Дорога во Францию

– Срок этих паспортов истекает через четыре дня, – заметил начальник охраны. Через четыре дня эти люди должны быть вне пределов Германии.

– Так и будет, – отвечал Жан Келлер, – но нам не следует терять времени!

– Проезжайте!

Полчаса спустя, переехав Рейн, мы остановились в гостинице Ангальт, где Жану пришлось до конца играть свою роль извозчика. Никогда не забуду нашего въезда в Майнц.

Как странно иногда складываются обстоятельства! Несколькими месяцами позже, когда в октябре Майнц взят был французами, нам был бы оказан совсем другой прием. Какое счастье было бы найти здесь наших соотечественников, и как они приняли бы не только нас, изгнанных с немецкой земли, но и госпожу Келлер с сыном, узнав всю их историю! И хотя бы нам пришлось пробыть в этом городе 6–8 месяцев, мы покинули бы его вместе с нашими храбрыми, прославленными полками.

Но, к сожалению, обстоятельства не всегда складываются так, как нам бы хотелось. Приехали мы в этот город несвоевременно, и теперь надо было подумать, как выбраться из него.

Когда госпожа Келлер, Марта и Ирма разошлись по своим комнатам, Жан пошел взглянуть на лошадь, а мы с господином де Лоране отправились за новостями. Самое лучшее было зайти в какой-нибудь кабачок и спросить последние газеты. Мы так и сделали. Новости оказались захватывающими. Во Франции со времени нашего отъезда из Бельцингена произошло много интересных событий. Во-первых, – ужасный день 10 августа, – нападение на Тюильри, избиение швейцарцев, затем заключение королевской семьи в Тампль и временное лишение Людовика XVI королевского сана.

Все эти события могли ускорить нашествие союзников на французскую границу.

Вся Франция уже была готова отразить это нашествие.

Французские войска разделены были на три армии. Люкнер на севере, Лафайет в центре, Монтескье на юге, а Дюмурье был генерал-лейтенантом под начальством Люкнера.

За три дня до нашего приезда в Майнц распространилось следующее известие: Лафайет в сопровождении нескольких сослуживцев был в главной квартире австрийцев, где, несмотря на его протест, с ним обошлись как с военнопленным.

По этому факту можно судить об отношении наших врагов ко всему французскому и о том, какова была бы наша участь, если бы военные агенты захватили нас с просроченными паспортами. Конечно, нельзя было слепо верить всему, что писали в газетах, но тем не менее положение дел представлялось в следующем виде.

Дюмурье, главнокомандующий армиями севера и центра, был, как известно, знатоком своего дела; вот почему, желая направить первые удары именно на него, короли Прусский и Австрийский собирались прибыть в Майнц. Союзными армиями командовал герцог Брауншвейгский. Неприятельские войска, проникнув во Францию через Арденны, должны были идти по шалонской дороге на Париж. Шестидесятитысячная прусская колонна шла через Люксембург к Лонгви. Сзади нее, в составе двух корпусов, под начальством Клерфайта и князя Гогенлое двигались тридцать шесть тысяч австрийцев. Вот каково было количество войск, угрожавших Франции!

Я рассказываю вам теперь все эти подробности (о которых узнал впоследствии) для того, чтобы вам было яснее наше положение.

Дюмурье находился в Седане с двадцатью тремя тысячами людей. Келлерман, заменявший Люкнера, занимал Мец с двадцатью тысячами. Пятнадцать тысяч в Ландау, под начальством Кюстина и тридцать тысяч в Эльзасе под командой Бирона готовы были в случае надобности присоединиться к Дюмурье или к Келлерману.

Кроме того, мы узнали из газет, что пруссаки, взяв Лонгви, осаждают Тионвиль, а ядро прусской армии идет на Верден.

Мы вернулись в гостиницу, и госпожа Келлер, узнав от нас все эти новости, несмотря на сильное утомление, не позволила нам и суток пробыть в Майнце, хотя отдых этот был ей необходим. Она боялась, чтобы не нашли ее сына. Итак, мы на следующий день, 1 сентября, снова тронулись в путь. До границы оставалось еще около тридцати лье.

