Поединок. Выпуск 17

— Значит, она пошла в мастерскую, принесла машинку и напечатала на ней записку без всякой подписи? А между тем, как мне только что показал Джим, на столе рядом с машинкой лежит ручка. Не проще ли было взять ручку и написать записку от руки? Что вы на это скажете, мистер?

Только гнев, поддерживал Джона. Это была теперь его единственная опора. И вдруг, желая утвердить себя и рассеять эти миазмы подозрений, он заявил:

— Я этого не печатал. Если вы на это намекаете, почему прямо не сказать? Я не печатал этой записки.

И тут же понял, что этого говорить не следовало, что, пытаясь разорвать сеть, сделал ошибочный шаг. Он сам это сказал. До того, как кто-либо обвинил его, он первый сказал это впрямую.

Капитан Грин, с которого слетела вся его официальная вежливость, подошел и пристально поглядел на Джона:

— О’кей, мистер. Где ваша жена?

— Я не знаю.

— Это вы напечатали записку?

— Я уже сказал, что не я.

— Вы разбили эти пластинки?

— Нет, не я.

— Вы спрятали бутылку джина в ящик?

Град вопросов иссяк так же быстро, как и начался. Капитан Грин постоял, глядя на Джона. Затем, что-то проворчав, вернулся к столу и снова взялся за свою записную книжку.

— О’кей. Когда вы поехали в Нью-Йорк?

— Вчера, дневным поездом. Брэд Кэри поехал вместе со мной, и вернулись мы тоже вместе.

— Когда вы были в Нью-Йорке, вы виделись там с этим субъектом, насчет работы?

— Да.

— Имя и адрес.

Джон назвал их. Капитан Грин записал.

— Ночевали в Нью-Йорке?

— Да. В том же отеле, что и Брэд Кэри. Можете проверить у него, если хотите.

Джон назвал отель, и капитан Грин записал и это.

— И вы вернулись сегодня вечерним поездом?

— Верно. Вместе с Брэдом.

— Вы рассказали все, что вам известно?

— Я это уже говорил.

— Ну ладно. — Капитан Грин захлопнул записную книжку и посмотрел на Стива. — Я сейчас же передам описание по телетайпу. Если до утра ничего не прояснится, утром пусть поисковые группы прочесывают лес. И озеро тоже. Нужно обследовать озеро. Придется вам организовать это, Стив. Соберите всех жителей деревни.

— Уж конечно, — Стив все еще глядел на Джона с загадочной лживой улыбочкой, — недостатка в добровольцах не будет. Нет, сэр. Мы все без ума от Линды здесь, в Стоунвиле. Все, как один!

— Надо пораньше, Стив. Как можно раньше.

— Ладно, кэп.

Капитан Грин спрятал записную книжку в карман.

— Ну что ж, торчать тут дальше бесполезно. Нужно поскорее добраться до телетайпа.

Он двинулся к кухне. Оба полицейских за ним. Следом — Стив. Джон пошел за ними. Все столпились у дверей кухни. На Джона не смотрел никто.

Вдруг капитан Грин без предупреждения вплотную придвинулся к нему. Голубые глаза превратились в узкие блестящие щелочки:

— Ну, мистер, скажите нам, что вы сделали со своей женой?

— Да, Джон, приятель, — лживая улыбка Стива превратилась в возбужденную, садистскую усмешку Врага, — признайтесь, Джон. Подумайте, от скольких хлопот вы нас избавите и сколько денег нам сохраните. Что вы сделали с Линдой до того, как уехали в Нью-Йорк и устроили себе это алиби с Брэдом?

Четверо мужчин молча глядели на него. Они больше не были индивидуальностями. Они как бы слились в однородную глыбу мужской настороженности, в свору, сплоченную предвзятой подозрительностью к чужаку. Он виноват. Он не такой, как мы, значит, он виноват. Уничтожь его!

Именно это, а не то, что может быть, найдут в водорослях, не бледная, намокшая рука, плывущая по поверхности озера Шелдон, — именно это!

Гнев помог ему побороть их:

— Выметайтесь отсюда. Все. Убирайтесь вон!

— Вот те раз, Джон! — Глаза Стива раскрылись так, что обнаружились белки, окружавшие зрачок. — Что это вы так обращаетесь с нами? Со своими друзьями?

Джон двинулся на него. Но капитан Грин тут же встал между ними, массивный, величественно недоступный.

— Брось, Стив. Идем! Не доводи парня. Пошли.

