До особого распоряжения

Махмуд-бек, помолчав, слегка кивнул:

- Пожалуй, вы правы, Карим... Желаю вам успеха...

Он чувствовал, что Фарида не спит. Старается дышать ровно, спокойно. Но не спит. Да и Махмуд-бек

в эту ночь не сможет заснуть. Он перебирает в памяти дела и встречи последних дней. Нужно было бы

увидеться с русским агрономом, попрощаться, сказать много добрых слов.

Махмуд-бек успокаивал себя; что он когда-нибудь пришлет записку, письмо, посыльного и скажет эти

добрые слова. Но, вероятно, человеку нужно другое: обыкновенное рукопожатие. Или, может быть,

совет: как выбраться из той дикой круговерти, в которую судьба занесла офицера царской армии,

честного человека.

Пока такого совета Махмуд-бек дать не сможет. Даже если они и увидятся. В узкое окошко

пробивается мутноватый свет луны. Наверное, по небу ползут легкие облака. Дует теплый, влажный

ветер.

Скоро весна... Настоящая весна, с цветами и солнцем.

Через четыре дня даже в бедных семьях будет выставлено угощение. Все лучшее, все последнее.

Соседи соберут деньги и обязательно сделают большой плов. Пусть он будет с редкими кусочками мяса,

но даже запах плова в тесных кварталах напомнит о празднике.

Поздно вечером ушел доктор. Махмуд-бек обратился к нему с последней просьбой: сообщить кому-

нибудь из правительственных чиновников, желающих выслужиться, О возможной стычке двух банд в

Северном городе.

- Туда переправлено много оружия... - сказал Махмуд-бек. - Ваши соседи создают банды.

- Господи, опять переворот. Опять тюрьму набьют людьми.

- Это действительно опасные люди. Из-за них могут пострадать невиновные. Тысячи невиновных...

- Кто стоит во главе?

- Кази Самат и Усманходжа Пулатходжаев.

159

Доктор молча кивнул: понятно. Потом спросил:

- А вы уезжаете?

- Завтра, дорогой друг, завтра на рассвете.

- Давайте я вас посмотрю.

- Я выдержу дорогу, - улыбнулся Махмуд-бек.

- Не сомневаюсь, - ответил доктор.

О делах они больше не говорили. Махмуд-бек только попросил в случае большой беды помочь вождю

племени. Доктор неопределенно пожал плечами:

- Мне кажется, что он решит свою судьбу сам. И очень скоро.

Они простились во дворе, Махмуд-бек и тюремный врач.

- Не нахожу слов благодарности... - сказал Махмуд-бек. Сказал и смутился...

- Их не нужно, слов... - доктор положил руку на плечо, еще сухое, костлявое, сжал.

- Эти тысячи людей, невиновных, - спросил он, - вы из-за них оставались? Боялись, что их втянут в

большую беду?

- Да, мой друг. . Из-за них.

- Вот что я хотел знать. И благодарить нужно вас. За этих людей, за их жизнь...

Доктор опустил голову. Он, как и Махмуд-бек, не любил высоких слов.

...Не может заснуть Махмуд-бек. Не спит Фарида, боится пошевелиться. Он протянул руку, погладил

ее по голове. Фарида рывком прижалась к нему. Махмуд-бек ощутил на щеке ее слезы.

- Что ты? Что ты? - тревожно спросил он.

- Не знаю. Но мне хорошо. Наконец мы уезжаем из этого города. Наконец-то...

Она еще не знает о новой дороге, о новых встречах. Махмуд-бек неумело, ладонью пытался стереть

ее слезы.

- Не надо. Перестань.

- Сейчас... - шептала она. - Мы едем в Самарканд?

- Еще нет, Фарида. Но ты успокойся. Скоро, очень скоро мы приедем в Самарканд.

- Я устала. Я всего боюсь. Каждого шороха...

Во дворе кто-то начал стучать.

- Это Шамсутдин... - Махмуд-бек попытался свести к шутке серьезный разговор, которого он боялся.

- Я устала, вы поймите... - продолжала плакать Фарида. - Очень устала.

Махмуд-бек успокаивал, говорил добрые слова. Он очень обрадовался стуку. Шамсутдин напомнил,

что пришло время вставать и собираться в дальнюю дорогу.

У «Ферганской чайханы» они остановились. Хозяин вынес узелок.

