Черная Индия

Впрочем, то же можно было сказать и о курином рагу с пореем, заслуживавшем всяческих похвал.

Все это запивалось прекрасным элем из лучших пивоварен Эдинбурга.

Но главным национальным блюдом был пудинг из мяса и ячменной муки. Это замечательное блюдо, внушившее поэту Бернсу одну из его лучших од, постигла та же судьба, что и все прекрасные вещи в мире: оно исчезло, как сон.

Мэдж с удовольствием выслушала сердечные похвалы гостя.

После обеда подали сыр и превосходно приготовленное овсяное печенье. Десерт сопровождался несколькими стаканчиками превосходной хлебной водки двадцатипятилетнего возраста, то есть ровесницы Гарри.

Пиршество продолжалось добрый час. Джемс Старр и Симон Форд не только плотно поели, но и вдоволь наговорились — главным образом о прошлом старых Эберфойлских копей.

Гарри был молчалив. Дважды он вставал из-за стола и даже выходил из дома. Видно было, что нежданный случай с камнем тревожит его и что ему хочется осмотреть окрестности коттеджа. Анонимное письмо тоже не могло не обеспокоить его.

— Славный у вас сын, друзья мои! — сказал инженер Симону Форду и Мэдж, когда Гарри вышел из комнаты.

— Да, мистер Джемс, Гарри — любящий сын и надежный помощник, — с живостью ответил старый мастер.

— Ему нравится здесь, в коттедже?

— Он ни за что не покинет нас.

— Однако вам придется женить его.

— Женить Гарри! — вскричал Симон Форд. — Но на ком? На девушке сверху, которая любит праздники, танцы и будет предпочитать свой клан нашей шахте? Гарри не захочет этого!

— Симон, — возразила Мэдж, — ведь ты не потребуешь, чтобы наш Гарри никогда не женился?

— Я не буду требовать ничего, — ответил старый шахтер, — но с этим спешить нечего. Кто знает, не найдем ли мы для него хорошую невесту…

В этот момент возвратился Гарри, и Симон Форд умолк.

Когда Мэдж встала из-за стола, все последовали за ней и вышли посидеть у дверей коттеджа.

— Ну, Симон, — сказал инженер, — я вас слушаю.

— Мистер Джемс, — ответил Симон Форд, — мне не уши ваши нужны, а ноги. Хорошо ли вы отдохнули?

— И отдохнул и подкрепился. Я готов сопровождать вас, куда вам угодно.

— Гарри, — сказал Симон Форд, оборачиваясь к сыну, — зажги безопасные лампы.

— Вы берете с собой безопасные лампы? — воскликнул удивленный Джемс Старр.

В шахте, совершенно лишенной угля, нечего было бояться взрыва рудничного газа.

— Да, мистер Джемс, из осторожности.

— Не собираетесь ли вы, дорогой Симон, предложить мне одеться в костюм углекопа?

— Нет еще, мистер Джемс, нет еще! — отвечал старый мастер, глаза которого странно блестели из-под нависших бровей.

Гарри вошел в коттедж и почти тотчас же вышел, неся три безопасных лампы. Одну из них он подал инженеру, другую отцу, а третью оставил себе; она висела у него на левой руке, тогда как в правой он держал длинный шест.

— В путь! — произнес Симон Форд, беря тяжелое кайло, стоявшее у дверей коттеджа.

— В путь! — отозвался инженер. — До свиданья, Мэдж!

— Помоги вам бог, — ответила шотландка.

— Приготовь хороший ужин, жена, слышишь? — вскричал Симон Форд. — Вернувшись, мы будем голодны, как волки, и воздадим ему честь!

6. НЕСКОЛЬКО НЕОБЪЯСНИМЫХ ЯВЛЕНИЙ

Известно, как распространены суеверия в горных и низменных областях Шотландии. В некоторых кланах арендаторы землевладельца, собравшись вечерком, любят рассказывать друг другу сказки, заимствованные из сокровищницы северной мифологии. Образование, так широко и щедро распространяемое в стране, не смогло еще низвести легенды, которыми словно пропитана самая почва старой Каледонии, до степени простых сказок. Шотландия — это все еще страна духов и привидений, домовых и фей. Там все еще появляются то злой гений, от которого надо откупаться, то «прозорливец» горцев, наделенный даром ясновидения и предсказывающий близкие смерти, то «Мэй Моуллок», появляющаяся в виде девушки с волосатыми руками и предупреждающая избранные ею семьи о грозящих им опасностях, или фея «Бэнши», предвещающая печальные события, или «Броуни», которым поручена охрана домашнего имущества, или «Уриск», обитающий чаще всего в диких ущельях у озера Кэтрайн, и много других.

