Вокруг света на мотоциклах

Я через грязь ехал осторожно, поэтому не упал. Клаудио, как обычно, гнал по полной, умудряясь удерживать мотоцикл, когда тот совсем уж готов выскользнуть из-под него. «И как он это делает? – сказал Эван. – Аж зло берет».

До конца дня мы мало кого видели. У тех немногих, кто все-таки попадался на пути, мы спрашивали дорогу. Монголы – кочевой народ, они отлично ориентируются в своей стране без всяких карт и дорог. А когда уточнить направление было не у кого, мы спокойненько ехали дальше и надеялись не потеряться. В конце дня мы приехали в Хотгор, шахтерский городок, где надеялись заночевать. Но так как все местные оказались в дым пьяными, пришлось ехать дальше. В конце концов мы добрались до высохшего русла реки метров 400 шириной, где и разбили лагерь. Над головой кружил орел, надвигалась грозовая туча, а мы принялись фильтровать воду, всей душой желая оказаться в каком-нибудь более приятном месте.

День получился очень изматывающим. Объезд вокруг озера означал, что мы совсем не продвинемся на восток. «Это все как пересекать Трафальгарскую площадь, делая крюк через Уэльс», – сказал Эван.

Наверстать отставание от графика нам тоже не удалось. Мы потеряли уже как минимум четыре дня, и оставалось объехать еще половину озера. Езда была тяжелой, дорога скользкой, и мы могли смотреть вперед максимум на 10 метров от переднего колеса. Это высасывало всю энергию, деморализовало, и конец этого мучения не предвиделся.

«Все, я без сил», – сказал я. Последний выходной у нас был в Алма-Ате, и ежедневная езда начала давать о себе знать.

«Скучаю сегодня по дому как никогда, – ответил Эван. – Как же хочется прийти домой и залезть в постель вместе с Ив».

ЭВАН: На следующее утро, быстро позавтракав, мы начали складывать вещи и обнаружили, что у Клаудио на мотоцикле треснула рама, сбоку слева, под одним из кофров. Это была первая серьезная поломка у наших BMW. Мы поехали дальше, решив не думать пока о трудностях и сосредоточиться на безумном мероприятии – езде по стране, где выход реки из берегов может отправить вас в 250-километровый объезд. Мы вернулись в Хотгор, чтобы пополнить запас воды из местной цистерны, предварительно почистив ее специальными таблетками, и потом начали первый подъем к горным перевалам – всего нам предстояло три таких «восхождения». На тяжелогруженых мотоциклах это было нелегко, но мы не сдавались – хотелось доехать до Улаангома уже сегодня вечером. Мы чувствовали себя героями приключенческой книжки. Дорога нам попалась очень коварная, местами подтопленная, каменистая и грязная, очень широкая и самая ужасная из всех, по каким мне когда-либо приходилось ездить. Еще тяжело было знать, что у мотоцикла Клаудио треснула рама и может окончательно сломаться в любой момент. На вершине первого перевала мы встретили кочевника верхом на лошади с тремя верблюдами и парой собак. Это был человек с очень яркой внешностью, с тонкими чертами лица, очень красивый, с гордой осанкой. Одетый в традиционную одежду – высокие кожаные пастушьи ботинки, монгольскую шапку и тяжелый шерстяной многослойный балахон – он пас своих верблюдов в горах. Идеальный пастух, как с картинки, он так точно вписывался в пейзаж, что можно было принять его за видение. Мы проехали мимо, потом остановились и оглянулись. Он медленно подъехал ближе, спустился с лошади и встал на расстоянии, наблюдая за нами. Похоже, в Монголии все так делают: стоят и не спеша разглядывают незнакомцев. Потом так же медленно человек подошел к нам, и мы пожали друг другу руки. Он обошел мотоциклы, рассмотрел их внимательно, что-то говоря себе под нос красивым, мелодичным голосом. Пастух был очень загорелым, сразу видно: вся его жизнь проходит на открытом воздухе. Пока мы разговаривали, не очень-то понимая друг друга, но все же как-то общаясь, мне пришла в голову идея. Утром я крепил к мотоциклу палатку, наткнулся на свой бинокль и понял, что в пути он мне, скорее всего, не понадобится. И вот сейчас я придумал, как с ним поступить. За спиной у пастуха висело ружье, ему, наверное, все время приходилось высматривать волков. Я протянул ему этот бинокль, и пастух стал смотреть в него на горы. Медленно поворачиваясь, он произнес названия всех гор вокруг, какие только смог увидеть. Указав на одну из гор вдалеке, он дал понять, что эта гора на другой стороне озера, и когда мы до нее доберемся, то снова окажемся на главной дороге. До горы еще было очень далеко, но зато мы увидели конечную цель, и я поблагодарил пастуха. Он положил бинокль в футляр и передал его мне.