- Свежие лепешки... - И заговорщически подмигнул: в узле должен быть браунинг.

Редкие утренние посетители вышли проводить Махмуд-бека.

- Жаль, что вы уезжаете... - сказал незнакомый старик.

Махмуд-бек посмотрел на глубокие морщины, на слезящиеся глаза. Может быть, старик его с кем-

нибудь путает?

- Жаль... Вы были добры к людям.

Может, когда-нибудь Махмуд-бек оказал ему помощь, этому старику. Дал деньги или угостил... Он не

мог вспомнить.

У чайханы стояла небольшая толпа. Люди в старых халатах, в стоптанных сапогах. Бедные, нищие

люди... Одно знал Махмуд-бек: эти люди могут спокойно жить. Никто не сможет их втянуть в новую

страшную авантюру.

Махмуд-бек обнял старика:

- Спасибо, отец. Я вас долго буду помнить.

- Счастливого пути тебе, сынок...

Толпа молчала.

Махмуд-бек забрался в повозку. Шамсутдин стегнул ленивую лошадь. Зацокали копыта по пустынной

улице. Рядом с повозкой шел чайханщик.

Вдруг Махмуд-бек почувствовал чей-то взгляд, внимательный, настороженный взгляд. За толпой,

прислонившись спиной к стене чайханы, стоял один из братьев Асимовых. Тот самый, старший, Шукур.

Лошадь неторопливо свернула на большую дорогу.

- Возвращайся... - сказал чайханщику Махмуд-бек. - Еще раз спасибо за все...

Чайханщик вытер рукавом халата лицо.

Махмуд-бек попросил Шамсутдина остановить павозку. Посмотрев на растерянное, беспомощное

лицо чайханщика, Махмуд-бек решился сказать и ему о том главном, чем жил эти дни.

- Об одном прошу, не верь кази Самату, не верь Пулатходжаеву, курбаши Кадыру. Не верь... Это

опасные люди. И пусть об этом узнают другие.

- Узнают. . - ответил чайханщик. - Я сделаю все, чтобы нас больше не обманули. Счастливо тебе.

Чайханщик резко повернулся и пошел назад. Повозка двинулась. Вновь зацокали копыта. Было очень

рано. Фарида поправила теплый платок.

Махмуд-бек смотрел на город, который еще спал. На город, где прошло несколько лет, тяжелых,

напряженных. На сколько лет он постарел? Трудно, невозможно подсчитать...

160

Уже за городом, у какого-то рва, Махмуд-бек вытащил из узелка браунинг и передал Шамсутдину.

Остановив повозку, Шамсутдин завернул его в тряпку и швырнул в ров.

Впереди была новая страна... Были новые, совсем непредвиденные встречи.

Из рукописи Махмуд-бека Садыкова

Я знал, что борьба с басмачеством велась не только в открытом бою. В отряды басмачей попадали

люди часто не по своей воле. Враги Советской власти использовали для этого все: угрозу, шантаж,

обман. Нужно было рассказывать обманутым о новой жизни, которую несет Советская власть. Это

важное, хотя и очень опасное, дело выполняли смелые, самоотверженные люди. Они уходили в стан

врага, встречались с вожаками мелких отрядов. Просто и доходчиво говорили о бессмысленности

схваток, в которых гибли люди, мирные жители.

Соглашение о переходе на сторону Красной Армии подписал 7 марта 1920 года Мадамин-бек. Его

отряды влились в состав Тюркской конной бригады. Сам Мадамин-бек дал обещание советским органам

склонить ферганских басмачей на сторону новой власти. Он выехал на переговоры с Курширматом в

Учкурган.

В качестве парламентера от командования Ферганского фронта с Мадамин-беком отправился

командир Сергей Сухов.

Как и было обговорено раньше, Курширмат принял посланцев советского командования.

Начались переговоры... Но долго играть роль «доброго хозяина» Курширмат не мог. По его знаку один

из нукеров убил Мадамин-бека. Не прошло и минуты, как голова Мадамин-бека лежала у ног

Курширмата.

Сергей Сухов отбивался от басмачей сначала рукояткой нагана, потом начал их расстреливать в упор.

А когда он, приставив наган к виску, нажал курок, последовал лишь щелчок. Патронов уже не было.

По приказу Курширмата избитого командира привязали к хвосту полудикой лошади. Два бандита

стали бить лошадь, она помчалась, волоча по камням тело командира.