Африка грёз и действительности (Том 3)

«Эй, какой вы марки?»

По шахматной доске Претории мы возвращаемся в гостиницу, держа на коленях план города: направо, три квартала прямо, налево, направо, снова направо…

На светофоре загорелся красный свет; справа, на расстоянии одной машины, останавливается отполированный «линкольн», и из его окошечка раздается резкий оклик:

— Hallo, what make are you?

Мы оглянулись, так как этот вопрос мог относиться только к нам. Водитель чуть не вывалился, высунувшись из окошечка, и снова повторил:

— Эй, какой вы марки?

Про себя мы посмеялись удачно сформулированному вопросу.

— «Татра», — крикнули мы, оглядываясь назад. — Ти-эй-ти-ар-эй, — поспешно повторяем мы по буквам, смотря в широко раскрытые глаза водителя. Поток машин трогается.

На следующем перекрестке при красном свете заскрипели тормоза, и «линкольн» остановился рядом с нами.

— Как вы ее назвали? «Thatra»? Я гонюсь за вами вот уже 10 минут. Отстал на один светофор. — Затем в шуме разъезжающегося потока машин водитель кричит нам вслед:

— Подождите меня у следующего…

Еще через два квартала мы вместе с едущим за нами «линкольном» свернули к гостинице. Останавливаемся на прилегающей улице, чтобы расспросить у «линкольна», что творится у него на душе.

— Бежит же она у вас, черт возьми! Отрывается! Не мог за вами угнаться! Откуда вы приехали?

— Из Чехословакии. Через Францию, Марокко…

— А как через пустыню?

— Из Каира на юг, через Нубийскую пустыню в Судан, Эфиопию…

— Неужели? Вот на этой машине?

«Линкольн» подвертывает брюки и на животе лезет под «татру».

— Goddam! Где же такие делают? В Чехословакии? В Иоганнесбурге из-за вас застопорится движение. Хотел бы я посмотреть на вас в Кейптауне. Такого там еще не видывали. Мотор сзади!

Через минуту вокруг машины уже теснилась толпа. Вопросы так и сыпались на нас.

А спереди у вас второй мотор? Это гоночная машина? Амфибия? Поднимаем передний капот. Бурный смех.

— Колеса! Look at that! [7] Шины! Хотите поменяться? Я дам вам два новых «линкольна», каждому по одному, — обращается к нам наш старый знакомый после того, как он несколько раз обошел вокруг «татры» и досыта нагляделся на ее необычный вид. Медленно выезжая из толпы, мы вспоминали о десятках таких же вопросов и предложений, которые получали в странах, уже оставшихся позади.

Глава XXXVI

«МАЛАЯ АМЕРИКА»

Шоссе между Преторией и Иоганнесбургом — бесспорно самое оживленное в Южно-Африканском Союзе и лучше остальных оснащено дорожными знаками.

Уже в предместье Претории мы включились в поток машин. Быстро проезжаем мимо табличек, указывающих максимально допустимую скорость для отдельных коротких отрезков пути.

«30» — лаконично гласит первая надпись, составленная из белых призматических стекол и обрамленная красным кругом. А через 100 метров такая же табличка еще раз напоминает о том, что здесь нельзя превысить скорость 30 миль в час.

За поворотом — другая табличка с перечеркнутой тридцаткой, а еще через 10 метров новый знак поднимает верхний предел скорости машин до 45 миль. Небольшой ровный участок; вслед за перечеркнутой цифрой 45 — новая табличка, разрешающая скорость 60 миль в час. Максимальная скорость в 100 километров у нас в Чехословакии на табличках уже не указывается. На этом шоссе, однако, большая часть машин пользуется разрешенной предельной скоростью. Поток машин летит по асфальту, и красные тормозные сигналы вспыхивают только перед самой петлей ближайшей серии серпентин, где новые таблички разрешают скорость в 20, 30, 40 миль в час, в зависимости от видимости и от уклона правильно спланированных виражей на поворотах. Перед новыми знаками всегда находится табличка с предшествующей цифрой, перечеркнутой красной чертой из призматических стекол.

Транспортная полиция на мощных мотоциклах, мотор которых по своему рабочему объему на 100 кубических сантиметров превосходит моторы «тюдор», постоянно напоминает водителям, что надписи она устанавливает не ради шутки. Только в начале длинного, хорошо просматриваемого прямого участка после перечеркнутой шестидесятки ей уже нечего больше сказать. Теперь жизнь и сохранность машины переходит в руки водителя. Вокруг нас мелькают квадраты огороженных пастбищ и полосы эвкалиптовых рощ, и, раньше чем мы думали, перед нами вспыхивает красный сигнал первого «робота», как в Союзе называют синхронизированные автоматические светофоры. Пригородные гаражи, заборы, мастерские и склады, батарея бензоколонок — Иоганнесбург!

Автомобили движутся в четыре ряда. «Малая Америка» — все чаще вспоминаются нам эти слова. Столько раз мы уже слышали это крылатое прозвище Иоганнесбурга, но лишь теперь на каждом шагу убеждаемся, насколько оно подходит к этому городу.

Сразу же в глаза бросаются первые два символа «золотого» города: небоскребы и автомобили. Суматошный темп этого города на первый взгляд кажется безрассудным, неорганизованным, неукротимым, как разбушевавшаяся стихия. Лавина людей и машин подчиняется лишь одному повелителю, который днем и ночью бдительно охраняет жизнь, — автоматическому светофору. В сердце «золотого» города он красуется почти на всех перекрестках улиц, пересекающихся под прямым углом. Светофоры, установленные на полосатых столбах, как бы разбежались от узла в центре города во всех направлениях, до самых отдаленных предместий.

Вновь мы встретились со знакомыми «СТОП-улицами». Эти надписи из больших белых букв растянулись во всю ширину боковых улиц, там, где они вливаются в главные магистрали. Ни один автомобилист не позволит себе проехать такой перекресток, не остановившись и не осмотревшись.

Что это — дисциплинированность?

Несомненно! Невидимые, но вездесущие инспекторы уличного движения в Иоганнесбурге внушают уважение своим спокойствием, осведомленностью и решительностью.

А не страх ли это?

В дисциплинированности водителей Иоганнесбурга страх играет весьма значительную роль. Каждому водителю достаточно бросить мимолетный взгляд на шумный поток автомобилей, катящийся по главной улице, чтобы надолго проникнуться чувством страха и понять, что эта лавина его раздавит, если он встанет у нее на пути в неподходящий момент.

А не деньги играют главную роль?

Да, деньги — прежде всего деньги. Всякое нарушение правил уличного движения влечет за собой по меньшей мере штраф в твердой валюте и долгие часы потерянного в комиссариате времени. Деньги в «Малой Америке» олицетворяют высшую власть, как и под сенью небоскребов Манхаттана. Страх перед штрафом в 10 шиллингов заставляет иоганнесбургского водителя соблюдать правила движения более эффективно, чем это могли бы сделать 20 инспекторов уличного движения.