Наша лошадь, несмотря на все мои заботы о ней, шла очень медленно, а нам между тем нужно было торопиться. Только под вечер увидели мы развалины старого замка – крепости на вершине Шлосберга. У подножия его расположен Крейцнах, важный город Кобленцкого округа; стоит он на реке Наге, в 1801 году принадлежал Франции, а в 1815 снова перешел к Пруссии.

На другой день мы были в местечке Кирн, а еще через сутки – в местечке Биркенфельд. Имея, к счастью, достаточный запас провизии, мы могли миновать эти городки, не значившиеся в нашем маршруте; по ночам нам приходилось довольствоваться только кровом нашей повозки, так что ночевки были крайне неудобны и даже утомительны.

Так было и во время нашей стоянки в ночь на 4 сентября. На следующий день, в полночь, истекал срок, в который мы обязаны были покинуть пределы Германии, а между тем мы были еще на расстоянии двухдневного пути от границы. Что с нами будет, если прусские агенты арестуют нас в пути с просроченными паспортами?..

Может быть, мы могли бы направиться южнее, в сторону ближайшего французского города Саррелуи, но тогда мы рисковали бы наткнуться на пруссаков, шедших осаждать Тионвиль, и во избежание этой опасной встречи предпочли более длинный путь.

В сущности, мы находились всего в нескольких лье от Франции, причем все были целы и невредимы. В отношении господина де Лоране, Марты, сестры и меня тут не было ничего удивительного, а вот про госпожу Келлер с сыном можно сказать, что судьба благоприятствовала им. Встретившись с Жаном в горах Тюрингии, я никак не предполагал иметь возможность пожать ему руку на границе Франции.

Но как бы то ни было нужно было непременно миновать Саарбрюкен, не только в интересах Жана с матерью, но и ради нас самих. Здесь бы нам охотнее оказали гостеприимство в тюрьме, чем в гостинице.

Имея это в виду, мы остановились в харчевне, где бывает публика попроще.

Хозяин несколько раз бросал на нас странные взгляды. Мне даже показалось, что когда мы уезжали, он перемолвился кое о чем с какими-то субъектами, сидевшими за столом в глубине маленького зала; субъектов этих разглядеть мы не могли.

Наконец, 4-го утром мы пустились в путь по дороге, ведущей из Тионвиля в Мец, решив, если нужно будет, направиться в этот большой город, занятый в то время французами.

Как труден путь через массу лесочков, рассыпанных по всей этой местности! Бедная наша лошаденка изнемогала, так что около двух часов пополудни мы должны были выйти из экипажа в виду большого косогора, поднимавшегося между густыми кустарниками и полями хмеля; только уставшая госпожа Келлер оставалась в повозке.

Мы двигались медленно. Я вел лошадь под уздцы. Сестра шла рядом. Господин де Лоране, Марта и Жан следовали немного поодаль. На дороге, кроме нас, никого не было. Вдали, слева, слышались глухие выстрелы. Должно быть, шел бой под стенами Тионвиля.

Вдруг с правой стороны раздается выстрел. Лошадь, смертельно раненная, падает на оглобли и ломает их. В то же время слышатся восклицания:

– Наконец-то он нам попался!

– Да, это, несомненно, Жан Келлер!

– Заработали тысячу флоринов!

– Нет еще! – воскликнул Жан.

Снова выстрел. На этот раз стреляет Жан, и вслед за этим какой-то человек падает на землю рядом с нашей лошадью.

Все это произошло так быстро, что я не успел опомниться.

– Это Бухи! – крикнул мне Жан.

– Ну так «бухнем» их! – отвечал я.

Эти негодяи были в харчевне, где мы ночевали, и, обменявшись несколькими словами с хозяином, бросились следом за нами.

Но из троих теперь осталось только двое, отец и один сын; второй только что умер, пронзенный пулей в сердце.

Теперь силы сравнялись: двое против двоих; но борьба была непродолжительна: я в свою очередь выстрелил в сына и, к сожалению, только ранил этого негодяя. Тогда оба, видя свою неудачу, бросились в чащу налево от дороги и умчались во всю прыть.

Я хотел кинуться за ними, но Жан остановил меня. Может быть, он был не прав, что так поступил?

– Самое важное теперь поскорее перейти границу, – сказал он. – Вперед! Вперед!