Великолепное Ориноко

— Я думаю, что нам не надо было спрашивать у кого бы то ни было разрешения на это?.. — возразил ворчун сухим тоном.

— Конечно, — сказал Мигуэль, решив не считаться с дурным приемом, который, очевидно, ожидал все его предложения. — Но, узнав о цели вашего путешествия…

— Раз!.. — процедил сержант Мартьяль сквозь зубы, точно высчитывая, на сколько вопросов любезного географа ему придется отвечать.

— Об условиях, при которых ваш племянник отправляется на поиски своего отца, полковника Кермора…

— Два!.. — произнес сержант Мартьяль.

— И зная, что вы намерены подняться по Ориноко до Сан-Фернандо…

— Три!.. — пробурчал сержант.

— Я хочу вам предложить, не нашли ли бы вы более подходящим, более выгодным и более безопасным совершить переезд из Кайкары в Сан-Фернандо вместе с нами, в одной лодке…

Предложение Мигуэля было вполне приемлемым. Казалось, не было причин отказываться от него. Выбрав достаточно вместительную лодку, впятером путешественники совершили бы переезд в более благоприятных условиях.

Таким образом, сержанту Мартьялю трудно было найти благовидный предлог для отказа. Однако, не посоветовавшись даже с племянником, как человек, решение которого было принято заранее, он сухо ответил:

— Чувствительно тронут, сударь, очень польщен!.. Но если бы даже ваше предложение оказалось еще более выгодным, оно нам не подошло бы.

— Но что же в нем неподходящего? — спросил Мигуэль, несколько удивленный тем, что его предложение нашли неприемлемым.

— Неподходящее потому… что не подходит нам! — возразил Мартьяль.

— Конечно, вы имеете свои причины так отвечать, господин сержант! — продолжал Мигуэль. — Однако я хотел быть вам полезным и ничем не заслужил такого обидного ответа…

— Очень сожалею… да… очень сожалею, сударь, — ответил Мартьяль, который чувствовал себя, очевидно, не совсем хорошо, — но я не мог ответить вам иначе как отказом…

— Отказ может быть сформулирован в известных формах, и я не узнаю в ваших речах любезности француза…

— Ну, сударь, — возразил старый солдат, который начинал горячиться, — тут не до любезностей… Вы сделали нам предложение… это предложение я имею основания не принимать, и я сказал вам об этом, как сказалось… не ища тонкостей фразеологии… Если вы находите нужным придраться к этому…

Надменный вид, который принял Мигуэль, не мог способствовать успокоению сержанта Мартьяля, не отличавшегося большим терпением. Тогда в разговор вмешался Жан Кермор:

— Прошу вас извинить моего дядюшку… Он совсем не был намерен вас оскорбить… То, что вы нам предложили, доказывает большое внимание с вашей стороны, и во всяком другом положении мы с удовольствием воспользовались бы вашей любезностью… Но наше желание — иметь отдельную лодку, которой мы могли бы свободно располагать, смотря по обстоятельствам, так как возможно, что собранные в дороге указания заставят нас изменить маршрут, вынудят к остановке в том или другом городке… Одним словом, нам необходима свобода действий…

— Очень хорошо, господин Кермор! — ответил Мигуэль. — Мы не намерены вас в чем-либо стеснять… И, несмотря на не совсем любезный ответ вашего дядюшки…

— Ответ старого солдата, сударь! — воскликнул сержант.

— Пусть так!.. Во всяком случае, если мои друзья и я сможем оказаться вам полезными во время путешествия.

— Благодарю вас за себя и за дядюшку, — ответил молодой человек, — в случае нужды, поверьте, мы не постесняемся обратиться к вашей помощи.

— Вы слышите, господин сержант?.. — спросил Мигуэль по пунасмешливо-полусерьезно.

— Я слышу, господин географ! — грубо ответил Мартьяль, не желавший сдаваться, несмотря на предупредительность Мигуэля.

Тогда Мигуэль протянул руку Жану Кермору, который дружески пожал ее. Это в свою очередь вызвало со стороны ужасного дядюшки грозный блеск глаз, сопровождаемый довольно внушительным ворчанием.

Когда сержант и юноша остались одни, то «воспитатель» сказал:

— Ты видел, как я его принял, этого подозрительного стрюка?..

— Ты скверно его принял, и — скажу прямо — ты был не прав.

— Я был не прав?..

— Со всех сторон.

