Лики Японии

Немногие европейцы, которым было позволено посетить Японию, после того как в тридцатых годах XVII века истинные правители страны (Токугава) осуществили строгую изоляцию страны, подтвердили это. К ним относится, например, известный немецкий исследователь географии и флоры Японии, а также врач Энгельберт Кемпфер (1651–1716), которому Европа обязана первыми обстоятельными сообщениями о Японии, почерпнутыми из его книги «История и описание Японии». Она, правда, была издана лишь в 1727–1729 годах сначала на английском, затем на голландском и французском языках и только в 1777–1779 — на немецком. Вольтер и Монтескье в значительной мере обязаны своими знаниями о Японии Кемпферу. Представления Виланда, Гёте, Гердера и Канта о Японии также основывались на его книге. Даже братья Гримм позаимствовали оттуда для своих «Детских и семейных сказок» японскую сказку «Ночной мотылек», на сюжет которой Гейне написал стихотворение «Стрекоза».

«В Японии принято, чтобы все высшие чины империи, а также представители Голландской Ост-Индской компании ежегодно один раз посещали императорский двор, чтобы засвидетельствовать императору свое почтение и вручить ему подарки», — отметил в 1691 году в своем дневнике Энгельберт Кемпфер.

Под «императором» здесь, без сомнения, подразумевался представитель рода Токугава, правивший из Эдо под титулом «сёгун», первоначально означавшим высший военный чин, присваиваемый императором. Что же касается «настоящего императора», то у Кемпфера в его дневниковых записях от 17 февраля 1691 года сказано следующее: «Еще в тот же день мы достигли Миако. Город этот является резиденцией дайри, духовного главы японского народа, и изобилует многочисленными прекрасными храмами, монастырями и часовнями, расположенными на склонах с первозданным горным лесом».

Вот и все, о чем Кемпфер поведал нам в своем дневнике о тэнно. Создается также впечатление, что внешний вид города Киото (а именно он подразумевается под названием «Миако», точнее «Мияко», что означает «столица») вызывает у Кемпфера гораздо больший интерес, чем сам император. Вероятно, память о тэнно «из непрерывно господствующей со дня основания империи династии» в тот период уже в значительной степени стерлась из общественного сознания, а развитие производительных сил во второй половине XVIII века все настойчивее требовало смены существовавшей социальной системы. Противоречия находили свое выражение прежде всего во все возраставшем недовольстве господством сёгуната Токугава. Но, чтобы начать борьбу с Токугава, необходимо было найти идеологическое оправдание, которое и было представлено Норинага Мотоори и другими учеными того же направления. Ссылаясь на синтоизм, они обосновали божественное право дома тэнно на господство в стране.

События 1868 года, приведшие к низвержению сёгуната Токугава и переходу власти к императору Мэйдзи, известны в японской истории как «Мэйдзи исин», го есть «реставрация Мэйдзи» (в смысле восстановления императора в его исконных правах). А эти права основывались на божественном происхождении дома тэнно, как об этом повествует «Кодзики».

Следствием «реставрации Мэйдзи» явилось то, что синтоизм отныне стал государственной религией. Если, по мнению Норинаги, и прежде не приходилось сомневаться в исторической достоверности древних мифов и легенд «Кодзики», то теперь тем более — малейшие сомнения не допускались.

Однако Норинага Мотоори не ограничился «доказательством» божественного происхождения императора, он пошел дальше. Исходя из того что родима богини солнца — Япония, он сделал вывод, что она стоит выше всех остальных стран планеты, ибо ни одна страна не может существовать без солнца. Самого Норинагу превзошел его ученик Ацутанэ Хирата (1776–1843), который весьма успешно распространял идеи «чистого синто», придав им неприглядные шовинистические акценты. Японцы, говорил он, принципиально отличаются от народов Китая, Индии, России, Голландии, Сиама, Камбоджи (Кампучии) и всех остальных народов, они их всех намного превосходят.

Согласно статье 3 конституции 1889 года, император считался «священным и неприкосновенным». Но после того как было пролито море крови, 1 января 1946 года император Хирохито объявил своему народу и всему миру: «Я не являюсь воплощением бога». Статья 1 провозглашенной 3 ноября 1946 года и вступившей в силу 3 мая 1947 года новой конституции (оба дня были с тех пор объявлены национальными праздниками: 3 ноября под названием «День культуры», а 3 мая — «День конституции») говорит, что «император является символом государства и единства народа, его статус определяется волей всего народа, которому принадлежит суверенная власть». А статья 20 гласит: «Свобода религии гарантируется для всех. Ни одна из религиозных организаций не должна получать от государства никаких привилегий и не может пользоваться политической властью… Государство и его органы должны воздерживаться от проведения религиозного обучения и какой-либо иной религиозной деятельности».

