История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века

«Решив составить карту течения Амазонки, — пишет Кондамин, — я тем самым избавил себя от роли пассивного зрителя, которая во время спокойного плавания среди однообразной местности могла бы оказаться скучной. Мне приходилось постоянно напрягать внимание, чтобы с буссолью и часами в руке следить за всеми излучинами реки, замерять, сколько времени мы двигались от одного поворота до другого, определять ширину русла в разных местах и ширину устьев притоков, угол, образуемый ими при впадении, отмечать встречавшиеся острова и их длину, а главное — измерять скорость течения реки и движения плота, то идя по берегу, то плывя на плоту, и применяя различные методы, описывать которые я считаю здесь излишним. У меня не было ни одной свободной минуты. Я часто делал промеры глубины, измерял тригонометрическим путем ширину реки и ее притоков, почти ежедневно определял полуденную высоту солнца, а на всех стоянках — его диаметр при восходе и при заходе».

Двадцать пятого июля, миновав устье реки Тигре, Кондамин прибыл во вновь созданное поселение индейцев племени ямео, под влиянием миссионеров недавно перебравшихся туда из лесов. Язык этих индейцев был очень трудный, а произношение совершенно необычное. Некоторые слова состояли из девяти, десяти слогов, а считать ямео умели только до трех. Они очень ловко владели сарбаканом [211], выпуская из него маленькие стрелы, смазанные таким сильнодействующим ядом, что он вызывал смерть в течение одной минуты.

На следующий день Кондамин и его спутники достигли устья Укаяли, одной из самых полноводных рек, впадающих в Мараньон, возможно даже являющейся истоком Амазонки. Отсюда Амазонка сильно расширяется.

Двадцать седьмого Кондамин пристал у поселка индейцев омагуа, когда-то могущественного племени, населявшего берега Амазонки на протяжении двухсот лье ниже впадения в нее Напо. В этих местах они чужие, и говорят, что некогда, спасаясь от ига испанцев, спустились по течению какой-то реки, берущей свое начало в королевстве Гранада. Слово «омагуа» на языке перуанских индейцев означает «плоская голова»; действительно, у этого племени существует странный обычай сжимать между двумя дощечками лоб новорожденных для того, чтобы, как они поясняют, сделать головы детей похожими на полную луну. Омагуа употребляют в качестве наркотиков два растения со странными свойствами — «флорипондио» и «курупа», которые вызывают опьянение, длящееся целые сутки, и причудливые сновидения.

На берегах Мараньона повсюду попадаются хинные деревья, ипекакуана [212], сарсапарель [213], гваяковые [214] и деревья какао, лиана ваниль. Там растут также каучуковые деревья; из их сока индейцы делали бутылки, сапоги и «клизмы, работающие, — как говорит Кондамин, — без поршня; они имеют форму пустотелой груши с дырочкой на конце, куда вставляется трубочка. Это приспособление широко применяется индейцами омагуа. Когда они собираются на какое-нибудь празднество, правила вежливости предписывают, чтобы хозяин дома преподнес каждому гостю по клизме, и ее пускают в ход, прежде чем начать торжественный обед».

Сменив в Сан-Хоакине плот на лодку, Кондамин добрался до устья Напо как раз вовремя, чтобы в ночь с 31 июля на 1 августа произвести наблюдение над выходом из тени первого спутника Юпитера, что позволило ему точно определить долготу и широту этого пункта и таким образом получить твердую основу для нанесения на карту остальной части пути.

На следующий день Кондамин достиг Певаса, последней испанской миссии на берегах Амазонки. Жившие там индейцы принадлежали к разным племенам и не все были обращены в христианство. Они еще носили украшения из костей животных или рыб, всунутых в ноздри и губы, а из многочисленных дырочек в щеках торчали птичьи перья всех цветов.

Сан-Паулу являлся первой португальской миссией. Там река имеет в ширину не меньше девятисот туазов, и на ней часто разыгрываются страшные бури. Наш путешественник был приятно удивлен при виде того, что индианки носили холщовые рубахи и имели запирающиеся сундуки, железные ключи, иголки, зеркала, ножницы и другие европейские изделия, которые индейцы приобретают в Пара, когда доставляют туда собранные ими плоды какао. Их лодки отличаются значительно большим удобством, чем те, какими пользуются индейцы в испанских владениях. Они представляют собой настоящие маленькие бригантины длиной в шестьдесят футов и шириной в семь, приводимые в движение сорока гребцами.

Между Сан-Паулу и Куари в Амазонку впадают большие красивые реки: с юга — Жутаи, Журуа, Тефе, Куари, а с севера — Путумайо и Жапура. На берегах этой последней реки еще жили дикари-людоеды. Там 26 августа 1639 года Тейшейра водрузил знаки, которые должны были обозначать государственную границу. До этого места при сношениях с туземцами пользовались языком перуанских индейцев; впредь следовало прибегать к наречию бразильских племен, употребляемому во всех португальских миссиях.

Затем путешественники миновали реку Пурус и Риу-Негру, соединяющую Амазонку с Ориноко. Работы Кондамина и его проницательная критическая оценка путешествий предшествовавших ему миссионеров впервые внесли некоторую ясность в географию бассейна Амазонки.

На дальнейшем пути Кондамин проплыл мимо устья реки Мадейра [215], названной так из-за большого количества приносимого ею леса, и форта Паушис, за которым на Амазонке начинает ощущаться прилив, хотя до моря остается еще свыше двухсот лье; далее экспедиция миновала крепость Гопайос, расположенную в устье небольшой реки, в верховьях протекающей среди бразильских рудников; на берегах этой реки живут индейцы тупинамбы.

Только в сентябре на севере показались горы — новый ландшафт, так как в течение двух месяцев плавания Кондамин не видел ни одного даже небольшого холма. То были первые отроги Гвианского нагорья.

Шестого сентября у форта Пару путешественники покинули Амазонку и по естественному каналу вошли в реку Шингу, названную Акуньей Парамарибо. Затем достигли форта Курупа и наконец Пара, большого города с прямыми улицами и каменными домами [216]. Кондамин, которому для завершения карты необходимо было посетить устье Амазонки, сел на судно, направлявшееся в Кайенну, куда прибыл 26 февраля 1744 года.

Это грандиозное путешествие дало важные результаты. Впервые течение Амазонки было исследовано подлинно научными методами; появились серьезные доводы в пользу того, что Амазонка соединяется с Ориноко; наконец, Кондамин собрал огромное количество интересных данных из области естественной истории, физики, астрономии и новой, делавшей еще первые шаги науки — антропологии.

Теперь нужно рассказать о путешествиях одного из ученых, лучше всех понимавшего связь между географией и остальными естественными науками. Его звали Александр Гумбольдт. Ему принадлежит слава пионера, указавшего другим исследователям плодотворный путь.

Гумбольдт родился в Берлине в 1769 году. Первым его наставником был Кампе, известный издатель многих книг о путешествиях. Питая большую склонность к ботанике, Гумбольдт подружился в Геттингенском университете с Форстером-младшим, совершившим кругосветное плавание с капитаном Куком. Эта дружба, в особенности восторженные рассказы Форстера, по-видимому, послужили причиной появления у Гумбольдта страсти к путешествиям. Он изучает одновременно геологию, ботанику, химию, животное электричество и для усовершенствования во всех этих разнообразных науках совершает путешествия в Англию, Голландию, Италию и Швейцарию. В 1797 году после смерти матери, возражавшей против его поездок за пределы Европы, он побывал в Париже, где познакомился с молодым ботаником Эме Бонпланом. Вместе с ним он немедленно принялся за составление нескольких проектов путешествий.