Люди, боги, звери

Они встретились уже в Варшаве год спустя. Оссендовский снял квартиру в доме № 41 по Аллеям Ерусалимским. Все складывалось как нельзя хорошо.

Не будет преувеличением сказать, что книга «Звери, люди и боги» вызвала настоящую бурю среди востоковедов, политиков и адептов советской власти. Самые разные люди давали отповеди этому сочинению, искали неточности или упрекали автора в мистификации.

Уполномоченный наркомата иностранных дел в Узбекистане большевик Андрей Знаменский [3] писал о нашем герое не очень лестные слова:

Еще одну реплику о Фердинанде Оссендовском мы встречаем у эмигранта Дмитрия Першина — человека из совершенно другого политического лагеря, автора записок «Барон Унгерн, Урга и Алтан-Булак». Касаясь личности легендарного белого вождя, Першин сообщал:

Среди недоброжелателей Оссендовского мы находим и великого исследователя Азии шведа Свена-Геди-на. Он настолько был взбешен книгой «Люди, боги, звери», что в 1925 году выпустил в Германии исследование «Оссендовский и истина». Другим его противником выступает французский журналист Жорж Мон-тандон. Он не раз являлся на выступления Оссендовского в Париже и затевал с ним споры, непременными спутниками его были представители коммунистической и социалистической прессы.

И тем не менее скандальное сочинение лежало на столе семьи Николая Рериха накануне экспедиции в Азию.

Успех английского издания «Звери, люди и боги» предопределил его популярность и авторитет в Польше. В 1923 году ему предлагают престижную должность профессора в Высшей школе политических наук и пост консультанта при Министерстве обороны. В этом же году выходит издание по-польски и два года спустя по-французски и по-немецки. И только в 1925 году в Риге, в издательстве Биркгана появляется русский вариант. Затем последовали новые сочинения: «Человек и Мистерии Азии», «Тень унылого Востока», римейк «Людской пыли» — «От председателя до тюрьмы» (1925 г.).

Два года писатель живет между Францией и Швейцарией, продолжая публиковать в Европе свой роман и новые сочинения.

А затем маститый писатель с помощью правительства Польши и географического общества отправляется в длительное и экзотическое путешествие по странам Северной и Западной Африки и далее по Ближнему Востоку.

Следствием этих странствий становятся новые книги, навеянные путешествием по Алжиру и Тунису: «Оазис и Симун», «Костер детей пустыни», «Рабы Солнца», «Лавина» и так далее. Оссендовский крайне работоспособен. Его повести настолько популярны, что в начале 30-х годов он получает лестные для себя предложения от французских кинофирм об экранизации.

Вообще неутомимая натура писателя проявляет себя в самых разных ипостасях. Едва вернувшись с Востока, он принимается за пропаганду туризма в пределах Польши, ратует за изучение юношеством отечественных исторических памятников, пропагандирует пешие экскурсии в заповедники и горы. Возможно, все это патриотическое настроение связано для него с работой над романом «Под польским знаменем» — истории приключений на Балтике нескольких соплеменников в XVII веке. Здесь воспевался национальный дух и вековечная борьба с тевтонами и русскими.

Кроме того, он публикует несколько географических бестселлеров о Польше: «Пущи польские» и «Карпаты и Подкарпатье». Это эффектные зарисовки натуралиста.

А в 1931 году появился исторический роман «Ленин — бог безбожных». Эта книга хорошо расходилась за границей, но в самой Польше популярности не имела. Роман-памфлет отталкивал тех, кто был поклонником Оссендовского-натуралиста и мистика, автора приключенческих авантюр. Варшавские склады были затоварены нерасходившимися экземплярами. Но книга имела успех в фашистской Италии, а затем в нацистской Германии.

Один из самых популярных европейских авторов в 1939 году мог бы почить на лаврах. На этот год было намечено его чествование: 30 лет со дня выхода первого сочинения «Людская пыль» (1909), того самого, которое было уничтожено царской цензурой. В Америке к такому событию создается специальный комитет, в Варшаве тоже приготовились чествовать своего национального героя. Новый шквал статей о творчестве Оссендовского заполонил европейскую и польскую прессу. И с кем его только не сравнивали! И с Джозефом Конрадом, и с Карлом Маем, и с Джеком Лондоном, и с Морисом Метерлинком. Торжество было назначено на октябрь 1939 года. И оно бы состоялось, если бы те, кто с удовольствием читали «Ленин — бог безбожных» в соседней Германии, не решили, что время существования Польши подошло к концу. 1 сентября произошло вторжение вермахта, а спустя несколько дней дело было завершено войсками Красной Армии. Произошел четвертый раздел Польши.

Вот так Фердинанд Оссендовский оказался в оккупации. Тем не менее он не был на крючке у гестапо и долгое время спокойно жил в своем доме в предместье Варшавы в Жолвене. Что это были за дни? И о чем думал тот, кто когда-то совершил путешествие по охваченной гражданской войной Азии? Трудно сказать. Возможно, что, как и множество европейских интеллектуалов, он находился в шоке и почти похоронил свою родину, которой оставалось только онемечивание и превращение в одну из провинций Европы, где утвердился новый мировой порядок тысячелетнего рейха.

Апатия продолжалась до зимы 1942/43 года, пока наконец те, кого он боялся и ненавидел, — русские коммунисты не устроили фашистам Сталинградский котел. Эхо битвы на Волге долетело и до варшавского предместья. И хозяин дома в Жолвене вступил в одну из подпольных организаций польского Сопротивления.

Он был уже пожилым человеком, и этот шаг мог иметь для него роковые последствия.

8 июня 1943 года новоиспеченный подпольщик и маститый писатель отметил свое 65-летие в узком кругу знакомых и почитателей его таланта.

И вот то самое злополучное 10 января 1945 года. Слышна канонада советской артиллерии. А у дома в Подкове Аесней припарковался армейский «Опель». В доме идет беседа Оссендовского и контрразведчика Доллерта. О чем же они говорили? О подпольной организации, в которой состоял Фердинанд Оссендовский? Но это уже не имело значения, До подхода Красной Армии считаные часы. И мы знаем, что Доллерт не убил писателя и не увез его в гестапо. Но какая же тайна стоит между ними? Что их соединяло?

Как это ни удивительно, но оба присутствующих — заложники пророчества, которому почти 25 лет. И мы знаем, что мог вспоминать в эти минуты Антон Мартынович, он же Фердинанд Оссендовский.

Он вспомнил монастырь Нарабанчи и 1921 год. В то время они с бароном Унгерном совместно нанесли визит к прорицателю — ламе Джелубу. По обугленной бараньей лопатке он предрек, что барон умрет ровно через 130 дней, а Оссендовский уйдет из жизни, когда Унгерн ему напомнит о том, что пришло время расстаться с жизнью.

Через неделю Унгерн с 10-тысячным отрядом двинулся в набег на советскую Бурятию. Армия его была разбита, сам полководец пленен и отдан под суд. Он получил смертный приговор, который исполнили на 130-й день после пророчества — 13 сентября 1921 года.

А Оссендовский в это время был совершенно в другом месте. Он находился в небольшой гостинице в Пекине. Узнав из газет о разгроме Унгерна, он перевел дух. Антон Мартынович теперь уже мог считать, что пророчество не сбылось. Однако часто смысл откровений не всегда понятен людям. Он проясняется только с годами и только тогда обретает пугающие очертания.