Любовь и война Майкла Фрейзера. Книга 2. Сад земных наслаждений.(СИ)

Уже через полчаса после окончания церемонии ему основательно подпортили настроение. Пока новобрачные принимали поздравления, а прочие гости рассеянно хрустели бутербродами с огурцом и пили шампанское, сэр Уилл со свитой быстренько собрался восвояси.

Он подошел к чете молодоженов и попытался изобразить улыбку, малоподходящую к его закостенелому в суровости лицу. Но Вествуд, очевидно, старался изо всех сил:

- Миссис Фрейзер, хочу пожелать вам счастья в новой для вас ипостаси жены! Я уверен, что вы так же прекрасно справитесь с её обязанностями, как справлялись со всеми возложенными на вас поручениями!

После этой небольшой речи, он уже не стал изображать особую благожелательность, хотя обратился к Майклу довольно приветливо:

- Мне жаль разрушать ваши планы, мистер Фрейзер, но обстоятельства таковы, что завтрашнего присутствия вашей жены в Лондоне требуют интересы государства!

И с видимым удовольствием взглянув на потрясенное лицо Майкла, даже игриво подмигнул:

- Не ревнуйте, молодой человек, не стоит!

Фрейзер по достоинству оценил остроумие старого бонвивана - знал бы, заранее подлил ему в шампанское керосина!

- Ерунда,- язвительно осклабился он,- я тоже никогда не мог понять, зачем новобрачным медовый месяц?

Вот тебе и поездка в Вормсли-лодж! Благо, хоть сестра Стива, пожалев столь неудачливых новобрачных, предложила им гостевую комнату в собственном доме, решительно изгнав оттуда Фарра и Кренфорда в далеко не самую комфортабельную местную гостиницу.

- Любимый,- успокаивала теперь уже мужа расстроенная Памела, - кто же виноват в том, что Гитлер именно сегодня напал на СССР. Ты не представляешь, любовь моя, что сейчас творится в нашем министерстве!

- Танцуют от радости? - угрюмо поинтересовался Майкл.

- Скорее, слегка перевели дыхание! Все понимают, что разгромив Советы, Гитлер опять накинется на нас, только с уже многократно увеличенными силами, поэтому нужно сделать все, чтобы Германия завязла в этой стране, как корова в болоте!

Вот уж никогда не думал, что проведет брачную ночь, толкуя о политике. Но он был слишком зол!

- И что? Ты настолько незаменима, что без тебя замрут на позициях танки и пехота?! По крайней мере, это следует из заявления твоего начальства!

Пэм обиделась:

- Майкл, как ты можешь? Сэр Уилл и остальные секретари были столь любезны, что даже в такой день сумели выбрать время, чтобы приехать на мое венчание. Это большая честь!

- Честь? - разъяренно взвыл Майкл. - И зачем мне на свадьбе кучка зануд от дипломатии? Мне нужна ты, любовь моя!

Памела, похоже, почувствовала вину.

- Мой плюшевый барашек,- с готовностью поцеловала она его в губы,- но ведь у нас есть эта ночь, и какой прок спорить, если исправить ничего нельзя? Я тебя очень-очень люблю, и обещаю, что навещу Вормсли в ближайшее же время!

Он охотно вернул поцелуй, но кое-что ему по-прежнему не нравилось.

- Когда же ты намереваешься оставить службу?

- Дорогой, я не могу назвать точно день и час, но думаю, наш малыш сам внесет коррективы в это решение!

У Майкла мелькнула неприятная мысль, что Пэм что-то мудрит, но... она раскинулась на постели в соблазнительно вырезанной рубашке, а остальное, по большому счету, молодоженов обычно волнует мало.

АВГУСТ 1941 ГОДА.

К августу 1941 года Майкл окончательно вымотался. Он чувствовал себя невероятно усталым. Уже не помогала расслабиться выпивка (как будто пил простую воду!), иногда начинала странно трястись голова и опасно замедлилась реакция. Да и немудрено!

Их эскадрилья начала проводить полеты на малых высотах над французской территорией. Подобные вылазки носили кодовое названием "Ревень", или попросту "штурмовка". "Спитфайры" пересекали побережье и, при плохой погоде держась ниже облачного слоя, атаковали любые подходящие цели: будь то поезда или аэродромы, военные автоколонны, или какие-нибудь соединения войск.

