Это ты, Африка! (СИ)

Француз-пенсионер Раймонд Жоре, проснувшись позже, долго сокрушался, что проспал Абу-Симбел, и просил Вовку Шарлаева выслать ему фотографию оного. Было у француза и другое огорчение: в его каюте первого класса неожиданно поселились какие-то дополнительные негры с кучей вещей, что его несколько удивило.

После Абу-Симбела вновь пошли безжизненные пейзажи. Горы справа и слева круто обрывались в воду озера Насер, которое здесь называют «аль-Бахр» (море). Никаких населённых пунктов, никакой растительности, никаких следов жизни на десятки, а то и сотни километров!

Часов в девять утра на горизонте показалась тоненькая палочка. Вскоре она выросла до размеров радиомачты. Вокруг оной располагался маленький, из десяти домов, посёлок, окружённый каменистой пустыней.

— Ах вот ты какая, Вади-Халфа! — удивился я и успел поделиться своим открытием с молчаливым японцем-дизайнером. Японец промолчал.

Озеро Насер по всей своей ширине, на несколько километров, было перечёркнуто линией буйков.

— Рыбаки, наверное, сети ставят, да какие большие — удивился я. — А вот и сами они.

Со стороны берега к нам двигалась лодка. Когда она подплыла ближе, то оказалась маленьким моторным пароходиком египетских пограничников.

Посёлок на берегу оказался вовсе не Вади-Халфой, а поселением этих пограничников, а линия буйков отделяла суданскую воду от египетской. Пограничники подплыли к нашему судну, как-то телепатически убедились, что всё в порядке, и уплыли к себе на базу, а мы продолжили путь.

И только ещё через пару часов, когда солнце начало палить уже по-дневному, на горизонте возникла настоящая Вади-Халфа.

Судан

Причал состоял из нескольких соединённых между собою старых барж, имеющих металлические навесы от солнца. Человек двадцать пограничного и портового персонала столпились на причале, встречая единственный в неделю пароход. Причал соединялся мостиком с песчаным берегом. Великой цивилизации не было видно. В пределах видимости — ни грамма асфальта; песок, песок, песок, а также обломки глиняных стен каких-то строений и неясные признаки посёлка на горизонте.

Как только пароход пришвартовался, мы посетили капитана и получили обратно примус. Тотчас после сего всех иностранцев, находившихся на борту, созвали в одну большую каюту-столовую. Нашими паспортами завладели чиновники. Один из них, чёрный суданец лет тридцати, в аккуратных брюках и рубашке с короткими рукавами и очень толстыми венами на руках (наверное, какая-то болезнь), бодро англоговорящий, выполнял функции инструктора. Он подсунул нам анкеты для заполнения.

Когда мы и прочие иностранцы (француз-пенсионер, японец-дизайнер и японские молодожёны) заполнили анкеты, суданские чиновники забрали их и поставили нам в паспорта въездные штампы. Затем «инструктор» обратился к нам с торопливой, как бы заученной речью на английском языке примерно такого содержания:

— Я рад, что вы приехали в нашу страну, и хочу, чтобы у вас было меньше проблем. Поэтому я вам сейчас расскажу и покажу всё, что вам нужно. Вы видите, что на штампе в каждом паспорте написано: зарегистрироваться в течение трёх суток с момента въезда. Это обязательное правило. Если вы едете в Хартум на поезде (поезд будет завтра), вы сможете зарегистрироваться в Хартуме, о'кей? Если же вы не хотите ехать на поезде, то вы поедете по дороге, сперва на Донголу, потом дальше. В этом случае, конечно, за три дня в Хартум не успеете. Тогда вам нужно будет зарегистрироваться в городском отделении милиции в Вади-Халфе. Там же нужно будет получить пермит (разрешение) на перемещение в Хартум. Вы понимаете меня?

— Понимаем. Но а если мы не будем брать пермит, нас посадят в тюрьму?

— Ха-ха-ха. На дороге много проверок, и без пермита вы никуда

не уедете. Если вы поедете по дороге, не торопитесь: машины и грузовики на Донголу пойдут завтра. В Вади-Халфе есть три хотеля, я вам рекомендую один из них. Там вы найдёте меня. Вечером я помогу вам обменять деньги и купить билеты на грузовики. Кстати, об обмене денег: сейчас вы выйдете на причал, вам дадут заполнить декларации. Деньги нужно менять в банке. Можно обменять на чёрном рынке, но это запрещено. Вы понимаете меня? Потом, когда приедете в Хартум, там надо будет опять зарегистрироваться. Сегодня мы все встретимся в хотеле, и я вам подробнее всё объясню. О'кей?