«Нет, – сказал я. – Я дарю его вам». Обеими руками я оттолкнул бинокль от себя. «Вам он гораздо нужнее, чем мне».

Было видно, что пастух сомневается. Но потом он широко улыбнулся и взял подарок, знаком благословив и поблагодарив меня. Это был чудесный момент, совершенно спонтанный. Меня поразило, как прекрасна жизнь этого пастуха, и было очень приятно сделать подарок человеку, живущему на вершине горы, ездящему на лошади, следящему за пасущимися верблюдами и знающему названия всех гор вокруг. Он так органично здесь смотрелся и был с нами так любезен, что в тот момент я прямо-таки влюбился и в него, и во все эти горы, и в Монголию.

Мы попрощались с пастухом и поехали вниз с горы. Спуск тоже был тяжелым, мотоциклы постоянно скользили на песке и грязи, но у нас все получалось. Чарли ехал чуть впереди, и мы быстро продвигались, ведь душу грела приятная мысль: скоро опять появится дорога.

«Я упал. Сильно». Это был Клаудио по радио. Он так спокойно говорил, что сразу стало ясно: дело серьезное. «Ну все, кирдык, – подумал я, – дело плохо».

«На какую сторону? На какую сторону байк упал? – спросил Чарли и тут же поправился: – То есть, ты цел?»

«Ну конечно, Чарли, молодец, ты хотел сказать: „Ты сначала сам упал и только потом мотоцикл уронил“, да?» – сказал я, злясь, что Чарли, похоже, больше волновало состояние мотоцикла, а не Клаудио.

Мы развернулись и поехали наверх, где и нашли Клаудио: его мотоцикл лежал на боку, а сам он стоял рядом с озабоченным выражением лица. Мотоцикл зацепился за скалу правым кофром, от этого его развернуло, и он упал на левый бок, где уже была трещина. Чарли соскочил с мотоцикла.

«Ну блин, ну как же так можно-то! Поосторожнее надо было… Это же совсем… – набросился он на Клаудио. – Мы же тебе все время говорили – не надо лихачить».

Чарли стоял над мотоциклом Клаудио, качая головой: «Ну да ладно, что теперь… Сделанного не воротишь. С целой стороны сорвало ящик. А левая сторона, где была трещина, стала еще хуже, очень жаль».

Клаудио падал гораздо реже, чем мы с Чарли, а теперь он печально стоял рядом со своим поврежденным мотоциклом. «Главное, что ты сам цел, – сказал Чарли. – Но, кажется, с этого момента тебе лучше ехать вслед за кем-нибудь из нас, понятно?»

«Хорошо», – сказал Клаудио.

«У нас больше опыта на этом гравии…»

«Ну, разумеется…» – подтвердил Клаудио. Он стоял, наклонив голову, как провинившийся школьник, которого отчитывает учитель.

«…и если ты будешь ехать за нами, тебе будет полегче, – продолжал Чарли, – но, спешу добавить, все равно далеко не просто».

«Мне очень жаль».

«Хорошее место для аварии ты выбрал, красотища какая вокруг».

«Ну, простите меня».

«Не извиняйся, – сказал я. – С тобой все в порядке? Это главное. Ты не ушибся?»

«Нет, со мной все нормально. Я разбил свой байк, и проблема сейчас в этом».

Чарли уже переговорил по телефону с Говардом из английского представительства BMW. Показав на раму мотоцикла Клаудио, Чарли сказал: «Самая большая проблема твоей аварии, Клаудио, в огромных размерах этой трещины. По словам Говарда, ехать дальше, не починив ее, мы не можем». Часть рамы, на которой была трещина, теперь развалилась пополам. Говард предложил чем-нибудь ее перемотать и ехать в ближайший город, чтобы там ее сварить. В таких краях сварка иногда бывает потрясающе качественной, потому что здесь много старых машин, которые все время ломаются. С практикой приходит совершенство.