По следам Синдбада Морехода. Океанская Аравия

...Несчетными крупинками осыпается ночь, розово-желтой прохладой дает о себе знать утро, белым пламенем тянутся над морем дневные часы. Наставник следит за ветром, изме­ряет глубины, узнает высоту солнца, наблюдает за движением облаков; шар с пеплом, а также доска, брошенные на по­верхность воды, позволяют ему установить: первый — куда стремится течение, вторая — с какой скоростью идет судно. ...И снова день переходит в ночь, зажигающую над морем светильники звезд, и опять оседает, склоняется мрак перед восходом. Дни, ночи, дни... Но вдруг зоркое око судо­водителя увидело далеко впереди плавающую ветку дерева; пойманная рыба оказалась пресноводной; над судном закру­жились птицы. В этот самый миг с верхушки мачты слетело единственное и долгожданное слово впередсмотрящего: «Земля!» — то самое, которое в нашей памяти обычно связывается только с днем 12 октября 1492 года, когда, после полусказочных викингов, глаза Европы впервые увидели Америку. Однако скольким людям продлило жизнь это радостное восклицание, раздавшись в других частях света до и после Колумба! ...Да, близится земля: лот показывает все меньшие глубины, перед наметанным взглядом правящего судном темно-зеленый цвет воды постепенно сменяется светлым. Теперь — осторожно пройти мимо скрытой мели, обогнуть выступ скалы и, приспустив паруса, медленно по­дойти к стоянке, бросить якорь. Готово. Купцы на палубе засуетились, потащили к сходням свои мешки, воздух наполнился возбужденной речью. Матросы спешат на берег. А тот, кто своими знаниями, твердостью духа и тела привел судно из дальней страны в этот малопонятный город на крайнем востоке, отходит в сторону, садится и, рассеянно глядя перед собой, тихо переживает счастливые минуты человека, хорошо выполнившего трудное дело.

...В этих чужих водах он счастлив, а бывает, что в род­ных жизнь становится немилой. При слове «Баб-эль-Мандеб» старый скиталец хмурится, сердце полнится тоской. Пытаясь объяснить это название, означающее «врата плача», обычно вспоминают об африканцах, захваченных в рабство и увози-

135

мых в Аравию: будто бы в месте, где Аденский залив сходится с Красным морем, они плакали, в последний раз оглядываясь на покидаемую родину. Однако, во-первых, после Баб-эль-Мандебского пролива Африка не исчезает, а тянется далеко к северо-западу; во-вторых, неморяку и с палубы трудно угадать, где он сейчас находится, а ведь несчастные африканцы были заперты в нижних помещениях судна. Кто действительно мог бы переживать, волноваться, подходя к Баб-эль-Мандебу со стороны океана,— это судоводитель. Ибо Красное море встречает его сильным противным ветром, подводными скалами, горячим дыханием аравийской и африканской пустынь, и эти беды не конча­ются после первых часов пути, а длятся до крайних северных точек — Суэца и Акабы.

...Окончено еще одно странствие. Будет ли столь же счастливо следующее? Множество блистательных знатоков моря навеки ушло под сомкнувшиеся над ними волны; но еще большее число их продолжает читать небо и вгляды­ваться в даль, и так будет, пока существуют море и ум человеческий.

Португальские купцы заключают торговые сделки с жителями Индии

СВЯЗЬ КУЛЬТУР

Еще одно, последнее сказанье...

А. Пушкин. «Борис Годунов»

Крупное место арабского мореплавания в жизни халифа­та доказано наукой. Но морская деятельность арабского мира оставила след и в культуре других народов. В морском деле арабы и русские не соприкасались, но некоторые морские слова арабов коснулись и русского языка. Влияние шло через языки Западной Европы, так как европейские народы испыта­ли на себе воздействие аравийской культуры на средиземно­морских пространствах (Испания, Италия) либо в Индийском океане (Португалия, Англия, Голландия). О восточных отра­жениях в соответствующих языках подробно говорилось на страницах нашей книги «Арабы и море». Здесь любопытно сопоставить некоторые арабские и русские слова:

Арабские

Русские

амир аль(-бахр)

«повелитель моря»

