В Индию на велосипеде через Западный Китай/Тибет/Непал

― Яблочное вино?! — притворно удивился торговец. — Что вы! Откуда?!.. — и тихо добавил. — Обычно я не торгую, но для вас… только никому не говорите!

Он протянул нам нечто продолговатое, завернутое в газету. Мы вернулись в гостиницу и обнаружили в свёртке бутыль с крепчайшим самогоном, пахнущим скорее не яблоками, а человеческими грехами, отмыть которые не поможет даже очистительная парикрама.

Лишь попробовав это «вино», мы побежали в ближайшую столовую, чтобы заесть ужасный вкус во рту. В меню санглинских забегаловок были популярны блины (по-английски — pancake). Английские названия здесь писали с уморительными ошибками. Тут был и pinecake — «сосновый пирог», и pencake — «пирог из шариковой ручки». Мы выбрали соответствующий нашему состоянию paincake — «пирог боли», оказавшийся на удивление вкусным.

Я люблю Индию…

На следующий день мы отправились на запад. Рут поехала автостопом, я — на велосипеде. Договорились пересечься по дороге.

И опять передо мной мелькали дорожные картины, порой сюрреалистичные.

Чёрные стервятники рвали на куски тело павшего ослика. Оставшаяся невредимой ослиная голова укоризненно смотрела на хищников.

На узкой дороге корова удирала от грузовика. Бедняге было некуда деться, и она с резвостью горного козла вскарабкалась на практически вертикальную стену.

Мимо проехал бензовоз с надписью: «Специалисты рекомендуют не курить». Сразу за ним шёл автобус «Charas coach» («наркоавтобус»). Интересно, кого он вёз?

У притулившегося на обочине тяжёлого катка на радиаторе был нарисован священный знак «Ом». Я живо представил себе медитирующий каток: «Ом-м-м-м…» — раскатывает он по дороге свежий асфальт.

Под вечер я увидел Рут, сидящую в придорожном ресторанчике. Она о чём-то разговаривала с подвёзшим её водителем грузовика. Водитель неторопливо ломал в руках плитку гашиша. И вручил Рут половинку. Мне он захотел подарить вторую, но я от подарка отказался, и водитель, крепко покурив, уехал в темноту.

Мне было неловко оставлять Рут одну на непредсказуемой ночной дороге, поэтому мы решили поехать вместе на ночном автобусе. Сократим время в пути, а заодно переночуем в дороге, чтобы не тратиться на гостиницу. Велосипед я заброшу на крышу, где обычно сложены башни из чемоданов и тюков.

Мы коротали время, просматривая на ноутбуке Рут немецкий документальный фильм про Ладак, тибетское поселение в индийском штате Джамму и Кашмир.

Дедушка, владелец заведения, смотрел фильм вместе с нами. Он не понимал немецкую речь, но с интересом разглядывал движущиеся картинки и пил уже знакомое нам «яблочное вино». Выпив достаточно, дедушка плакал и бормотал что-то о добрых иностранцах, приехавших в его страну и сделавших такой удивительный красивый фильм. Надтреснутым голосом он затянул жалобно-патриотическую песню с припевом «Я люблю Индию, я люблю Индию…».

Было уже совсем поздно, и дедушка начал закрывать ресторанчик. Здесь не было ни дверей, ни жалюзи. Лишь груда кривых досок у входа. Дедушка пытался вставить доски в пазы, но они не подходили друг к другу и вываливались на дорогу. Виновато было «вино», да и сама технология устарела пару тысяч лет назад. Но мы находились в Индии, стране без времени. Дедушка не торопился, не экономил минуты. Рано или поздно доски оказались в пазах, и довольный хозяин ушёл спать домой.

Священная баня

В Маникаран мы прибыли на автобусе рано утром. Я полез на крышу, чтобы спустить тяжёлые сумки и велосипед. Эмансипированная Рут бросилась мне помогать.

― Зачем ты это делаешь? — удивился я. — Столько мужчин бездельничает! Молча смотрят, как ты тянешь тяжёлую сумку! Не нужно самой, лучше организуй местных жителей… Эй, ну чего смотрите, помогите девушке! — это я крикнул толпящимся вокруг зевакам. Дюжина смуглых рук тут же потянулась к рюкзаку, и он благополучно спустился на землю.

