывало распили бутылку шампанского местного производства.

Строгов, который слышал приведенный выше разговор, решил из предосторожности держаться подальше от болтливых журналистов.

Названная сестра его не вышла к обеду: она спала у себя в каюте, и Строгов не велел будить ее.

День стоял очень жаркий, и потому, когда настали сумерки, все пассажиры оживились. Никому не хотелось сидеть в душной каюте, и, расположившись на палубе, все наслаждались вечерней прохладой. После двенадцати часов, когда немного стемнело, большинство путешественников улеглись спать. Только Строгов, которого какое-то тяжелое предчувствие лишало сна, остался бродить вдоль палубы, слабо освещенной двумя фонарями, красным и зеленым, укрепленными наверху на мачтах. На корме парохода, где помещался третий класс, неприхотливые пассажиры спали не только на скамейках, но и прямо на полу, подложив под голову свои узлы. Фельдъегерь осторожно пробирался вперед, стараясь не задеть спящих, и уже хотел подняться на верхнюю палубу, как вдруг услышал возле себя голоса, заставившие его остановиться.

Говорили они на том самом цыганском наречии, которое наш герой уже слышал в Нижнем Новгороде, бродя ночью по ярмарке. Он без труда узнал по голосам мужчину и женщину, с которыми тогда встретился.

— Говорят, что из Москвы в Иркутск послан курьер, — сказал женский голос.

— Пусть их говорят, — возразил мужчина, — но этот курьер либо опоздает, либо вовсе не доедет!

Строгов невольно вздрогнул при этих угрожающих словах. «Кому же, — думал он, — известен мой отъезд и кто им интересуется?»

ГЛАВА VIII. ВВЕРХ ПО КАМЕ

На другой день, 18-го июля, часов в шесть утра, «Кавказ» подошел к казанской пристани. Самый город Казань отстоит от пристани на семь верст и находится при впадении Казанки в Волгу.

Как только «Кавказ» причалил, все пассажиры, как вновь прибывшие, так и сходящие на берег, подверглись тщательному осмотру полиции.

Строгов стоял на палубе, наблюдая за толпой, — он решил не выходить на берег, так как до города было довольно далеко, и он не хотел оставлять свою названую сестру одну на пароходе. Что касается обоих журналистов, то они поднялись с зарей и поспешили сойти на пристань и вмешаться в толпу, чтобы прислушаться к народным толкам.

По словам вновь прибывших пассажиров, волнения в Туркестане приняли угрожающие размеры и сообщение стало чрезвычайно затруднительно.

Строгов был очень встревожен этими известиями и собирался расспросить кого-нибудь подробнее, как вдруг его внимание было привлечено несколькими пассажирами, покидавшими пароход. Он тотчас узнал уже знакомых ему цыган. Их было человек двадцать, и предводительствовали ими те самые старик и женщина, которые сочли его за шпиона. Одежда старого цыгана состояла из каких-то лохмотьев, а шляпа его, совершенно выцветшая от солнца, была нахлобучена на самый лоб, как будто для того, чтобы скрыть его лицо. Рядом с ним стояла женщина, которую он называл Сангаррой; это была красивая брюнетка, с правильными чертами лица и огненными глазами. Проходя мимо Строгова, она словно нарочно замедлила шаги и взглянула на него так пристально, как будто хотела навсегда запечатлеть в своей памяти его образ. Этот взгляд смутил молодого человека.