Каллиграфия (СИ)

— Вы как-то изменились, босс, — сказала ему белокурая мстительница. — Не разберу, то ли раздобрели, то ли в росте поубавили.

Босс на ее замечание протянул что-то наподобие «у-м-м» и сунул в рот конфету, какими у него был завален весь стол. Раньше же его рабочее место содержалось в идеальном порядке, и лишь иногда попадался на глаза какой-нибудь «заблудший» патрон или недокуренная сигара. Олимпийское спокойствие Дезастро могло показаться странным, особенно если учесть, что посетительница к нему вторглась отнюдь не желанная, а то, что она поначалу замышляла, точь-в-точь соответствовало его намерениям в отношении нее самой. Но, как она вскоре убедилась, Моррис сделался созданием столь кротким и уступчивым, что расправа ей уже никоим образом не грозила. Его и к стене-то припирать не пришлось — доскональный допрос о событиях сегодняшней ночи Люси учинила ему без всяких хлопот.

— Выяснилось, — вяло рассказывал Дезастро, — что у матери моей была сестра-близнец, и в юности их разлучили. Короче говоря, мы с Кристианом приходимся друг другу двоюродными братьями.

— Честное слово, прямо как в мелодраме! — воскликнула Люси, подбоченившись. — А я догадывалась! Я предвидела! Но позвольте, ведь вы собирались его прикончить. Как так вышло, что он ушел невредимым?!

Моррис пошарил рукой по столу в поисках конфеты с яблочным желе.

— Видишь ли, Лу… После той пальбы из злополучной винтовки…я, мягко говоря, сдал позиции. А всё оттого, что эти двое хохотали, как ненормальные. Потом — тут уж я вовсе недоумеваю — полегли и мои стрелки, а затем и меня в общую стремнину унесло. Вот я и пригласил их на чашечку кофе, с конфетами (ням-ням-ням).

— Ваш провал станет достоянием злых языков, можете в том не сомневаться, — хмуро сказала Люси.

— Провал? О чем ты? Я стократ сожалею, что убил этого розовощекого, ни в чем неповинного малого… Как бишь его?

— Актеона?!

— Верно! А Кристиан и…

— Джулия! — раздраженно подсказала Люси.

— … Разве они не твои друзья? Они такие милые и общительные! Теперь я не поднял бы руку даже на муравья.

— Джулия не должна была оказаться на свободе! — скрежеща зубами, проговорила Люси. — Помните, о чем мы с вами договаривались?! Ее удел — сырая земля!

— Нет-нет-нет, — помотал головой Моррис. — С преступлениями покончено. Я прозрел и ужаснулся тому, скольким людям принес горя.

— О, вы стали думать о людях! — саркастически отозвалась та.

— Поломанные судьбы, обнищавшие семьи, попранная непорочность… Меня не отбелить, наверное, ни в одном чистилище.

— А Джулия… Она, часом, не светилась? — спросила Люси, осененная одной внезапной своею догадкой.

— Ну, посвечивалась немного. Совсем не так, как в прошлый раз. Не обжигая. Я заметил вокруг нее пульсирующий ореол и…

— Ясно. Мне все ясно. Вы подпали под ее чары, которым мне в свое время пришлось противиться.

— Неужто?! — неподдельно изумился Моррис. — Но, сказать по правде, я вовсе не ощущал себя заколдованным. От ее смеха, от ее живящего сияния было так спокойно на душе.

— Душа, — протянула Люси. — А я-то полагала, у вас ее нет.

«Узкоглазая ловко рассчитала, посоветовав мне взять девчонку с собою на Авго, — думала она, с досадой грызя предложенный Моррисом леденец. — Узколобый тюфяк Дезастро теперь безвреден».

— Кстати, босс, кинжал-то мой верните!

— Ах, да, забирай на здоровье! — благоволительно отозвался тот, протягивая ей ключ от шкафа для редкостей.

Кристиан не находил себе места и из-за чрезмерной запальчивости даже умудрился промочить туфли в прибойной волне, взад-вперед снуя по каменистому пляжу.

— Актеон убит?! То есть, как убит?! Ты, верно, что-то путаешь.

— Да ничего я не путаю! — воскликнула Джулия с негодованием. — Понимаю, в это трудно поверить, это трудно принять, но примите же наконец! Рано или поздно друзей приходится терять.

— Он был мне не просто друг, — овладев собою, отвечал Кимура. — Он мне был как брат. Я так долго делил с ним свои горести и радости, что сам почти уверился в том, будто мы родня.

— Два сапога пара, — подсказала Джулия, отчего-то вдруг вспомнив, как смешно Актеон отдувался, встречая их у ворот в спортивном трико.

