Цезарь Каскабель (иллюстр.)

Аляска — северо-западная часть Американского континента между пятьдесят второй и семьдесят второй параллелью. Сам полуостров и прилегающий к нему Берингов пролив разделяются Северным Полярным кругом.

Посмотрите внимательнее на карту, и вы отчетливо увидите, что побережье Аляски напоминает профиль израильтянина. Лоб — это пространство между Лисбернским мысом и косой Барроу; глазная впадина — залив Коцебу; нос — мыс Принца Уэльского; рот — залив Нортон, а традиционная бородка — собственно полуостров Аляска, выдающийся далеко в Тихий океан и продолженный сыпью Алеутских островов. Что касается головы, то ее затылок упирается в северную оконечность хребтов Кордильер, последние отроги которых исчезают в Ледовитом океане.

Так выглядит на карте страна, по которой «Прекрасной Колеснице» предстояло пройти шестьсот лье.

Само собой разумеется, Жан тщательно изучил предстоявший маршрут — горы, водные преграды и рисунок океанского побережья. Он даже собрал небольшое совещание по данному поводу, семья с живейшим интересом выслушала его.

Благодаря ему все (даже Клу) теперь знали, что землю крайнего северо-запада Американского континента открыли русские; затем ее обследовали француз Лаперуз [86], англичанин Ванкувер и, наконец, американец Мак-Клюр во время поисков сэра Джона Франклина [87].

Частично эти края были изучены также благодаря путешествиям Фредерика Вимпера и полковника Баксли в 1865 году, когда встал вопрос о прокладке телеграфного кабеля между Старым и Новым Светом через Берингов пролив. Но во внутренние области Аляски до сих пор попадали лишь торговцы мехами и пушниной.

Именно в то время в международной политике вновь всплыла знаменитая доктрина Монро [88], согласно которой Америка полностью должна принадлежать американцам. Поскольку колонии Великобритании, Колумбия и Доминион могли присоединиться к Штатам только в более или менее отдаленном будущем, то, может быть, Россия уступит Аляску, то есть территорию в сорок пять тысяч квадратных лье? [89] Соответствующие предложения были высказаны московскому правительству [90].

Поначалу в Соединенных Штатах слегка посмеивались над государственным секретарем [91] господином Стюартом, когда тот поднял вопрос о присоединении владений моржей и тюленей, польза от которых казалась весьма сомнительной. Тем не менее господин Стюарт продолжал настаивать с упорством истинного янки, и в 1867 году в переговорах наметился определенный сдвиг. Можно было сказать, что подписание договора между Америкой и Россией являлось уже делом решенным.

Вечером тридцать первого мая семья Каскабель остановилась на границе, в роще больших деревьев. Теперь «Прекрасная Колесница» находилась на российской земле, а не на британской. Господин Каскабель мог вздохнуть спокойно.

К нему вернулось его доброе настроение, и столь заразительное, что все домочадцы разделили его. Теперь до самых границ Европейской России их маршрут пройдет только по московским землям, ведь обширные просторы Аляски и азиатской Сибири — все подвластно русскому царю.

Состоялся праздничный ужин. Жан подстрелил большого жирного зайца, которого Ваграм спугнул в густых зарослях. Извольте, настоящий русский заяц!

— По этому поводу мы откроем хорошеньку-ую бутылочку! — объявил господин Каскабель. — Боже правый! Кажется, по эту сторону границы даже дышится легче! Американский воздух, смешанный с русским! Дышите глубже, ребятишки, не стесняйтесь! Этого коктейля всем хватит, даже Клу, хотя у него нос величиной с локоть! Уф! Целых пять недель я задыхался в этой вонючей Колумбии!

Завершив торжественный ужин и поглотив последнюю каплю доброго вина, все разошлись по своим отсекам. Ночь прошла в полнейшем спокойствии. Оно не нарушалось ни приближением хищных животных, ни появлением диких индейцев. К утру лошади и собаки были готовы к выполнению своих обязанностей.

Подъем — на рассвете, и гости приветливой России — «родной сестры Франции», как говорил господин Каскабель, быстро свернули лагерь. Не было еще и шести утра, когда «Прекрасная Колесница» уже двинулась на северо-запад к Симпсон-Ривер, которую путешественники собирались без труда преодолеть на пароме.

Южная оконечность Аляски — узкая полоска земли, в целом носящая имя индейского племени тлинкитов. К ней прилегает множество островов и архипелагов, таких как Принца Уэльского, Крузова, Кую, Баранова и другие. На острове Баранова находилась столица Русской Америки, именуемая также Ново-Архангельском. По прибытии в Ситку господин Каскабель рассчитывал сделать остановку на несколько дней — прежде всего для отдыха, а также для подготовки к завершению первой части путешествия, которое оканчивалось Беринговым проливом.

Такой план вынуждал их идти узкими тропами, капризно извивавшимися вдоль прибрежных гор.

Они тронулись в путь, но не успели сделать и шагу по земле Аляски, как столкнулись с неожиданным и серьезным препятствием.

Гостеприимная Россия, сестра Франции, казалось, вовсе не расположена радушно приветствовать своих родных французских братьев в лице Каскабелей.

Россия предстала перед ними в виде трех похожих на калмыков, большеголовых и курносых пограничников крепкого сложения, с окладистыми бородами, в темных мундирах и плоских фуражках, которые внушают благолепное почтение стольким миллионам людей.

По приказу старшего из пограничников «Прекрасная Колесница» замедлила ход, и Клу, державший лошадей под уздцы, кликнул хозяина.

Господин Каскабель появился на пороге фургона; из-за спины выглядывали его сыновья и жена. Затем все сошли на землю и остановились в некотором трепете перед людьми в мундирах.

— Ваши паспорта? — спросил пограничник на русском языке; но господин Каскабель в этих обстоятельствах прекрасно его понял.

— Паспорта? — удивился он.

— Да! Во владениях его императорского величества не положено появляться без паспортов!

— Но у нас их нет и никогда не было, господин пристав, — как можно вежливее ответил господин Каскабель.

— В таком случае поворачивай оглобли!

Слова прозвучали столь ясно и однозначно, что непрошеным гостям послышалось, что перед их носом захлопнулась дверь.

Господин Каскабель скривился. Он понял, насколько строги правила российской бюрократии и сколь сомнительна вероятность соглашения. Какая непредвиденная неудача — встретить жандармов прямо на границе!

Корнелия и Жан с беспокойством ожидали окончания беседы, от которой зависела судьба их путешествия.

— Уважаемые московиты, — сценическим голосом сказал господин Каскабель, усиливая жестикуляцию, чтобы придать большую выразительность своей и так достаточно выразительной речи, — мы французы; мы путешествуем не только для собственного удовольствия, но, надеюсь, и для удовольствия других людей, в частности, благородных бояр, если только они пожелают почтить своим присутствием наши представления! Мы считали, что можем обойтись без документов на землях его царского величества, императора всей России…

— Никогда еще не бывало, чтобы кто-нибудь проходил на его территорию без особого на то разрешения… никогда!

— А может, получится один раз… один маленький разочек? — особенно вкрадчивым голосом произнес господин Каскабель.

— Нет! — сухо и жестко отрезал урядник. — Назад, и все! Без пререканий!

— Но тогда, — взмолился господин Каскабель, — где же выписать паспорта?

— Это ваше дело!

— Пропустите нас в Ситку, и там с помощью французского консула…

— В Ситке нет никакого французского консула! А кстати, откуда вы сейчас идете?