В Хангай за огненным камнем

18 августа 1973 г. поисковые группы Намсарая и Тумура, наконец, встретились. Они пришли к Шаварын-цараму разными путями, опробовав десятки километров речных долин, промыв сотни шлиховых проб. И все это было сделано за невиданно короткий срок — менее одного месяца. Это была редкая удача. И, радуясь общему успеху, они кинулись обнимать друг друга, измученные долгими маршрутами, грязные от пыли и пота. А через день на Шаварын-цараме была уже вся партия. Мунхтогтох оборудовал здесь новый лагерь на левом берегу Нарын-гола, в устье того безымянного ручья, с которого Намсарай начал свой победный путь к россыпи. От лагеря до Шаварын-царама было не более 8—10 км, но пешком ходить не пришлось. Все тот же Дашвандан из лихого племени шоферов, лавируя среди каменных завалов и то проложил на своем ГАЗ-66 путь до самого объекта.

Задача выполнена: поисковые канавы вскрыли вулканическое тело с пиропом. Фото О. И. Климберга.

На заднем плане — скальные выходы девонских конгломератов.

Попав на Шаварын-царам, мы несколько часов бродили по этой весьма необычной перевальной долине, занимающей водораздел Нарын-гола и Шаварын-гола. Она довольно четко выделялась на местности и имела вытянутую в широтном направлении форму с изогнутыми, заливообразными очертаниями бортов. Длина ее оказалась около 3 км, а ширина составляла от 300 до 700 м.

Шаварын-царам лежит на высоте более 2000 м. В восточной части его — перевал Дунд-дава со сложенной, как обычно, каменной пирамидой — обо. Однако среди камней не обнаружили привычных приношений духу гор — «хозяину» здешних мест, не было здесь ни одной «жертвенной» монетки или лоскутка материи. И все потому, что это место издавна пользовалось дурной репутацией. Местные жители избегали посещать Шаварын-царам, где лошади спотыкались о скрытые под мхами камни и увязали в топкой глине — шавар. Араты предпочитали пользоваться более удобными и спокойными перевалам, нежели этот, — дикий и мрачный, считавшийся обиталищем злых духов.

Северный борт долины окаймляли скалистые склоны с глыбовыми осыпями и зубчатыми утесами, торчащими как развалины старинных крепостей. Здесь выходили на дневную поверхность светлоокрашеные породы девона — конгломераты и песчаники, круто наклоненные к юго-востоку — в сторону перевала.

Южный борт долины обрамлялся покровами темносерых четвертичных базальтов, значительно дезинтегрированных и представленных мощными каменными потоками, так называемыми курумами. Местами они маскировались под серо-зеленым мхом и лишайником или укрывались невысоким частоколом чахлых елей.

Широкое и плоское дно долины, почти лишенное растительности, было покрыто пестроцветными глинистыми отложениями, очень вязкими, становившимися труднопроходимыми во время весенних паводков и дождей. Последующие исследования показали, что они сформировались в позднеледниковый период, когда на склонах гор скапливались большие массы рыхлого обломочного материала. Этот материал переносился текущими с гор временными потоками и откладывался у подошвы склонов, образуя конусы выноса, а в случае слияния последних — пролювиальные шлейфы.

Мы двигались вдоль долины, внимательно разглядывая ее со всех сторон. Желтая глина, смоченная утренним дождем, вязла под ногами и неохотно отпускала нас. Грузный Мунхтогтох, шедший впереди, неожиданно наклонился и что-то поднял с земли.

— Нааш ир! Тургэн! (Сюда! Быстро!), — громко закричал он. Когда к нему подбежали, дарга раскрыл крепко сжатый кулак — на его ладони красовался пироп величиной с грецкий орех. Он горел на солнце тем необычным оранжево-красным пламенем, какого никто из нас не видел ни в одном другом минерале. Это был действительно огненный камень и бесспорно высокого ювелирного качества! Неожиданно тишину безмятежно спавшей долины прорезал гулкий выстрел. Это Тумур, выхватив ружье у охотника, салютовал в честь пиропового «самородка». Мы облазили место находки на коленях — пироп больше не попадался.