Тем самым было осуществлено отделение государства от религии. Синтоистские святилища, которые до этого в какой-то мере субсидировались государством, отныне были вынуждены содержать себя сами. Правда, не все они были объединены культом тэнно. Наряду с тэнноизмом и возникшим в XIX веке государственным синтоизмом существовали так называемый народный синтоизм, основанный на древних шаманских культах и поверьях, и сектантский — новые отдельные религии, позаимствовавшие свои догмы из арсенала синтоизма, в том числе из древнейшей книги Японии — «Кодзики».

И прежняя конституция 1889 года формально гарантировала гражданам свободу совести. Статья 28 гласила: «Японские подданные могут пользоваться свободой вероисповедания в той мере, в какой оно не скажется отрицательно на мире и порядке в стране и не будет препятствовать выполнению гражданами своего долга в качестве подданных». Тем не менее посещение синтоистских святилищ было для всех обязательным, ибо, как было объявлено, они якобы не являлись религиозными учреждениями. Подобная двусмысленность уже сама по себе вызывает удивление, однако особенно поражает то, что и в наши дни прибегают к той же аргументации, чтобы обойти зафиксированное в конституции отделение религии, точнее, синтоизма от государства.

Так, в Токио расположено Ясукуни-дзиндзя — святилище, воздвигнутое в память о многочисленных жертвах войны, включая заодно и семь главных военных преступников во главе с генералом и бывшим премьером Тод-зио, приговоренных Международным военным трибуналом 12 ноября 1948 года к смертной казни. Святилище служило символом шовинистических и милитаристских сторон синтоизма (своего рода японская Валгалла[Валгалла (Вальхалла) — др. — сканд. Valhöll — чертог мертвых, в скандинавской мифологии — дворец Одина, куда попадают после смерти павшие в битве воины. В ФРГ, близ Регенсбурга, есть пантеон славы, называемый Валгалла, с изображениями выдающихся деятелей Германии (здесь и далее — примеч. ред.).]). Теперь оно, по мысли милитаристов, снова должно перейти в подчинение государству, так как якобы не является религиозным центром.

Коренным образом отличается от европейского японское летосчисление. Одно время оно было основано на буквальном понимании синтоистского мифа о восшествии на трон 11 февраля 660 года до н. э. первого японского императора. Этот год был обозначен как первый год японского летосчисления. Так, 1941 год торжественно праздновался как 2600 год со дня основания японского государства. Принятое ныне японское летосчисление производится, как и в средние века, на основе так называемых правительственных девизов, по-японски «нэнго». Введена была эта система в 645 году, когда со дня мифологического основания империи прошло уже почти двенадцать столетий.

По этой системе каждый император мог по собственному желанию в пределах своего царствования установить или изменить государственный девиз. С каждым новым девизом летосчисление начиналось с единицы. Однако лишь с 1868 года стало правилом, чтобы император при вступлении на престол провозглашал девиз, который был бы действителен до его смерти. Когда император Хирохито занял в 1926 году японский трон, он объявил девиз «Сёва» («Сияющий»), 1926 год европейского летосчисления является, таким образом, согласно японскому летосчислению, 1-м годом Сёва, а 1980 год — 55-м годом Сёва. В официальных документах, в том числе и в газетах, да и в повседневной жизни, как правило, пользуются японским летосчислением. Так что имярек, например, родился не в 1933 году, а в 8-м году Сёва. Эта система многое затрудняет, особенно если учесть всевозрастающие международные связи: приходится постоянно прибегать к пересчету многочисленных дат. Поэтому в японских публикациях все чаще встречаются европейские даты или они приводятся рядом в скобках. Но тот, кто, руководствуясь этой системой, захочет сориентироваться в японской истории, сталкивается с немалыми трудностями. Он должен постоянно иметь под рукой хронологическую таблицу, ибо кто в состоянии запомнить точную последовательность и продолжительность всех 262 государственных девизов, существовавших с 645 года по сегодняшний день? Несмотря на неудобство этой системы, нечего и думать, что ее упразднят в обозримом будущем. В 1979 году японский парламент принял закон, закрепивший ее на ближайшее будущее.