Удивительные приключения дядюшки Антифера(изд.1965)

- Знаете, - сказал он в тот день своим спутникам, - если богатство этого доброго малого, этого египтянина, - он говорил о нем с такой фамильярностью, как племянник о своем американском дядюшке, оставившем ему наследство, - ...если это богатство состоит из золотых слитков, я могу попасть в затруднительное положение, когда придется увозить его в Сен-Мало.

- Я вам сочувствую, дядя, - ответил Жюэль.

- Мне думается, мы найдем выход, - осмелился вставить свое замечание Жильдас Трегомен, - если наполним золотом наши чемоданы, карманы и даже шляпы.

- Ты рассуждаешь, как лодочник! - воскликнул дядюшка Антифер. - Он воображает, что миллион золотом можно захватить под мышку!

Я думал, старина, что...

Разве тебе приходилось когда-нибудь видеть целый миллион, да еще золотом?

- Никогда... даже во сне!

- И ты не знаешь, сколько он весит?..

- Понятия не имею.

- Ну, а я знаю, лодочник, потому что я не поленился подсчитать.

- Так скажи.

- Слиток золота стоимостью в миллион весит приблизительно триста двадцать два килограмма...

- Не больше? - наивно спросил Жильдас Трегомен.

Дядюшка Антифер искоса взглянул на него. Удостоверившись, что это замечание было сделано без всякой тени иронии, он почувствовал себя обезоруженным.

- Но, - продолжал он, - если один миллион весит триста двадцать два килограмма, то сто миллионов весят тридцать две тысячи двести...

- Э-э!.. - произнес Трегомен. - Уж ты скажешь!

- А знаешь ли ты, сколько понадобится людей, чтобы перенести эти сто миллионов, если каждый человек возьмет по сто килограммов?

- Ну, говори же, старина...

- Триста двадцать два человека! А так как нас только трое, можешь себе вообразить, какие затруднения возникнут на моем острове! К счастью, мои сокровища состоят главным образом из алмазов и драгоценных камней.

- А ведь дядя и в самом деле прав, - подтвердил Жюэль.

- И я скажу, - добавил Трегомен, - что этот милейший Камильк-паша неплохо все устроил.

- О да! - воскликнул дядюшка Антифер. - Алмазы легко будет сбыть с рук ювелирам Парижа или Лондона... Какая продажа, друзья мои, какая продажа!.. Но, разумеется, я продам не все... нет, не все!

- Ты продашь только часть?

- Да, лодочник, да! - ответил дядюшка Антифер, причем лицо его судорожно подергивалось, а глаза метали молнии. - Да!.. Прежде всего, один я оставлю себе... один алмаз в миллион франков... буду носить его на рубашке.

- На рубашке! - повторил Жильдас Трегомен. - Ты будешь просто ослепителен! На тебя невозможно будет глядеть...

- Второй - для Эногат, - продолжал дядюшка Антифер. - От такого камешка она еще больше похорошеет...

- Вряд ли, дядя. Разве можно быть красивее, чем она сейчас? - поспешил прервать его Жюэль.

- Ладно, племянничек, ладно... Ну, а третий алмаз будет для моей сестры!

- Для нашей славной Нанон! - воскликнул Жильдас Трегомен. - Она будет разукрашена, как пречистая дева, что на улице Поркон де ла Барбине!.. Послушай, ты, наверное, хочешь, чтобы кто-нибудь к ней снова посватался?

Пожав плечами, дядюшка Антифер продолжал:

- Четвертый алмаз предназначен для тебя, Жюэль. Хороший камень. Ты будешь носить его на груди в виде булавки...

- Спасибо, дядя.

- И пятый тебе, лодочник!

- Мне?.. Разве что посадить его на форштевне[107] «Прекрасной Амелии»...

- Нет, лодочник... ты его наденешь на палец... Он будет в кольце... в широком перстне...

- Алмаз на моей толстой красной лапе!.. Это мне подойдет, как носки францисканцу[108], - возразил Трегомен, показывая огромную руку, пригодную скорее смолить перлинь[109], чем выставлять напоказ кольца.

- Ничего не значит, лодочник! Не исключена возможность, что ты еще встретишь женщину, которая захочет...

- Кого ты имеешь в виду, старина?.. Есть, правда, одна красивая вдова, бакалейщица из Сен-Сервана...