И тогда здесь был заложен первый на Шаварын-цараме шурф. Его рыли молча, поочередно сменяя друг друга, тщательно перебирая и промывая в лотках выкинутую из шурфа породу. Все были с головы до ног заляпаны желтой шаварын-царамской глиной, которая оказалась воистину драгоценной, насыщенной крупинками, щебнем и глыбами пород и минералов. И каких минералов! Намытые промывальщиками пробы ярко пестрели оранжево-красными зернами пиропа, светло-зеленого хризолита и белого санидина. Все три самоцвета, за которыми мы гонялись, теперь были здесь рядом — в россыпи. Больше всего оказалось пиропа размером с горошину и крупнее, среди которого встречались прозрачные нетрещиноватые экземпляры, представляющие ювелирный интерес.

Геологи радовались, тщательно отбирали и складывали в мешочки пиропы. Мунхтогтох уже мечтал о перстнях и браслетах из пиропа, да не простого, а первого, монгольского, найденного в открытой его партией россыпи. Какой-то теплый оранжево-красный цвет шаварын-царамского пиропа заметно отличал его от густого рубинокрасного чешского граната.

— Наш пироп мне больше правится, — светился счастливой улыбкой Мунхтогтох, достав для сравнения из пакетика зерна с чешским пиропом.

— Мне тоже, — радовался Тумур, заливаясь пунцовым румянцем. — Вот только как оценят его женщины — последнее слово будет за ними!

Пироп был действительно привлекателен своими крупными размерами, прозрачностью и яркой, сочной окраской. Кстати говоря, помимо преобладающего оранжевокрасного пиропа мы обнаружили также и густые вишневокрасные и малиновые его разновидности.

Мое внимание привлекла морфология обломков пиропа. В большинстве своем они имели остроугольную (кластическую) форму, следовательно, образовались за счет дробления каких-то более крупных кристаллических индивидов. Ими оказались округлые стяжения — желваки размером с орех и крупнее, подобные найденному Мунхтогтохом на поверхности. С глубины 0.5–1.0 м из шурфа были вытащены еще два более крупных желвака пиропа, достигавших 5 см в поперечнике. Гладкая оплавленная поверхность этих «самородков» была покрыта тоненькой (1–3 мм) буровато-серой келифитовой оторочкой. Такая оторочка, состоявшая из минерального агрегата сложного состава (хлориты, флогопит, карбонаты и др.), характерна и для наших якутских пиропов. Формируется она при взаимодействии вещества пиропа с транспортирующим его магматическим расплавом. Келифитовые образования покрывали не только поверхность желваков, но и проникали во внутрь по трещинам, придавая им ячеистое строение. В некоторых пиропах келифитовые образования, подобно ржавчине, разъедали до 20–50 % первоначального объема минерала. Но, несмотря на это, благодаря крупным размерам в пиропе сохранились чистые, бездефектные участки, пригодные для огранки. Крупность пиропа наряду с его высоким содержанием, не уменьшавшимся с глубиной, воодушевляли нас. Однако пройти этот шурф до плотика, т. е. до коренного ложа, на котором залегает россыпь, не удалось. На глубине около 2 м выработку стало заливать водой и ее, скрепя сердце, пришлось оставить. Сразу же задали новый шурф — в 100 м выше первого. Его удалось добить до конца: на глубине около 3 м под глиной вскрылась каменная подстилка россыпи — темно-серые андезито-базальты. Затем по редкой сети прошли еще несколько шурфов — всюду был пироп и в значительных количествах. Гранату неизменно сопутствовал оливково-зеленый хризолит величиной 5–7 мм и лунный камень, не столь крупный и игристый, как из вулкана Бостын-тогоо, но тем не менее отвечающий техническим требованиям.

Вулканическая брекчия с округлым выделением пиропа (сбоку). Шаварын-парам. Уменьшено в 2 раза.

Что и говорить, совместное нахождение трех драгоценных камней в одной россыпи казалось чудом! Необходимо было, хотя бы приблизительно, определить размеры этого сокровища и установить примерные содержания драгоценных камней в россыпи. Оставалось пока невыясненным и местоположение коренного источника россыпи. По нашим предположениям, он находился к северу от россыпи, на пологом склоне небольшой возвышенности. На самой вершине ее торчали, как башни, скальные выходы пестроокрашенных пород девона, а у подошвы на поверхность выступали покровы обычных андезито-базальтов. Значит, коренной источник маскировался где-то посредине — на этом пологом задернованном и изрытом тарбаганами склоне. В отвалах тарбаганьих нор мы нашли дресву каких-то необычных брекчевидных базальтов и осколки самого пиропа. Хвала тарбаганам! Прав Намсарай, называя их надежными сотрудниками геологов!