— Твой юмор неуместен! О таких вещах не говорят без почтения! — резко возразил Кристиан, и ей показалось, что сейчас с ним вот-вот случится самовозгорание.

— Его не воскресить, как бы вам того ни хотелось! — безжалостно парировала она.

На ожидавших в катере Франческо и Джейн этот разговор производил самое угнетающее действие, несмотря на то, что они не слышали и половины из всех звучащих реплик. Чувствовали только, что хмурится чело их учителя, да разобрать сумели лишь, что скончался кто-то в чрезвычайной степени важный. Они сидели, навострив уши, и поглядывали друг на дружку с нескрываемым беспокойством. На кремнистой отмели серебрилась луною вода, обдавал прохладою ветерок, шипело, облизывая берег, море. Хотя, скорее, обгладывая. Не очень-то располагала обстановка к романтичным сравнениям. Они пребывали на территории противника, противник объявляться не спешил, а Джулии и Кристиану, видите ли, вздумалось поспорить, да на столь открытом месте, что, не ровен час, вышибут из них дух.

Постепенно ребята стали постигать, о ком идет речь, и немало опечалились, ощутив всю горечь утраты.

— Сначала Анджелос, теперь Актеон! — в сердцах воскликнула Джейн. — Только расцветут, только заблагоухают — так их тотчас в печь. А какая-нибудь болотная трава разрастется, и хоть бы что ей!

— Какой был человек, а! — на свой лад сокрушался Франческо. — Открытый, радушный. Золото, а не человек! Но почему всегда выходит, что у хороших людей век на земле недолог?!

— Страдалец, — прослезилась Джейн.

— Мученик!

— А Люси… Вот злодейка! Да ведь она намеренно привезла его на остров!

— Какого Люси пошиба, я знал с самого начала. И вас предостерегал, между прочим! Это она убила служанку Николетту, она пыталась напичкать Актеона ядами, по ее вине кухарку упрятали в тюрьму.

— И никто не знает, где она бродит сейчас, — вставила англичанка.

Они явно упали духом, и когда б ни накренилась лодка, возвещая о возвращении Джулии, Клеопатры и человека-в-черном, не исключено, что предались бы они беспросветной хандре.

— Здесь нам делать больше нечего, — скупо и бесцветно произнес Кимура, поворачивая ключ зажигания. — Актеон мертв.

— Мне жаль, — робко проронила Джейн.

Ответить «пустяки!» у Кристиана не поворачивался язык. Когда же Франческо опасливо полюбопытствовал, на каком свете сейчас мафия, тот серо ответствовал: «Мафии отныне не существует». И ни «как?», ни «почему?» Росси выдавить из себя не сумел.

Обратный путь они совершили в полнейшем молчании. Никому не хотелось возвращаться в обезлюдевший дом. Кристиан чувствовал себя опустошенным, и брешь в его душе, он предвидел, еще долго не зарастет. Слегка мерцая, Джулия подводила итоги: Моррис Дезастро исправился и осознал, образно выражаясь, в какой кювет угодил. Часть людей из его клана под воздействием мягких лучей также необратимо преобразилась, поэтому следовало ожидать, что добросовестных землян на планете поприбавится, а торговля людьми мало-помалу сойдет на нет. И жителям стран, где раньше промышляла Моррисова банда, придется потихоньку свыкнуться с тем, что никто уж не станет подстерегать их в темном переулке.

Было зябко, и, поеживаясь, Джулия силилась придумать какой-нибудь чудодейственный эликсир, крепкий настой или мудреное снадобье, которые развеяли бы грусть сэнсэя. И тут сама собою напросилась мысль о саде Аризу Кей. Вот, у кого снадобий пруд пруди!

«Так просто, — думала девушка, — эту душевную боль не заглушить. Боль эта особого свойства, а потому и к врачевателю следует обращаться особому». Мысль о том, что Кристиан страдает, была ей несносна.

В библиотеке красной пагоды стоял полумрак, а по закуткам коварно расползся кофейный запах. Какой-то мальчуган лет шести, в синем берете и залатанных льняных шортах, расположился под вытянутым, с золоченою каймою абажуром и увлеченно листал сборник норвежских сказок. А хранительница, голова которой ежеминутно клонилась к столу, сидела над справочником по фармакологии, с трудом игнорируя чашку крепкого кофе. На том, чтобы заварить сей бодрящий напиток, Елизавета настояла, когда обнаружила в саду экземпляр этого бесполезного, по мнению японки, растения. Последняя воротила нос от кофе до тех пор, пока не стала носом клевать. А Лиза всё твердила что-то о проверенном средстве и о том, что бодрит оно даже лучше, чем погружение в прорубь.