— Что же, мне оставалось согласиться ехать с этими тремя боливарцами в их лодке!

— Ты хорошо сделал, что отказался, но надо было сделать это более любезно!

— Совсем не было необходимости быть любезным с человеком, который навязывается.

— Мигуэль совсем не был навязчив, он вел себя только как предупредительный человек, и его предложение следовало бы принять… если бы это было возможно… Но и отказываясь от него, ты должен был поблагодарить его самым вежливым образом. Кто знает, может быть, его друзья и он смогут чем-нибудь облегчить нашу задачу благодаря тем связям, которые они, конечно, имеют в Сан-Фернандо, и помогут нам отыскать: тебе — твоего полковника, мой добрый Мартьяль, а мне — моего отца…

— Так… Значит, я был не прав?

— Да, дядюшка!

— И прав ты?

— Да, дядюшка!

— Спасибо, племянник!

Лодки среднего Ориноко небольшого размера, выдалбливаются из стволов крупных деревьев, между прочим, из кашикамо. Большие же лодки делаются из особо выделанных досок, выгнутых на бортах и заостренных к носу.

При всем том эти лодки настолько крепки, что выдерживают перетаскивание их через пороги. Посередине их находится мачта, поддерживаемая штагом и двумя вантами; к мачте приспособляется квадратный парус, действующий как при попутном, так и при боковой ветре. Управляет лодкой при помощи длинного кормового весла рулевой. От мачты и до носа лодка открыта, и в этой части ее помещается экипаж, состоящий из десяти индейцев: рулевою и девяти матросов.

Задняя часть лодки, от мачты до кормы, за исключением места для рулевого, защищена плетенкой из пальмовых листьев, образующих нечто вроде крыши.

Эта плетенка составляет как бы каюту. В ней имеются койки — простые соломенные подстилки, приспособления для кухни и для стола, маленькая жаровня для приготовления кушанья: дичи или рыбы. Каюта может быть разделена на несколько отделений спускающимися циновками, так как ее длина достигает 5–6 метров, а вся лодка — 10–11 метров.

Эти оринокские «пироги» известны под названием «фальк». Когда ветер благоприятный, они идут под парусами, впрочем, довольно медленно, так как им приходится бороться с очень быстрым течением между усеивающими реку многочисленными островами. Когда ветра нет, пироги продвигаются вперед посередине реки с помощью шестов или же вдоль берега с бечевой.

Таковы приспособления фальки, которая служит для передвижения по реке в ее среднем течении. К ней обычно присоединяется еще для завоза бечевы маленькая лодочка, называемая по-индейски «курнарой».

При найме пирог путешественникам приходится иметь дело с рулевыми, причем цена подряда основывается не на расстоянии, которое надо проехать, а на времени, на которое нанимается лодка. Плата поденная — иначе и не может быть. Действительно, при плавании по Ориноко встречаются всевозможные причины, задерживающие движение: мели, ветры, перемещение течений, затруднения при перетаскивании лодок по суше. Переезд, который мог бы совершиться в три недели, иногда, когда изменяется погода, требует двойного времени. Поэтому ни один рулевой не возьмется перевозить пассажиров из Кайкары к устью Меты или в Сан-Фернандо в определенный срок.

Таким образом, с индейцами банивасами пришлось сговариваться, принимая во внимание все эти условия. Путешественники получили в свое распоряжение две лодки.

Мигуэлю посчастливилось найти рулевого, который оказался великолепным практиком. Это был индеец, по имени Мартос, лет сорока, энергичный, сильный, смышленый. Он ручался за свой экипаж, который состоял из девяти крепко сложенных туземцев, хорошо управлявшихся с шестами и бечевой. Поденная плата, которую он запросил, была, конечно, довольно высока, но кто бы посмотрел на это, когда дело шло о разрешении вопроса Гуавьяре — Ориноко — Атабапо!..

По-видимому, посчастливилось также Жану Кермору и сержанту Мартьялю. Они наняли девять банивасов под начальством метиса полуиндейца-полуиспанца, у которого были прекрасные аттестаты. Этого метиса звали Вальдес. Если бы этим путешественникам пришлось ехать дальше Сан-Фернандо, по верхнему течению Ориноко, где он уже бывал, то метис охотно соглашался и на это. Но этот вопрос мог решиться только впоследствии, в зависимости от справок о полковнике, которые предстояло собрать в Сан-Фернандо.