Разумеется, население шотландских шахт должно было сделать и свой вклад легенд и преданий в эту сокровищницу мифов. Если добрыми или злыми сверхъестественными существами населены нагорья, то насколько больше их должно быть в мрачной глубине копей. Кто в грозовые ночи заставляет пласты содрогаться? Кто наводит на след еще нетронутой жилы? Кто поджигает рудничный газ и производит страшные взрывы? Кто, если не дух рудника?

По крайней мере таково было общепринятое мнение суеверных шотландцев. Действительно, большинство горняков охотно видит в чисто физических явлениях нечто фантастическое, и разубеждать их было бы напрасной тратой времени. Где легче развиться суеверию, как не в мрачных пропастях.

Не удивительно, что шахты Эберфойла, расположенные в самом центре этой страны легенд, оказались ареной сверхъестественных событий: таинственным рассказам о них не было конца.

Нужно сказать, впрочем, что некоторые явления, до сих пор необъяснимые, давали обильную пищу всеобщему суеверию.

В первом ряду суеверных обитателей шахты Дочерт стоял Джек Райан, приятель Гарри. Это был величайший в мире поклонник сверхъестественного. Все фантастические рассказы он превращал в песни, доставлявшие ему огромный успех на вечеринках.

Но Джек Райан не был единственным, кто обнаруживал свое легковерие. Его товарищи столь же убежденно заявляли, что в шахтах Эберфойла «нечисто», что в них часто появляются какие-то таинственные существа, какие населяют горные ущелья. По их мнению, было бы даже невероятно, если бы дело обстояло иначе. Действительно, есть ли место более пригодное для козней и шуток духов, гномов, кобольдов и прочих актеров фантастических драм, чем глубокая, мрачная угольная шахта? Декорации были готовы, почему бы сверхъестественным существам не появиться и не разыграть своих ролей? Так рассуждали Джек Райан и его товарищи.

Как уже сказано, различные шахты Эберфойлских копей соединялись между собой длинными подземными коридорами, проделанными между пластами. Таким образом, под графством Стерлинг находился огромный массив, пронизанный туннелями, изрытый пещерами, иссверленный стволами шахт, — что-то вроде огромных катакомб или подземного лабиринта, похожего на гигантский муравейник.

Шахтеры с различных горизонтов постоянно встречались друг с другом, когда шли в свои забои либо возвращались оттуда. Поэтому у них было немало случаев обмениваться рассказами и распространять из шахты в шахту легенды, связанные с копями. Рассказы расходились с невероятной быстротой, передаваясь из уст в уста и при этом, как и должно, приукрашиваясь.

Только лишь два человека, более образованные и трезвого склада ума, всегда противились этому общему увлечению и не допускали вмешательства гномов, духов и фей в человеческую жизнь.

То были Симон Форд и его сын. Свое неверие во всякую чертовщину они доказали, поселившись в мрачном подземелье после прекращения работ на шахте Дочерт. Может быть, добрая Мэдж, как всякая шотландка с нагорий, и имела некоторую склонность к сверхъестественному, но ей приходилось рассказывать истории о привидениях только себе самой, что она и делала добросовестно, дабы поддержать старые традиции.

Будь даже Симон Форд и Гарри так же суеверны, как и их товарищи, они и тогда не отдали бы шахту ни духам, ни феям. Надежда открыть новый пласт заставила бы их пренебречь целым сонмом привидений. Они были легковерными только в одном: ни отец, ни сын не могли допустить мыслей, что угольные месторождения Эберфойла истощены окончательно. До некоторой степени справедливо было бы сказать, что у Симона Форда и его сына была в этом отношении своя «шахтерская вера», которую ничто не могло поколебать.