Молоденький полицейский, держа в руках бутылку джина, открыл дверь. Капитан Грин вышел, схватив Стива за руку. Полицейские последовали за ними.

Стоя в дверях, Джон смотрел, как они уезжали. Когда полицейская машина тронулась, до него донесся громкий, насмешливый смех Стива Риттера.

После ленча в Нью-Йорке он ничего не ел. И хотя совсем не был голоден, вспомнив об этом, выпил стакан молока. Потом, из-за того, что сидеть без дела хуже всего, он пошел в гостиную и принялся разбирать разрушения. Заставил себя внимательно осматривать вещи и воздерживаться от мыслей о Линде, о злобе, о безумии. Холсты спасти невозможно, но в проигрывателе и приемнике повреждено лишь несколько деталей. Часть пластинок уцелела. Он подобрал их и поставил в шкаф. Катушками с магнитофонной пленкой он особенно дорожил. Магнитофон он купил недавно, и у него было не больше семи или восьми лент с музыкой, записанной по радио. Он выудил их из кучи битых пластинок и обрезков холста. Все были тут, кроме самой последней записи — увертюры Мендельсона «Морская тишь и счастливое плаванье».

Вероятно, закатилась под диван или под кресло — но это не имело значения. Они все равно уже не годились — все безнадежно спутаны и порваны. Он снова отбросил их. Затем собрал обломки в охапку и свалил у стенки мастерской.

Жизнь его так круто повернулась за последние несколько часов, что он не мог представить себе, каким он был до поездки в Нью-Йорк. Так же как невозможно было больше размышлять о Линде. Она ушла — и, уходя, устроила ему вот это. И только это и было реальным. Она породила этот кошмар, достигший высшей точки, когда Стив и трое полицейских зловеще, как призраки, таращились на него четырьмя парами глаз, слившихся воедино в непреодолимом стремлении уничтожить его.

«Что вы сделали со своей женой?»

Он стоял у двери мастерской, уставясь на стволы яблонь, смутно видневшихся на фоне густой темноты. Крикнула сова в лесу — странный плачущий звук, похожий на крик человека. Однажды Джон его уже слышал. Он вдруг понял, что не сможет вернуться в дом. В доме подстерегала опасность, Линдино безумие. Он не смог бы дышать там.

Поднявшись в мастерскую, он стащил с себя одежду и в одном белье повалился на диван. В эту минуту телетайпы выстукивают приметы Линды, думал он. И вспомнил о Стоунвиле, ставшем Врагом. Жители, конечно, не спят. Старухи шепчутся: «Вы слышали?..» Парней и девушек, разошедшихся по домам, встречают их мамы и папы. «Вы слышали про миссис Гамильтон?» И в центре всего этого Стив Риттер со своей вкрадчивой лживой улыбкой — ходит из дома в дом, собирая добровольцев для завтрашних поисковых партий:

— Как насчет того, чтобы поохотиться не в сезон, приятель? Будь уверен, настоящая охота — охота на Линду Гамильтон… А вы не слышали? Она сошла с ума, напилась и бродит где-то в лесу. По крайней мере, так уверяет ее муж… Ладно, приятель, не волнуйтесь! Джон Гамильтон убил ее? Этот тихий парень, артистическая натура — убил жену?.. Не следует говорить этого при полицейском офицере, приятель… Похоже на клевету… Раз Джон уверяет, что она сошла с ума, напилась и бродит по лесу… значит, так оно и есть…

Вскоре он заснул, и во сне Стив Риттер гнался за ним по лесу, скакал на четвереньках — как охотничья собака.

Ему показалось, будто кто-то зовет его. Он открыл глаза и потянулся навстречу солнцу. Некоторое время не мог сообразить, где находится. Потом понял — это мастерская, и сразу все вспомнил.

— Эй, Джон! Джон, покажитесь, где вы? Джон, приятель!

Голос Стива Риттера — громкий, полный фальшивого юмора — голос из его сна?

— Эй, Джон! Хотите, чтобы мы пришли вас будить?

Он скатился с дивана. В мастерской всегда висели синие джинсы, в которых он работал. Но на гвозде их не оказалось. Он вернулся к дивану, надел туфли и брюки от выходного костюма и спустился на лужайку.

Группа мужчин — семь или восемь человек — в джинсах и рабочих рубашках стояли спиной к нему, глядя на дом. В центре виднелась широкая мускулистая спина Стива Риттера.