По пути Синдбада

К одной из таких заводей нас троих привели двое индусов, представлявших интересы торговцев лесом. Сбитые в плоты пуны, полупогруженные в воду, напоминали компанию крокодилов, сонно греющихся на солнце. Вода была мутная, с нечистотами, которые сливали в реку окрестные жители. Жаркий воздух был насыщен удушливыми испарениями. Стояло зловоние. Однако такие ужасные условия работы моих спутников не смутили. Куникойя с ловкостью белки перепрыгивал с плота на плот, держа в руке небольшой топорик, которым на каждом пуне делал зарубку, чтобы проверить, не гнилое ли дерево. За ним следовал один из индусов, тогда как другой индус замерял рулеткой длину уже опробованных деревьев. Неожиданно я припомнил, как однажды проверяли мою собственную рулетку, чтобы убедиться в том, что она не поддельная. Я решил заняться такой же проверкой и попросил показать мне рулетку. Я поинтересовался ею не зря: у рулетки не оказалось первых трех футов ее длины. Если бы не усвоенный мною урок, мне пришлось бы переплатить за каждое дерево, оплатив лишний ярд каждого пуна. Индусов мое открытие не смутило, они сказали, что кончик рулетки сгнил от сырости при постоянном соприкосновении с водой. Моя смекалка, видимо, насторожила индусов, и когда после сделанного мною открытия я взбирался на плот, чтобы рассмотреть деревья вблизи, следом за мной на плот взбирался и один из индусов, принимавшийся в очередной раз расхваливать свой товар. Свою речь он сопровождал бурной жестикуляцией, с чем еще можно было мириться, но он еще и притопывал, заставляя плот угрожающе накреняться, так что мне пришлось отказаться от близкого осмотра деревьев, чтобы не свалиться в зловонную воду.

В конце концов мы отобрали подходящие деревья, после чего Куникойя своим топориком сделал на них отметку. Нам только не удалось найти дерева для грот-мачты. Поэтому во второй половине дня мы, отпустив индусов, обошли ближайшие лесопилки, но и там нужного дерева не нашли. Мы вернулись к реке, и наконец нам повезло. Прямо на берегу лежал сваленный пун шестидесяти пяти футов длиной. То, что нужно! Куникойя проверил дерево и сделал на нем отметину. Мы собрались уходить, когда вдруг из леса на берег, оглашая воздух громкими криками, выбежала группа индусов, у некоторых в руках были палки. Увидев нас, размахивая палками и еще громче крича, они бросились к нам. Я удивился: что такое мы сделали, чтобы вызвать неистовство местных жителей? Оказалось, им нужен лишь Куникойя, на нас с Али индусы не обратили никакого внимания. Схватив Куникойю под руки, они поволокли его за собой. Я было хотел за него вступиться, но меня остановил раскатистый смех Али.

— Что случилось? — недоуменно произнес я.

— Ничего страшного. Куникойю узнали родственники его дражайшей супруги. Он женился на этой женщине в Каликуте, а потом оставил, уехав к себе на Лаккадивские острова. Теперь Куникойя предстанет перед судом, и его обяжут уплатить жене неустойку за все время, что он о ней не заботился.

Выходило, что, хоть и косвенно, я содействовал возвращению сбежавших мужей к покинутым ими женам: сначала к жене вернулся Худайд, теперь — Куникойя. «Возможно, — подумал я, усмехнувшись, — я преуспею на этой ниве и в будущем». Мысль моя оказалась пророческой, в чем я уверился год спустя.

Находясь в Индии, я не только занимался закупкой строительных материалов, но и пытался нанять рабочих — плотников и сборщиков кораблей, которые смогли бы отправиться на работу в Оман. В Омане судовладельцы мне говорили, что они нанимают корабельных плотников в Индии, работников, хорошо зарекомендовавших себя и не претендующих на высокие заработки. К тому же я понял, что мне не найти в Омане рабочих, которые построят корабль в намеченный мною срок — за шесть месяцев. Местные плотники были наперечет и уже имели работу. За последние десять лет в Омане не построили ни одного корабля океанского плавания. По заказу арабов такие корабли строили в Индии — главным образом в Бейпоре. На верфях этого города я встречал людей, одетых в дишдаши (приезжих из Омана, Бахрейна и других стран арабского мира), наблюдавших за строительство заказанных ими дау. Меня также прельщала мысль окунуться в те времена, когда арабы, индусы и занзибарцы, работая вместе, строили парусники в Омане, и в частности в Суре, где я собирался строить корабль.