- Бакалейщица!.. Бакалейщица!.. - закричал на него дядюшка Антифер. - Представляешь ли ты себе, с каким видом она войдет, твоя бакалейщица, в наш семейный круг, после того как Эногат выйдет замуж за принца, а Жюэль женится на принцессе!..

На этом разговор оборвался, и молодой капитан только вздохнул при мысли, что его дядя все еще носится со своими вздорными мечтами... Как внушить ему здравые мысли, если, к несчастью - да, именно к несчастью, - он станет обладателем миллионов!

- Положительно он сойдет с ума, и очень скоро, если так будет продолжаться, - сказал Жильдас Трегомен Жюэлю, когда они остались вдвоем.

- И я этого опасаюсь! - ответил Жюэль, глядя на своего дядю, который бормотал что-то себе под нос.

Двумя днями позднее, 22 марта, «Оксус» прибыл в порт Маскат, и трое матросов вынесли Бен-Омара из каюты. На кого он был похож!.. Это был скелет... или, вернее, мумия, потому что кожа еще держалась на костях злополучного нотариуса!

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,

в которой Саук решает пожертвовать одной половиной сокровищ Камильк-паши, чтобы обесп е чить себе вторую

Когда Жюэль, по просьбе Жильдаса Трегомена, показал ему на карте точку, где находится Маскат, тот просто не поверил своим глазам. Бывший владелец «Прекрасной Амелии», плававший, как мы знаем, только по Рансу, попал в такую даль... в такую даль... к берегам Азиатского континента!

- Итак, Жюэль, мы на самом краю Аравии? - спросил Трегомен, укрепляя очки на носу.

- Да, господин Трегомен, на юго-восточной оконечности Аравийского полуострова.

- А этот залив, похожий на воронку...

- Это Оманский залив.

- А другой, похожий на баранью ногу?

- Это Персидский залив.

- А пролив, который их соединяет?

- Это Ормузский пролив.

- А островок нашего друга?

- Он должен быть где-то в Оманском заливе.

- Если он вообще существует! - заметил Трегомен, предварительно удостоверившись, что дядюшка Антифер не может его услышать.

Маскатский имамат, расположенный между пятьдесят третьим и пятьдесят седьмым меридианами и между двадцать второй и двадцать седьмой параллелями, простирается на пятьсот сорок километров в длину и на двести восемьдесят - в ширину. Сюда следует прибавить еще полосу персидского берега от Ларистана до Могистана, часть побережья Ормуза и Кистрима; кроме того, ту часть Африки, которая тянется от экватора до мыса Дельгаду с Занзибаром, Малинди, Софалой. Если все это соединить вместе, то окажется, что владения имама занимают пятьсот тысяч квадратных километров - без малого площадь Франции. Десять миллионов жителей по национальному признаку делятся на арабов, персов, индийцев, евреев и негров, которых здесь большинство. Следовательно, имам является властителем, заслуживающим некоторого внимания.

Поднимаясь по Оманскому заливу в направлении Маската, «Оксус» шел мимо бесплодного пустынного побережья, окаймленного высокими отвесными скалами, напоминающими развалины феодальных замков. Немного позади возвышалось несколько округлых холмов, достигающих пятисот метров высоты: это были первые отроги горной цепи Джебель-Ахбар, которая возносится на три тысячи футов над уровнем моря. Нет ничего удивительного в том, что эта страна так бесплодна, - ведь она не орошается ни одной сколько-нибудь полноводной рекой. И все же шестьдесят тысяч жителей обеспечены продуктами питания благодаря окрестностям столицы. Вокруг Маската в изобилии произрастают виноград, манго[110], персики, фиги[111], гранаты, арбузы, лимоны, кислые и сладкие, и особенно финики! Финиковая пальма - самое ценное дерево арабских земель. По количеству финиковых пальм здесь судят о доходах поместья и говорят: «Имение в три или четыре тысячи финиковых пальм», как во Франции говорят: «Участок в двести или триста гектаров».

Имамат - это прежде всего торговое государство, потому что имам является не только верховным властителем и мусульманским первосвященником, но и главным купцом своей страны. В его государстве насчитывается не менее двух тысяч судов водоизмещением тридцать семь тысяч тонн. Военный флот состоит из ста кораблей, вооруженных несколькими сотнями пушек. В армии числится двадцать пять тысяч человек. Что касается доходов имама, то они достигают двадцати трех миллионов франков. Владея пятью кораблями, он пользуется еще правом реквизировать корабли своих подданных для личных нужд, и это позволяет ему вести торговые дела с большим размахом.