Собрание сочинений, том 5. Белая перчатка. В дебрях Борнео. В поисках белого бизона.

Дежурство Базиля было долгим; так как они улеглись поздно, мальчик очень хотел спать и поэтому не был дружественно настроен по отношению к волкам, из-за которых ему приходилось теперь бодрствовать. По временам, когда Базиль видел, как волки мелькают в темноте, он не мог сдержать гневных восклицаний и решил, что, как только наступит утро, он разрядит ружье в одного из волков стаи, чтобы хоть как-нибудь дать выход своим чувствам.

После трехчасового дежурства Базиль наконец увидел на востоке первые лучи солнца.

«К тому времени, как мы приготовим завтрак, - подумал Базиль, - станет уже достаточно светло: можно будет отправляться в путь. Пора будить Франсуа и Люса. Для разнообразия дам-ка я им сигнал к подъему выстрелом. Вот сейчас выберу самого большого из этих подлых волков... Хоть одного из них навсегда отучу от того, чтобы не давать спать людям!»

Базиль приподнялся на коленях и оглянулся, намечая себе жертву.

Как ни странно, койоты будто догадались о его намерении и разбежались от костра. Но некоторых из них можно было еще видеть под деревьями. Базиль выбрал одного, который при слабом свете казался здоровенным серым волком, и, наведя ружье, выстрелил в него. Охотник не очень заботился о том, убьет он животное или нет, и стрелял небрежно.

Вслед за выстрелом послышался громкий крик, которому ответили десятки других голосов со всех сторон долины. Крик разбудил спящих Франсуа и Люсьена.

Братья вскочили на ноги. Это не был волчий вой, нет, это был крик совсем другого рода. Это был вопль человеческих голосов - военный клич индейцев!

Братья молча стояли, объятые ужасом, но, даже если бы они и могли говорить, у них едва ли хватило бы времени на то, чтобы вымолвить хоть слово, ибо почти тут же на мальчиков набросились какие-то темные фигуры, и в следующее мгновение их окружили пятьдесят высоких индейцев. Базиль, стоявший дальше других от костра, упал без чувств, оглушенный ударом, и в это время Люсьена и Франсуа, которые не успели и подумать о том, чтобы взяться за ружья, уже схватили и крепко держали мускулистые руки индейцев. По счастью, братья не сопротивлялись, иначе индейцы убили бы всех троих на месте. А теперь индейцы, казалось, были в нерешительности - оставить мальчиков в живых или убить, ведь это Базиль принял одного из них за волка и ранил, что, конечно, сильно рассердило их. Однако, приняв во внимание, что силы противника очень малы и что мальчики не оказали сопротивления, индейцы оставили мысль о том, чтобы убить их на месте, а связали им руки сзади, посадили на лошадей и, захватив их ружья и одеяла, повезли юных охотников из долины.

Вскоре индейцы достигли места, где были привязаны их собственные лошади. Здесь они на минуту задержались. Каждый из них вскочил в седло, и затем весь отряд вместе с пленниками быстро поскакал по прерии.

Примерно через час они подъехали к большому лагерю, расположенному на берегу широкой мелководной реки. На равнине стояло около сотни жилищ. На земле валялись рога и шкуры бизонов, а на шестах перед каждым жилищем висело много бизоньего мяса. Тут были и костры, и походные котелки, и всякая утварь, собаки и лошади, женщины и дети - все вперемешку двигались взад и вперед между шалашами.

Пленников бросили на землю перед лагерем, неподалеку от берега. Индейцы оставили их, но мальчиков сразу окружила толпа кричащих женщин и детей. Сначала они с любопытством рассматривали пленников, но, услыхав, что один из индейцев ранен, начали издавать ужасные, пронзительные крики и приблизились к пленникам, угрожая им взглядами и жестами. Они начали тянуть беззащитных мальчиков за волосы и за уши, колоть им руки и плечи остриями стрел. Затем несколько женщин схватили мальчиков, потащили их в реку и стали окунать в воду, долго держа головы пленников под водой. Бедные мальчики думали, что их хотят утопить, но так как они были связаны, то не могли даже сделать попытку высвободиться. Однако утопить их не входило в намерения женщин, они просто хотели попугать своих пленников и скоро снова вытащили мальчиков на берег и бросили их мокрых на траву.