― У нас так не принято… — смущённо сказала Рут. Но видно было, что мужская забота, даже чуть запоздалая, ей приятна.

Маникаран — священное место, а есть ли в Индии другие?! Здесь в посёлке, зажатом между скалами, находятся горячие источники, обладающие целительной силой. По легенде богиня Парвати (Дурга) потеряла серёжку, и та закатилась в подземный мир к его хозяину змею Шеше. Муж богини-растеряхи Шива разозлился и открыл свой третий глаз, грозя уничтожить всё вокруг. Испугавшись, змей Шеша с шипением вернул серёжку, а заодно много других драгоценностей. Виноват ли горящий взгляд Шивы или что-то другое, но температура подземной воды здесь достигает 98 градусов. Паломники варят в бурлящем кипятке рис, хлеб и яйца, считая такую еду «прасадом», то есть благословлённой.

Храмы в Маникаране и его окрестностях примечательные. Они похожи на грибы-боровики. Основное здание — крепкая округлая ножка серого цвета, сужающаяся кверху. А вот крыша — шляпка гриба — подкачала, она как у поганки, тонкая, чёрная и с перепонками-балками.

Возле храмов с утра до вечера сидят бродячие садху. Они съезжаются в Маникаран отовсюду. Им здесь хорошо: приятно для души и тела. К услугам аскетов храмы Шивы, Вишну и Рамы с горячими бассейнами. Садху со значительным видом курят чилом, трубочку с гашишем. Проходящие мимо паломники подносят им еду и деньги. Садху принимают подношение с достоинством и кажутся вполне довольными тем, что когда-то выбрали для себя путь аскезы.

Помимо индуистов в город приезжают сикхи — индийское священное воинство, поднявшееся в средние века для защиты страны от нашествия мусульман. Сикхи приезжают на джипах и мотоциклах, украшенных оранжевыми флажками. Сикхский храм Гурдвара Сахиб вмещает до 4 тысяч паломников. Все желающие независимо от национальности и вероисповедания могут бесплатно остановиться в храме и питаться в его столовой.

Как сказано в древних текстах, Маникаран — «место паломничества, где все желания исполняются». А желание у большинства приезжих одно — поскорее окунуться в целительную горячую ванну. Можно перемещаться от храма к храму и в каждом окунаться в воду. Места купания для мужчин и женщин различны. Лишь в «парной» люди обоих полов могут находиться вместе. Так называемая «горячая пещера» в Гурдваре — сакральное место, где паломники сидят в жарком пару полностью одетыми и монотонно повторяют «Вахи-Гуру, Вахи-Гуру…», сикхскую мантру, прославляющую гуру — основателей религии.

Вместе с Рут мы вновь сняли один номер на двоих, чтобы сэкономить — да и подружились уже. Правда, снова вышла неловкость. Перепутали twin room и double room, оказались в номере с кроватью для семейных пар. Рут сообщила мне, что вообще-то у неё есть жених в Германии. Я же на это ответил, что после Кайласа вообще безгрешен, и никакая голая немка в моей постели не сможет меня сбить с духовного пути. Посмеялись и не стали менять номер. Тем более, что в остальном он оказался чудесным: с балкона открывался вид на сикхскую гурдвару и горную реку, а над рекой были натянуты верёвки с тысячами цветных флажков.

В нашей гостинице был даже собственный горячий бассейн. Поначалу мы думали, что будем купаться только в храмах. Но Рут обнаружила, что купальни для женщин там гораздо теснее и хуже, чем для мужчин. Обойдя весь город, мы вернулись в бассейн гостиницы. Там было тихо и спокойно. Ни голых бородачей в тюрбанах, ни массивных и шумных индийских дам. Лишь пар над водой. Здесь и о духовном подумать приятно.

Праздник самоистязания

Проведя пару дней в Маникаране, я обнял на прощание Рут и дальше поехал один. Мой путь лежал на север в долину Куллу. В деревне Джагатсукх, чуть не доезжая города Манали, я заметил оживление. Здесь проходил праздник Мела Чачоли.