Инструктор продолжал болтать, а нам не терпелось покинуть пароход. Следовать его речам нам не очень хотелось. Хотель, регистрация, билеты на грузовики, декларации, и прочая, и прочая… К счастью, хэлпер вскоре утих, рассчитывая продолжить беседу в гостинице, посещать которую мы и не собирались.

Мы вышли на причал. Египтяне и суданцы уже наполняли его; грузчики носили с борта парохода тюки, мешки и ковры. Важный негр ходил и приклеивал на каждую привезённую вещь, сумку, рюкзак и тюк маленькую наклейку с надписью «Суданская таможня». Разумеется, рюкзаки никто не открывал и не просвечивал, весь процесс таможни заключался в налеплении бирки «Суданская таможня». Мы заполнили декларации о ввозимой в Судан иностранной валюте. Немного было оной — в среднем сто долларов на нос. Один из таможенников, собирая вторые экземпляры декларации, переспросил:

— Сто один доллар?

— Да, — отвечал владелец 101$, — остальное на карточке.

Хорошо, что не попросили показать: деньги у нас были спрятаны в самые надёжные места. А заполнявший декларацию следом за нами толстый араб с важным видом демонстрировал таможенникам свои карманные деньги — 2500$.

Мы вышли на горячий песок Суданской земли. По своему опыту я ожидал, что здесь на нас набросятся многочисленные предлагатели ненужных услуг, хотелей, такси, обменщики денег и продавцы ненужных товаров. Но все местные жители занимались своими делами — одни носили с парохода тяжёлые мешки, другие спокойно ждали нас около двух машин марки «Тойота-хайлюкс», представлявших собой местные такси. Мы прошли мимо них в направлении, указанном «портовым инструктором», где должна была быть городская милиция, и никто (о чудо!) не предложил нам никаких ненужностей.

Первым делом решили-таки зарегистрироваться. Кто его знает, какие порядки в Судане? Может быть, тут за каждым углом притаился негр с автоматом, вылавливающий людей без регистрации?

Вади-Халфа была пустынна. Перед нами расстилалась большая песчаная равнина, прочерченная следами машин там и сям, с несколькими горами вдали и несколькими развалинами глиняных одноэтажных сараев вблизи. Вероятно, не так давно жителей Вади-Халфы постигло наводнение, и воды Нила размыли эти глиняные постройки. Мы прошли около полутора километров, прежде чем наткнулись на железнодорожный вокзал.

Ж.д. вокзал представлял собой длинное пустое одноэтажное здание. Надпись на арабском и английском подтверждала, что мы достигли Вади-Халфы. Перед вокзалом, на песке, стояла одна пустая «Тойота-хайлюкс». Мы вошли в небольшую гулкую внутренность вокзала и вышли с другой стороны. Нашему взору предстало штук десять железнодорожных путей, несколько товарных вагонов там и сям и одна ручная дрезина. Поездов, кассиров, пассажиров, бомжей, полицейских и продавцов на вокзале не было. Не было и обменщиков валюты, хотя здесь они по идее должны были водиться. Только два местных жителя сидели близ вокзала на цементной завалинке и демонстративно не пытались пристать к нам.

— Как насчёт поезда? — обратились мы к ним по-арабски.

— Поезд завтра.

— А где здесь отделение милиции?

— Идите вон туда, — отвечали люди.

Мы удивились пустынности вокзала и направились искать отделение милиции. Вскоре оно было найдено. Одноэтажное, из нескольких комнат, огороженное высоким забором, оно навевало скуку на содержащихся в нём. Мы вошли.

Вскоре, с трудом объяснив свою нужду, мы заполнили анкеты и присоединили к ним свои фотографии. Тут оказалось, что регистрация в Вади-Халфе и пермит на достижение Хартума обойдутся нам в 22000 суданских фунтов на человека (10$). Мы отправились менять деньги и — о чудо! — сделать это мы не смогли. Маленькое здание пропылённого, провяленного на солнце и ветру банка содержало лишь одного тупого клерка, который долго объяснял, что за 50$ на рынке можно получить 125000 фунтов, а в его банке можно получить только 110000 фунтов, но даже их получить нельзя, потому что рабочий день сегодня почему-то уже кончился. Тогда мы пошли на базар и обошли его целиком; но никто из скучающих, разморённых жарою продавцов менять деньги нам не захотел, разве только 100$ обменять на 200000 фунтов, что было явной грабиловкой. Не придя к счастью в обмене денег, мы вернулись в отделение милиции.