Нанять в Индии судосборщиков оказалось нетрудным делом, но мне были нужны не обычные судосборщики, а люди, умеющие строить сшивной корабль. Абдул Кадер Барами мне говорил, что таких мастеров на Малабарском берегу не найти. И все же я не отчаивался. В Каликуте я распространил информацию: для работы в Омане набираю людей, имеющих опыт строительства сшивных кораблей. Желающих нашлось много, и каждый уверял с пеной у рта, что имеет солидный опыт такой работы и готов отправиться в Оман в любую минуту. Претендентам на рабочее место я устраивал проверку, найдя на берегу моря подходящий участок. Каждому предлагалось сшить несколько досок. Результаты оказались катастрофическими: неаккуратные немыслимые стежки и щели между сшитыми досками. Когда я в очередной раз пришел на участок понаблюдать за людьми, «имеющими опыт строительства сшивных кораблей», я заметил поблизости смуглого сухопарого человека, смолившего сигарету и невозмутимо следившего за работой. Я предложил ему испробовать свои силы. Отобрав себе в помощь несколько человек, он в скором времени прекрасно сшил две доски. Оказалось, что этот умелец с острова Четлат [14], а в Индию приехал всего на несколько дней. Я предложил ему работу в Омане. Островитянин покачал головой и наотрез отказался, сообщив, что впервые приехал на материк, где убедился собственными глазами, что островитян постоянно обманывают и нещадно эксплуатируют. Нанимая их на работу, им обещают хороший заработок, а выплачивают ничтожные деньги, а бывает — и вообще ничего не платят. Беднягам лишь остается вернуться к себе на остров.

Сообщение островитянина меня не обрадовало. Убедившись, что в Каликуте нужных рабочих мне не набрать, я возлагал надежды на островитян, хотя, как мне сообщили, на Лаккадивах вряд ли найдется нужное мне количество судосборщиков, знакомых со строительством сшивных кораблей. Такие корабли ушли в прошлое, и технология их постройки начала забываться. Четыре года назад на Лаккадивах начали строить два сшивных корабля, но они стоят недостроенными: кончились материалы, да и заказчики, видно, потеряли интерес к своему начинанию. Однако надежды я не терял и отправил Али на Лаккадивские острова. Он вернулся со списком из двенадцати человек, опытных сборщиков сшивных кораблей, которые пообещали ему приехать в скором времени в Каликут. Но я дождался только десяти человек, да и то двое из них приехали в Индию, видимо, с экскурсионными целями, воспользовавшись оплаченными мною расходами. В то время я чувствовал себя офицером XVIII столетия, собравшимся пополнить свой полк и представлял, что Али — мой сержант, уполномоченный набирать рекрутов любыми доступными ему способами.

Хотя островитяне, набранные Али, и приехали в Каликут, что, казалось, говорило о том, что они согласны отправиться в Сур на строительство корабля, я потратил немало времени, чтобы их на это уговорить. Эти люди никогда не были за границей, во всем сомневались и даже побаивались, что на чужбине попадут в рабство. В конце концов мне удалось развеять их опасения. Для этого мне пришлось выплатить им аванс, уверить их в том, что за билеты на самолет я заплачу из собственного кармана, а также твердо пообещать, что в Суре они будут жить в приличных условиях, не имея ни в чем нужды. Вместе с тем, что скрывать, островитяне вызывали у меня определенные опасения. Один из них был столь преклонного возраста, что мог и не добраться до Сура. Другой, одноглазый, представлялся мне — скажем так — простаком: к его лицу, казалось, прилипла блаженная бессмысленная улыбка. Но самое главное — судосборщиков было мало. Меня выручил Куникойя. Он пообещал, что его брат Абдуллакойя наберет судосборщиков из числа островитян, временно обосновавшихся в Индии, и привезет их в Оман. Но сначала эти люди вернутся к себе домой, выправят паспорта, заберут нужные инструменты, попрощаются с семьями, а потом снова приедут в Индию, чтобы лететь в Оман из Бомбея. Обеспокоенный тем, что эти островитяне потеряют друг друга в людном Бомбейском аэропорту, я купил два десятка ярко-зеленых рубашек и попросил передать их рабочим.