дар ас-сина'а

«работный двор» (верфь) бариджа

«несущее крепость» (судно) мизан

«весы» (уравновешивание судна мач­той косого паруса) гураб

«ворон» (вид военного судна) хабль

«веревка» (для причаливания)

отразилось в слове

адмирал

арсенал баржа

бизань галера кабель

137

мавсим

«отмета» (ветер с ожидаемой стороны) -«- муссон

харрака

«сжигающее» (вид военного судна) -«- фелюга

Несколько случаев, где связь русского с арабским пока надежно не установлена, опущены. В западных языках — что естественно — морских заимствований больше: к числу не представленных в русском относятся итальянское carraca (с французским caraque) от арабского «куркура» (вид грузо­вого судна), итальянское usciere, испанское uxer от арабского «ушари» (вид легкого судна), итальянское saettia от арабского «шайти» (вид связного судна), испанское arrбez от арабского «ар-раис» (глава, правитель судна), португальское bandel от арабского «бандар» (порт).

Число словарных отражений значительно расширяется при обращении к открытому ночному небу. Современное исследование (Kunitzsch, 1959) насчитывает в европейских звездных каталогах 210 названий арабского происхождения; конечно, они давно были в работе и у русских астрономов. Некоторые из них широко известны: Альдебаран (араб, «ад-дабаран» — тыльный) — звезда альфа в созвездии Тельца, альтаир (араб. «ат-таир» — летящий [орел]) — звезда альфа в созьездии Орла, Вега (араб, «аль-ваки» — падающий [на добычу Орел]) — звезда альфа в созвездии Лиры, Ри­гель (араб, «риджль аль-джавза» — нога пестрой овцы) — звезда бета в созвездии Ориона и несколько других. В Аравии доисламской, занимавшей лишь Аравийский полуостров, и мусульманской, простершейся от Франции до Индии, слеже­ние за звездами часто применялось во время сухопутных передвижений; однако лишь мореходство, в решающей мере зависевшее от безошибочного чтения небосвода, могло явить­ся движущей силой такого развития, которое вынесло соот­ветствующие знания далеко за круг мусульманского мира.

Все это показывает, что ищущий ум должен, исследуя слово, не останавливаться на полпути, т. е. в данном случае у страниц западноевропейских словарей, а идти к началу дви­жения исследуемого предмета, на Восток. При таком подходе науке не нужно было бы ждать 1912 года, в котором сверши­лось великое открытие Феррана и Годфруа-Демомбиня: ведь подлинные труды по средневековому арабскому судоходству, обнаруженные ими в Парижской национальной библиотеке, лежали там с середины XIX и даже с начала XVIII века.

Слово льнет к любопытным и мстит равнодушным. Тому, кто видит в нем случайный набор звуков для повседневного

138

или разового пользования, оно не скажет ничего сверх поло­женного по уставу языка. Того, кто над ним задумывается, оно вознаграждает все новыми находками и мыслями.

...Океанская Аравия. Еще на заре нынешнего века соче­тание этих слов казалось невозможным.

Все мы люди. Стремление к покою души, необходимому для творчества, к незыблемости привычных построений было присуще даже многим крупным ученым. Чтобы познать исти­ну, нужно много работать, собирая по крупицам научные сведения. Не все свидетельства прошлого уже найдены, и ни одно из обнаруженных и таящихся нельзя назвать пос­ледним. Долг науки — отразить в себе совершенство жизни, насколько это возможно в текущий час.

Открытие истории арабского океанского судоходства, восстанавливающее забытую после европейских колониальных завоеваний сторону деятельности халифата, раскрывающее новые страницы связи Востока и Запада,— одно из важней­ших деяний человеческого поиска, свершившихся на наших глазах.

ЧТО ЧИТАТЬ О СРЕДНЕВЕКОВОМ АРАБСКОМ МОРЕПЛАВАНИИ

Ахмад ибн Маджид (XV в.). Книга польз об основах и правилах морской науки. Критический текст, перевод, комментарии, исследова­ние и указатели Т. А. Шумовского.

Бартольд В. В. Коран и море.— Записки Восточного отделения Русского археологического общества, XXVI, 1925.