Но что все это время делал Базиль? Разве он не обладал амулетом, который положил бы конец их мучениям и превратил бы индейцев из жестоких врагов в друзей? Бедный Базиль, он страдал больше всех! Я сейчас расскажу вам, как обстояло дело.

Когда на мальчиков напали индейцы, Базиля оглушили ударом томагавка по голове. Он упал без чувств и, хотя потом настолько пришел в себя, что мог ехать на лошади в индейский лагерь, окончательно очнулся лишь тогда, когда его погрузили в холодную реку. Как только сознание вернулось к Базилю, он вспомнил о том, что хранилось у него на груди. Братья все время напоминали ему об этом, горячо умоляя его применить секретное средство, о котором никто из них ничего толком не знал. Но все это время Базиль, оглушенный ударом, едва сознавал, что делал. Теперь он пришел в себя и старался дотянуться до шнурка и достать из-за ворота рубашки вышитый мешочек. Так как руки его были связаны сзади, он ничего не мог сделать. Базиль попробовал дотянуться до шнурка ртом; все его усилия были тщетны. Тогда Базиль повернулся к братьям, чтобы они помогли ему в этом. Но братьев уже не было рядом - женщины оттащили их далеко от него; ноги и руки Люсьена и Франсуа тоже были связаны, и они не могли сдвинуться с места. Базиль с отчаянием наблюдал все это. Судя по жестокому обращению, которому они подвергались, и по возбужденному, гневному поведению индейцев, он начал бояться худшего и сомневаться даже, поможет ли им амулет. Базиль напрягал все силы, чтобы достать мешочек, но у него ничего не получалось, и он стал делать знаки окружавшим его женщинам, кивая головой и указывая глазами себе на грудь. Однако они не поняли, что он имел в виду, и только смеялись над этой, с их точки зрения, комической пантомимой.

Во время всей этой сцены индейцы-мужчины стояли в стороне, разговаривая и явно раздумывая над тем, как поступить с пленниками. Некоторые индейцы были сердиты и возбуждены. Они говорили громко, сильно жестикулируя, время от времени указывая на ровную площадку против лагеря. Среди этих громко разговаривающих индейцев был и тот, кого ранил Базиль, - у него была перевязана рука. Это был некрасивый, свирепого вида индеец, и, хотя мальчики не понимали ни слова из всего, что говорилось, они догадались, что он настроен по отношению к ним враждебно. К своему ужасу, они вдруг увидели, что он и его приверженцы одержали верх, и все остальные, казалось, наконец согласились.

Какое же индейцы приняли решение? Неужели они собираются убить их?

Мучимые ужасными предположениями, братья с волнением наблюдали за малейшим движением в лагере.

Вдруг они увидели, что каждый индеец вооружился луком, а двое из них принесли большой столб и врыли его в землю. О Боже! Страшная истина стала очевидной: индейцы намеревались привязать пленников к столбу и использовать их в качестве мишени для стрел. Мальчики слышали, что это распространенный обычай среди индейцев по отношению к пленным.

У каждого из братьев вырвался крик ужаса, когда они поняли смысл страшных приготовлений. Они даже не могли крикнуть что-нибудь друг другу, их слова потонули в воплях женщин и детей, которые прыгали и танцевали вокруг в явном восторге от перспективы ужасного спектакля, на котором они должны были присутствовать.

По счастью, Базиль был избран первой жертвой. Ему, очевидно, отдали предпочтение потому, что он был крупнее и старше остальных. Два индейца грубо схватили его и потащили к столбу, на ходу стаскивая с мальчика одежду, так как обнаженное тело было лучшей мишенью.

Как только индейцы ослабили веревки на руках и стащили с Базиля рубашку, внимание их привлек вышитый мешочек. Один из них схватил его и вынул содержимое; это оказалась чашечка трубки из красной глины - знаменитого мыльного камня. Как только индеец увидел трубку, он издал непонятное восклицание и передал трубку своему товарищу. Тот взял ее в руки, издал такое же восклицание и побежал к толпе индейцев. Трубка стала переходить из рук в руки; индейцы разглядывали ее и говорили что-то. Один индеец, казалось, был взволнован больше других. Посмотрев на трубку, он поспешно подбежал к Базилю; остальные последовали за ним.