Это была весьма опасная операция - обычно нижний край облачности находился на высоте менее 1000 футов, и истребители сразу после взлета оказывались в серой слепой дымке. Следующие несколько минут пилотам приходилось гадать, на какой высоте идут облака над французской территорией. Выскакивать из облаков рекомендовалось только над равнинами, но идеально ровных рельефов не бывает, поэтому в любой момент можно наткнуться на неизвестную сопку или холм. Во время вылетов на штурмовку летчикам одного звена было очень трудно хладнокровно идти за ведомым. Строй распадался по независимым от них причинам, да ещё хитроумные немцы повсюду устраивали ловушки против "Спитфайров", искусно маскируя зенитки. Многие товарищи Фрейзера погибли во время атаки, на какой-нибудь внешне безобидный поезд или автомобиль.

Майкл глубоко возненавидел подобные вылеты именно из-за мелочности целей, достигаемых таким тяжелым путем. Теоретически эти операции осуществлялись добровольцами, но за ним прочно закрепилась слава лучшего пилота эскадрильи, и волей неволей приходилось ей соответствовать.

И все же свободные вылазки истребителей были предпочтительнее сопровождения бомбардировщиков. В этом случае главной задачей пилотов являлась защита бомбардировщиков от атак "мессеров", но в воздухе в тот момент, как правило, находилось столько самолетов, что в пылу боя было трудно отличить своего от чужого, или, что ещё хуже, не уберегало от случайного попадания в товарища. Да и опасность столкновения со своими же "Спитфайрами" становилась гораздо серьезнее, чем угроза вражеских снарядов.

Майклу иногда казалось, что у него окончательно открутится шея, а мельтешащие как развороченный осиный улей истребители снились даже во сне. Причем, в целой череде кошмарных снов! И всегда одно и то же - серые, словно застиранные воды Па-де-Кале, желтый песчаный берег Нормандии, чуть дальше - песчаные дюны и жесткий кустарник. Въевшаяся до мельчайших подробностей от многократного просмотра осточертевшая картина. Именно там, среди бурых холмов, "Спитфайры" караулили наводчики страшных 88-мм зениток. Стальные осколки, трассирующие снаряды сопровождали их подобно салюту, пока они, изощряясь в фигурах высшего пилотажа, прорывались сквозь завесу зенитного огня.

У Фрейзера истощились в этом аду все запасы душевных и физических сил. Весь окружающий мир приобретал странное серое мерцание, за которым зачастую теряли очертания даже хорошо знакомые предметы. Но последним ударом, окончательно подкосившим нашего летчика-истребителя, было исчезновение Кренфорда, где-то над территорией Франции.

Он остался последним из летного состава эскадрильи сентября 1940 года. Само осознание этого факта стоило ему нервного срыва. Его неважное состояние, наконец-то, заметило командование, и Майкла вызвал к себе в офис новый командир эскадрильи - майор Марк Шеннон, в отличие от Нортона прекрасно относящийся к своему подчиненному.

- Послушайте, Фрейзер, сегодня поднял ваше дело и выяснил, что вы летаете практически год без отдыха! Я не знаю, как такое могло произойти, и почему ваш прежний командир не подавал рапорта о необходимости вашего временного отстранения от боевых вылетов.

О мертвых либо хорошо, либо никак! В Королевских ВВС существовало правило, согласно которому пилоты и члены экипажа должны были выполнить строго определенное число боевых вылетов, называемых туром, после которого они получали право на длительный отпуск. Но Нортон мстительно затирал его отпуска, освобождая от полетов не более чем на три дня.

- Наверное, мне зачли в отдых лечение в госпитале, сэр!

- Госпиталь - отнюдь не санаторий, - осуждающе покачал головой Шеннон,- мы можем вам дать направление в одну из летных школ, преподавать. Вы отличный специалист!

Майкл кисло сморщился. Вот только этого не хватало!

- Я не чувствую в себе способностей педагога, сэр! Лучше дайте мне длительный отпуск. Я со дня свадьбы не виделся с женой.